Круг солнца. Глава 3

Глава 3
«Теплящие надежду»


Холодные капли дождя приятно освежали, падая на кожу лица и рук. Одежда промокла до нитки и прилипала к телу, видимо дождь начался давно. Алакен чувствовал под собой влажную вязкую грязь. Под правой рукой лежало что-то громоздкое и теплое, гладкое на ощупь, будто большая грелка.
Алик неторопливо сел. Куски земли, прилипшие к спине, с чавканьем осыпались, оставив на рубашке грязные следы в напоминание о себе. Шея и плечи сильно болели, будто на них недавно приходилось тащить, как минимум, слона.
Алакена передернуло от холода и он, наконец, приоткрыл глаза. Вокруг было темно, но освещения хватало, чтобы разглядеть тонкие стволы высоких деревьев, раскинувших кроны высоко вверху. На небе царствовала луна, свет ее проникал среди листьев тонкими серебряными лучами. От одного их мертвенно-бледного цвета передергивало.
Он еле удерживался на скользком склоне, под которым росла высокая, почти по колено, трава. Нелепые кожаные сапоги с хлюпавшей в них водой скользили как на льду.
В ушах странно звенело, окружающие звуки как будто приглушили. Мысли разбегались по углам, не желая собираться вместе. Алик пытался вспомнить, как он здесь очутился, но овладевшая телом дрожь и пустота в голове не позволяли думать. Хотелось поскорее одеться в сухую одежду или хотя бы найти укрытие над головой на время дождя.
Алакен огляделся по сторонам, всматриваясь в сгущавшуюся темноту, и увидел тело возле себя. Человека, как показалось с первого взора. Но, присмотревшись, Алик с ужасом скатился по склону и отполз подальше, не отрывая взгляда от бездыханного существа.
В глаза бросались огромные ноги, словно две потрескавшиеся каменные колонны, наполовину погруженные в месиво из грязи. Торчащие над водой части ног наводили на мысль, что они совсем не подходят по размеру остальным частям тела. Туловище и руки, покрытые длинной темно-бурой шерстью, размерами не превосходили человеческие. Скорее всего, руки даже не предназначались для работы – тонкие, обтянутые чешуйчатой кожей кости, мерзко скорченные перед смертью.
Голова этой твари, растущая на длинной гладкой шее, напоминала крысу-переростка. Вытянутая морда с натянутой на нее светлой кожей, огромный нос, почти как пятак у свиньи, и темные маленькие глазки, смотрящие в пустоту. Все это, наряду с огромными острыми ушами, беспечно торчащими к верху, выглядело скорее нелепо, чем ужасающе.
Алакен ошеломленно сидел на мокрой траве, пока не смог перевести дух и увериться, что создание не дышит. Когда зрение приспособилось к темноте и сердце стало постукивать не так часто, Борн заметил зияющую в боку у существа глубокую рану. Кровь из нее уже не бежала, но и порез не затянулся. Видимо смерть настигла его совсем недавно. Страшно было думать, что тут произошло недавно.
Алик на коленях осторожно подполз к нему поближе и разглядел небольшой меч, спрятавшийся под телом. Он поднялся на дрожащие от холода ноги и, обойдя труп стороной, вытащил клинок.
Оружие оказалось легким и незатейливо скованным. Обычный клинок, измазанный бурой грязью, с удобно лежащей в ладони рукоятью. Его украшали два узора - небольшие четырехконечные звезды. Такое оружие под стать деревенщине или бедному бродяге. С ним не стыдно показаться разве что на ферме.
Сейчас мысли немного прояснились, звон в ушах исчез, и Алик, раскинув мозгами, вдруг осознал, что ничего не помнит. Не помнит, как попал сюда и где он находится, что это вообще за лес этакий, с такими чудищами. Не помнит, откуда он сюда пришел и кто он такой, кем работал, где жил. Вообще ничего не помнит, кроме своего имени.
