Письма. Надин. Трагедия

Если бы вы вместо прошения сами отдавали, вам бы воздалось в сто крат

Неизвестный Мудрец


Я прочитал последнее письмо Надин и со вздохом отложил его в сторону. «Опять, - пронеслось в моей голове, - одно и то же…»

Каждый день она присылал мне по письму, содержание которого ничем не отличалось от всех предыдущих. Надин молила о любви…

Все ее стихи и письма просто кровоточили, стонали, болели, бросались в глаза безумием и помешательством настолько сильным, что у меня дрожали руки, и я впадал в бессилие после их прочтения.

Я не мог дать Надин того, что она хотела. Я не любил ее. Ни сколечко, ни капли, на даже самой малости. В моей груди была зияющая пустота. Я мог бы не задумываясь причинить ей боль и не почувствовать угрызения совести. Ее слезливая манера выдавливать свои страдания на бумагу и присылать это мне, раздражала меня до безумия. Я почти ненавидел ее за это…

Возможно, если бы она никогда не соприкасалась со мной, я бы чувствовал себя спокойно?

О, Надин… Она ведь была ангелом! Столь нежным, столь хрупким, столь тонким и чувствительным существом, что падала в обморок как только видела меня на расстоянии ста метров и тут же начинала плакать, если я прощался с ней раньше, чем ей того хотелось. Надин не хотела отпускать меня ни на минуту. Она рассказывала, как она нуждалась в том, чтобы я просто был рядом, просто сидел у ее ног, позволяя ей трогать свои волосы! Она могла часами сидеть со мной и ни о чем не говорить, она умоляла до слез, чтобы я обязательно держал ее за руку во время нашей беседы…

О, Боги, если бы она только знала, насколько подобное отношение выводило меня из себя! Но я просто не мог ей в этом признаться… Я просто боялся… что она умрет, услышав эту правду.

Мне приходилось быть с Надин невероятно вежливым и нежным. Я не смел ее критиковать, я не смел высказывать ей свое мнение, я не смел быть с ней грубым или повышать голос. У Надин всегда была масса запретов для меня, я должен был просто сидеть рядом с ней, слушать ее и отвечать ей красивыми словами и фразами. Надин впадала в настоящий экстаз, когда я становился перед ней таким же тонким и чувствительным, как и она сама… В такие моменты от переизбытка чувств, Надин вдруг начинала признаваться мне в любви и награждать меня ласками.

Ее тело в такие моменты всегда было слишком горячим и трепетным, но это меня так отталкивало! Мне становилось невыносимо душно и противно, как будто я попал в руки какого-то бесхребетно осьминога, горячего и мягкого, который хочет немедленно меня облапить и прижаться к моему телу… От одной только мысли об этом меня бросало в дрожь. И я старался не так часто проявлять свою тонкость.

Да, Надин была осьминогом…

Она поглощала меня своими письмами и болезненными вздохами. Она пыталась меня поработить. Навеки сделать своим местом для лежбища. Но, к сожалению, я это понял не так скоро… Сперва я попался.

Я попался в ее сети из-за одной глупости. Вежливость была у меня в крови. Я не мог оттолкнуть нуждающегося, я не мог обидеть обездоленного, я не мог причинить боль страдающему. Всеми своими силами Надин вызывала у меня чувства привязанности и нежности, показывая насколько она не состоятельная без меня. И надо отдать этому должное, эта техника работала безупречно. Я продолжал приходить к ней, выслушивать ее, поддаваться ее безумным идеям и (да не допустят это небеса) не нарушал ее запретов.

Правда… пару раз я все же случайно оступился. И это, пожалуй, было лучшим, что я сделал в отношениях с Надин. Это помогло мне раскрыть ее истинную, невероятно демоническую сущность…

Надин строго настрого запретила мне писать в письмах ее имя. Однажды, я просто забыл об этом, мне так хотелось донести ей одну мысль! Но Надин об этом не забыла… Она лично пришла ко мне и стала требовать, чтобы подобное не повторилось. А письмо она попросила сжечь.

Я сжег письмо. Но с того времени больше не писал ей. С того самого момента все изменилось. Я понял, что на самом деле произошло, как будто Надин приоткрыла для меня ту вуаль за которой все это время скрывалась, получая мое время, мое тело и мое тепло и мои мысли. Я как будто бы понял для чего я ей был нужен все это время, и что за тайна скрывалась между кровавых надрывных строк…

Надин не любила меня. Никогда не любила по-настоящему. Просто ей нужен был кто-то, с кем можно было разыгрывать сцены любви. Ей нужно было это, как воздух. Ведь в жизни все так обыденно и скучно. Она ревностно писала сценарий своей жизни и становилась неистовой всякий раз, когда глупый актер вроде меня забывал свою роль, реплику и место. Для нее все должно было быть безупречно! И она ненавязчиво подталкивала меня к этой роли, всякий раз корректируя мою работу.

Надин была непревзойденной в своих сценариях. Надо сказать, она была настоящей профессионалкой!  А я…

Я почувствовал себя жертвой. Как если бы я был связанной овцой, которую вот-вот забьют. Когда занавес приподнялся, я ощутил отвращение. Настоящее, всеобъемлющее, не знающее ни границ ни правил, не тормозящее не перед чем – отвращение! Я почувствовал его к Надин, к себе, ко всему, что между нами происходило! Мне захотелось сбросить это с себя, как сбрасывают гусеницу, которая случайно забралась вам на руку… Но я не знал как это сделать, уж слишком долго я пробыл с ней, уж слишком много веревок она забросила на мою шею!

И вот… я читаю очередное письмо. Разрывающееся, убийственное, кровоточащее. Видимо, Надин поняла, что я почувствовал… Видимо, все стало очевидным, но эти письма, они продолжают ко мне приходить каждый день, как будто человек может корчится в агонии больше года, так и Надин больше года умирает в каждом письме и точно так же воскресает на следующее утро, чтобы писать новое… 

О, если бы я только знал, чем закончится эта трагедия…