394

***


Рылся в ее глазах как в двух мусорных корзинах. Открытая и беззащитная - вот и покидал в нее мир всё свое добро, чтобы она стала такой же недоброй, как он... Почистить бы. «Здесь прикройся, там обойди, а вот тут активно обороняйся!» И ведь она понимает, что в ней бурда, помойка и что искрой, звездой она живет среди  помоечного космоса собственных глаз... («Сейчас я влюблен именно в тебя, помойка -  ниже ценю закрытых, как никогда не живших в по-настоящему большом мире, т.е. на по-настоящему большой помойке…» - к тому же, они не впустили к себе и меня.)

Мое тело - тьма. Вши ползут по нему всюду, во всех рукавах, на всех площадях. Ползут они вереницей, включив яркие фары... По моему телу плохо течет кровь. Мое тело неуклюже скользит по буеракам изо льда. Мое тело плохо видит во тьме. Я устал. Если даже я лягу спать прямо сейчас, мне худо придется во сне, а мне еще идти и идти. И говорить. И улыбаться не слабее мощных ламп - зная, что это тьма...

Журнал с супербогатыми интерьерами. С удивлением вижу, что мои картины там выглядели бы лучше любых - и наличных уже. Ведь дело в том, что красивого и  эстетичного у них сколько хочешь, целое море, а не хватает события. Мои картины как живые, индивидуальные существа высокого уровня – уж в раме-то можно и нужно себе такое позволить! (Сам-то я, конечно, всю красоту в итоге упразднил бы, весь интерьер сделал бы живым и  захватывающе событийным - в нем любой раскрутится! Совсем не захочет греческой статуей становиться!)

«Но человечество выработало какие-то ценности, в конце концов» - «Смехотворно напыщенным кажется уже само понятие «выработано человечеством» - которое было выработано человечеством! И так во всем - нелепости, бесконечно сомнительные потуги. Разве что в мелочах наработано очень много полезного, но вы ведь не их имеете в виду. Их в виду имея, в позу не встанешь...»

***


Солнце, свет. «Надо сделать...» Солнце, свет. «Поесть, обед сварить». Пространство огромно, летит на меня с высоты. «На лыжах сходить, тащиться?» Время тоже протянулось. «Как голова болит». Свет летит, вращается. «Свежий воздух даже при самом полном вдохе проникает в грудь только на одну десятую». Ведь солнце - колесо. «Сон стекает с меня, никак не может стечь». Солнце, свет. «Никак я не могу растаять»…»

«Или ответит мне и я что-то узнаю или же запутается в моем дурацком, но правомерном вопросе и это тоже будет очень хорошо» - «Фиг там» - подумал я в ответ, глянув на него с усмешкой…»

- «Я...» - «Кто это сказал «я»?!» - «Не я, другой. Или я, но тогда, когда был другим. Я и сейчас другой, чем ты думаешь. Я и сейчас другой, чем я думаю...»

***


«Чистая случайность» - образцовый штамп (какая еще чистота и откуда), но и, к примеру, «без всякой определенной цели» - тоже штамп немалый, тоже миллиард раз  писано и читано, ведь уж какая-то цель всегда есть, всегда...
 (Это я  сунул нос в повесть уже постпостмодерниста  - в постпостповесть! Видимо, приставки мало для того, чтобы  перестать избивать банальности... Вереница одинаковых. Каждый пытается оторваться, но лишь удлиняет вереницу. Пытаются усовершенствовать, модернизировать круг, по которому ходят, чтобы не ходить на нем вереницей и одинаковыми, но пока цели нет - а у круга ее нет - он только ветшает и разваливается. Не понимают, что надо его покинуть и строить новое, пусть начальное, используя всё полезное в старом. Это не предательство старого; бегство не с корабля, а из сумасшедшего дома в бурю - причем, каждый сумасшедший и о двух ногах, и о двух головах, и тоже мог бы орлом убежать!)

***


- «Какой прогресс: не успел мальчик, свалившись в канализационный колодец, крикнуть «мама», как уже едут! Со всех каналов! Со спецосвещением! Со специально обученными репортерами! Что значит «рынок» - все борются за эксклюзив! В любую яму конкурента толкают! Вот это телевидение - смотри взасос! Ничего, у нас, как в сугробах тонуть перестанем, тоже так будет...» - «Что, телевидение или мальчик?!»