- Где же я? – шепнул он себе под нос.
Капли звонко стучали по земле и лужам, будто крохотные кузнецы ковали свои миниатюрные изделия. Но стук этот стал реже, чем прежде. Видимо, дождь закончился, но вода продолжала капать с листьев.
Оглядевшись еще раз по сторонам, Алакен не заметил ничего полезного. Кругом грязь, прижатая к земле дождем трава и голые стволы деревьев.
Алик побежал в первую понравившуюся сторону – вверх по склону. Ему казалось, что скатился он именно оттуда. Падал, вставал, бежал, снова падал и снова вставал. Сейчас он хвалил удачу хотя бы за то, что ветра здесь не было. Мокрая одежда противно прилипала к спине и рукам, а в сапогах хлюпала грязевая каша.
Поднявшись на вершину, Алик самодовольно улыбнулся, как счастливый ребенок, по уши измазанный в грязи. Он услышал крики и бряканье стали. Вдалеке между стволами показались несколько огней. Ничего хорошего это не предвещало, однако выбора не было.
Алакен побрел в сторону огней, с трудом подавляя внутри себя ощущение опасности. «Не стоит мне этого делать» - промелькнула мысль, но останавливаться он не собирался. Ботинки застревали в болотистой почве и почти сваливались с ног. Руки всё сильнее тряслись, не то от холода, не то от страха. Чем ближе он подходил - тем огней становилось больше, звуки битвы - громче. Грубый голос выкрикивал команды, но смысл их терялся среди стонов раненых и дикого животного рева.
Когда до места сражения оставалось совсем немного, картина завершилась четкими очертаниями. Алик спрятался среди плотных зарослей кустарника и следил за происходящим, осторожно высовывая макушку. Зубы стучали, пальцы рук онемели. «Лишь бы не заметили».
Впереди тянулась широкая размытая дождями дорога. На ней столпилось множество  длинных повозок накрытых брезентом. Среди телег стояли две крытые кареты. Запряженные лошади испуганно ржали и метались из стороны в сторону, но бежать в лес не намеревались. Извозчики пытались успокоить их.
Факелы плохо освещали местность, но Алик рассмотрел свисающий с одной из карет герб. На синем полотне хорошо выделялся белый крест.
Вокруг повозок двигались темные фигуры. Некоторые были намного выше других, скорее всего - это такие же твари, как и та, что лежала в лесу.
Стоять здесь было неудобно. От каждого движения сухие ветки трещали, а ноги постоянно утопали в густой грязи. Алик решил подождать, пока бой не закончится. Еще неизвестно как разъяренные воины отреагируют на его появление.
Из кареты раздался еле различимый женский крик. Показалась стройная фигура, спешно вылезавшая из нее. Девушка бежала мимо окликавших ее солдат. Заметившие девушку твари, тут же забывали о воинах. Их целью была она.
Внезапно сзади послышался всплеск, будто что-то упало в воду.
- Уганта муду! – раздался рев буквально в трех шагах за спиной.
Алакен оцепенел от страха, дыхание перехватило, а в следующее мгновение он ринулся напролом. Ветки кустов хрустели, попадали под рубашку и царапали тело, но сейчас это не имело значения. Он не сомневался, что существо бросилось вслед за ним – ветки затрещали еще громче.
За спиной раздавалось грузное сопение. Меч в руке мешал, но расставаться с ним было страшно. Алик хотел забраться под телегу и вылезти с другой стороны. До нее оставалось совсем немного. Он чувствовал дыхание прямо у шеи. И тут девушка, та самая девушка о которой он уже позабыл, бежавшая от кареты, сбила Алика с ног. Они вдвоем врезались в телегу и кубарем повалились на землю.
Жгучая боль пронзила лодыжку, и Алакен завопил во все горло. Лицо тоже горело болью, он ударился носом обо что-то тяжелое, лежащее на краю телеги.
«Дура, ты все испортила». Алик уже не надеялся, что когда-нибудь сможет встать. Он представлял, как преследователь поднимает огромную ногу, чтобы раздавить его. Все тело с головы до ног оцепенело, до повозки оставалось дотянуться рукой. Сердце, не устававшее колотиться, пыталось вырваться из груди. Руки и ноги отказывались подчиняться разуму, Борн просто лежал и ждал, когда наступит конец.
Он почувствовал, как девушка вытащила ногу и подол платья из-под его тела. Она успела заползти под телегу.
Ожидание смерти томило, но никто не собирался его растаптывать. Конечности, наконец, начали слушаться и Борн, собрав усилия, перевернулся на спину.
Справа от него лежало огромное тело. Точно такое же, как там, в лесу. С лезвия валяющегося рядышком меча с двумя звездами на рукоятке капала темная, почти черная кровь.
«Повезло-то как». Алик посмотрел на свои руки, измазанные грязью. Кожа на одной ладони была ободрана. Он не понимал, как получилось проткнуть врага. После столкновения Борн совсем позабыл о мече и сейчас удивлялся, как не проткнул самого себя.
- Нет! – завизжала девушка.
Алик вздрогнул от неожиданности. Буквально в двух шагах от него солдаты в тяжелых доспехах сражались с  такими же существами, вооруженными легкими мечами или короткими копьями.
Он метнул взгляд в сторону девушки, но увидел только большой сапог, стремительно приближающийся к его лицу.

Голова раскалывалась, будто ее прорубили топором, нос распух и пульсировал. Алакен чувствовал, как тело постоянно подпрыгивает, а голова бьется обо что-то деревянное, отзываясь колющей болью.
Первое что Алик увидел, открыв глаза – кусок чистого, лазурного, слепящего глаза неба. Ехал он в карете. Одежда еще не совсем высохла, но было тепло, сухо и удобно на мягком сиденье. Сверху лежало теплое шерстяное одеяло.
За окном виднелась широкая поляна, вдалеке окаймленная полосой высоких деревьев. Приземистые деревянные домики, беспорядочно, как грибы, построенные по всей поляне, окружали единственное трехэтажное каменное здание, выросшее на вершине холма. Жизнь кипела как вода в котле у повара. Одни вспахивал поле, другие занимались скотом. Из деревенской кузницы доносились ритмичные удары двух кузнечных молотов. Напротив нее стоял небольшой домик. Во дворе пожилой мужичок, при каждом движении боявшийся за свою спину, рубил дрова, складывая их аккуратным домиком под покатой крышей, а его жена намывала окна их жилища. Двое босоногих мальчишек с веселыми криками гнали по дороге стаю гусей.
- Мама многое сделала для этих людей, - раздался знакомый голосок той самой девушки, с которой Алик столкнулся возле телеги.
- Да, госпожа, ваша мать всегда заботится о народе, - ответил ей высокомерный, но преисполненный уважением к собеседнице голос.
Алик решил притвориться, что еще спит, и послушать о чем идет разговор. В карете приятно пахло легкими женскими духами, а с улицы доносились запахи свежее скошенного сена и смолы.
- Гарт, как ты думаешь, мама правильно поступила? – спросила она после недолгого молчания.
- Не нам с вами осуждать ее действия, госпожа. Королева принимает только обдуманные решения. Значит, у нее были поводы поступить так.
- Я понимаю, перестань считать меня глупой девчонкой, от которой можно отвязаться пустыми фразами.
- Простите, госпожа.
- Ну а что бы сделал ты, Гарт? Будь ты на ее месте?
- Я? – задумался мужчина, сидевший напротив девушки, - Я бы уничтожил их всех. А короля повесил на центральной площади.
- о, Анк;. Почему вы все такие злые? Они ведь тоже люди. Почему нельзя принять предложенный союз? Сейчас на дорогах ни один торговец не хочет появляться. Люди боятся даже на улицу выходить. А вместе наши королевства смогли бы сделать дороги безопаснее.
- Возможно, и так, госпожа. У королевы должны быть весомые причины для отказа.
- Я не понимаю ее, иногда мама делает такие вещи, даже если знает, что потом будет плохо.
- Госпожа, поверьте, королева всегда поступает так, как будет полезнее для королевства. Ведь права она была, когда сняла со службы целый отряд королевской гвардии и послала за вами в Денгард.
Госпожа ничего не ответила. Карета продолжала быстро ехать, стуча колесами по выбоинам дороги. Слабый ветерок ласкал лицо Алакена. За окном тянулась длинная полоса густо поросшего хвойного леса.
- Я не думал, что наш гость настолько наглый, что решит подслушать разговор, - проворчал Гарт, пихнув притворщика сапогом.
- Извините, я еще не совсем проснулся, - виновато промямлил Алик, разворачиваясь к удивленной девушке. Он чувствовал, как лицо его горит и наливается краской.
- Держи руки на виду. Одно лишнее движение и твоя голова будет отлично смотреться у меня над камином,- предупредил Гарт, кивнув на обнаженный меч, покоящийся у него на коленях. – Благодари мою госпожу. Если не она, ты бы ехал связанным в телеге.
- Гарт, прекрати, - осекла его девушка.
- Извините, госпожа, - недовольно пробурчал воин, отвернувшись к окну.
- Наконец-то ты проснулся. Меня зовут Мелин. А тебя? – дружелюбно спросила девушка.
Алакен хотел было ответить, но в момент забыл свое имя. Он будто проглотил язык. «Блин, я выгляжу как дурак». Борн сидел и растерянно смотрел на собеседницу, все сильнее краснея с каждым мгновением. Из уст вырывались какие-то звуки, похожие на мычание, но связать их в слова не получалось. Рот будто набили кашей.
Алик даже не мог моргнуть при виде красавицы. Жалел пропустить каждое мгновение, в которое можно было любоваться ею.
Пышные черные локоны плавно струились по изгибам светло-голубого платья с глубоким вырезом на груди. Гладкая кожа на тонкой шейке, элегантно украшенной затейливым амулетом, блестела на солнце. С трудом оторвавшись от белоснежной улыбки, Алик тут же попал в сети бездонных изумрудных глаз. Он не понимал, как Гарт может не любоваться красавицей. Мелин сжимала зубы, стараясь сдержаться, отчего скулы ее напрягались и становились заметны маленькие ямочки на щечках.
- Ты такой смешной, - закатилась она в порыве смеха.
Гарт окинул Борна мимолетным презрительным взглядом и снова уставился в окно. Рука его, с трепетом постукивавшая по рукоятке меча, так и мечтала пуститься в дело.
- Алик, меня зовут Алик Борн, - собрался Алакен с мыслями и поспешно добавил, - госпожа.
- Интересное имя, я никогда такого не слышала. А ты не из рода Борнов, ну, у которых поместье возле Денгарда?
- Я не помню, - осторожно отвечал Алакен, наблюдая за реакцией Гарта.
- Как? Ты не помнишь своих родителей? – удивилась Мелин продолжая хохотать, как деревенская девчонка.
- Я не знаю что со мной. Очнулся там, в лесу, посреди ночи. Ничего не могу вспомнить. У меня в голове какая-то пустота. Как будто оттуда все вырезали.
Улыбка на лице дочери королевы с каждым словом становилась все меньше, пока не исчезла совсем. Алакен, поначалу, решил, что сказал лишнего. Но потом заметил яркий блеск в больших глазах девушки. Она удивлялась его словам, как маленький ребенок при виде горы шоколада.
- Вот это да! А такое разве бывает? Хотя, да, я помню, как помощник королевского лекаря собирал травы в лесу возле города и тоже потерял память. Но через неделю память к нему вернулась. Надеюсь, с тобой будет также.
- А вот этим королева обязательно заинтересуется, - довольно улыбнулся Гарт, - я лично выберу темницу, в которой ты будешь гнить.



Квин чувствовал мягкую теплую постель, захватившую его в крепкие объятия. Пуховая подушка умоляла понежиться на ней еще минутку, а потом еще. Он хотел сладко потянуться и вновь окунуться в страну сновидений, но в боку остро резануло, и сонливость моментально испарилась.
Квин приподнялся на локтях и отбросил одеяло. Живот стесняла плотная повязка. Часть белого полотна запачкалась кровью. На шее висел причудливый металлический предмет на длинной цепочке. Квин никогда раньше не видел его. По форме тот напоминал кусок пирога. Всю его поверхность покрывали мелкие надписи и символы. Значения их он не знал, наверное, это было лишь украшение.
- Да исцелит тебя алтарь, воин. Как твое самочувствие? – раздался приятный мужской голос.
Квин вздрогнул от неожиданности. Ему не приходило в голову, что в комнате есть кто-то кроме него. Только сейчас, оглядев ее, он испугался незнакомого помещения.
Все вокруг было выполнено из грубого темного дерева. Недалеко от большой кровати находился письменный стол. В углах лежали опрятно сложенные тюки и несколько маленьких рулонов со специями. Две небольшие бочки стояли возле стола – от них сильно несло грогом. Запахи спиртного и острых приправ смешивались и щипали в носу. Все это казалось столь чужим и непривычным, что хотелось поскорее покинуть помещение.
За столом сидел невысокий молодой парень, облаченный в просторные одежды из воздушной черной ткани и высокие сапоги из шкур. Юноша постукивал пальцами по краю масляной лампы и безразлично поглядывал на горящий огонек. Каштановые волосы подстрижены ровным горшком. Его дружелюбный вид слегка успокоил Квина.
- Где я? – ежась от острого запаха, спросил Квин.
- Не бойся. Все позади. Меня зовут Азар. Ты на корабле моего отца, но сейчас здесь я главный. Мы плывем в Канса;р. Ты ранен, но лекарь Камил быстро поставит тебя на ноги. Как тебя зовут?
- Спасибо. Мое имя Квин. Извини, конечно, но я ничего не помню. Что со мной? И, что такое - Канса;р?
- Ты шутишь? – засмеялся Азар. – Это твой родной город, ты там родился.
Квин смутился. Он уже представлял, какие приключения ждут его впереди.
- Я ничего не помню, и мне это не нравится.
- Проклятые гули. Они вышибли из тебя последние мозги. Ты хоть помнишь бой? – Азар было разозлился, но уже в следующее мгновение дружелюбно осматривал собеседника.
- Нет, - удрученно бросил Квин, пытаясь припомнить хоть что-то.
- Я слышал о такой магии. Только не понимаю, зачем гули ей воспользовались. Твой отряд был на вылазке. Тогда-то гули и атаковали вас. До сих пор не могу уяснить, чего они там забыли. Все из твоего отряда погибли, остался только ты. Твой раб тоже мертв, так что придется выбрать нового.
- У меня был раб? – удивился Омми.
- Ха-ха, слушай, парень, нелегко тебе придется. Не у многих воинов есть рабы. Мы их называем каанями. Главное – не волнуйся, я докажу командованию, что ты алий. Хорошие воины нам сейчас нужны, как никогда.
Азар было поднялся, и пошел к двери, видимо, вспомнил о чем-то важном.
- А кто такие алий? – спросил Квин, пока юноша не вышел.
Капитан корабля резко развернулся и внимательно посмотрел своему пассажиру в глаза. Лицо его выдавало появившиеся нотки сомнения. Квин понял, что Азар начал сомневаться в своих же утверждениях, и впредь решил не задавать лишних вопросов.
- Ты, я, все мы, весь наш народ – алийцы. Поешь и поднимайся на палубу, - приказал он, указывая на поднос с едой, стоящий на столе, - тебе следует подышать свежим воздухом. Если что, я буду ждать тебя там.
Азар стремительно вышел, с грохотом хлопнув дверью. До слуха Квина доносилась громкая брань. Видимо молодой капитан тут же принялся ругать команду за плохую работу.
- Что со мной происходит? – спросил Омми сам себя.
Ответа на этот вопрос он не знал. Зато знал, что очень хочет есть. Одежда оказалась за спинкой кровати. Там стояли такие же, как у Азара сапоги, длинный плащ и черные повседневные одеяния висели на спинке кресла. Единственная белая вещь – повязка на руку, пристегнутая к рукаву рубашки.
Квину не нравились темные тона, но другой одежды найти не удалось. Пришлось поскорее одеться в то, что имелось и приступить к трапезе.


- Кто ты и откуда? Отвечай, пока я не перерезал тебе глотку! – Раздраженно кричал человек, с ног до головы облаченный в темно-бардовые одежды. Голова и лицо его были закрыты длинным платком.
- Еще раз повторяю – я не знаю! – вторил ему Тилль.
Те два дня, которые э’Дар провел здесь – оказались тяжкой пыткой. Впервые он очнулся между горбами верблюда, бредущего в караване. Руки крепко перевязаны веревкой. Вокруг бесконечная пустыня. Раскаленный песок и палящее солнце выжимали все соки из тела. К вечеру караван добрался до большого города, построенного из песчаных и каменных блоков. Поначалу Тиллю показалось, что это мираж, но когда один из прохожих въехал ему кулаком в переносицу, э’Дар тут же изменил свое мнение.
Здесь все выглядели одинаково – копии, одетые в одноцветные одежды, укрывающие все, кроме глаз. Женщины отличались от мужчин более прилегающей к телу одеждой, иногда оголенным животом, но также надевали платки. Многие носили с собой оружие – чаще всего мечи фальшионы или небольшие копья с человеческий рост.
Тилля приковали к стене в подвале одного из богатых домов. Единственное что радовало – приятный холодок от стены. И солнечный свет сюда не проникал – поэтому жажда мучила не так сильно, как на улице. Времени на сон не было. Постоянно приходил то один, то другой допросчик. Они выпрашивали – кто и зачем послал сюда человека, сильно избивали каждый раз, когда не получали нужный им ответ. Дважды напоили водой, но еды не приносили, как бы Тилль не просил. Все вопросы пропускали мимо ушей.
В подвале хранились съестные припасы, упакованные в большие коробки или лежащие в мешках. Иногда заходили люди, забирали некоторые коробки и уносили. Временами, Тилль чувствовал запах пряностей, и в животе разыгрывалась громкая симфония.
Упертый э’Дар ничему не учился. На каждом допросе он орал во все горло, что ничего не помнит – и получал несколько ударов кнутом или шестом. Он и сам не понимал кто он и зачем здесь. Память будто опустела. Кроме своего имени мученик ничего не мог сказать.
- Мой хозяин разрешил тебя убить, если сегодня ты не дашь ответ, - радостно добавил допросчик, поглаживая рукоять фальшиона.
- Я уже сказал все что мог. Я ничего не помню!
Тилль шипел сквозь зубы от злости. Ему надоели постоянные вопросы. Силы уходили из ног, на которых он стоял второй день. Иногда приходилось вставать на колени, чтобы дать ступням время отдохнуть, но тогда кандалы сильно давили на кисти рук.
Дверь в подвал со скрипом открылась. Ступени узкой каменной лестницы осветились солнечным светом, и показалась тень фигуры, спускающейся вниз. Это был еще один мужчина – копия того, что стоял здесь с Тиллем.
Они пошептались с минуту и э’Дар заметил взволнованные взгляды, изредка скользящие по нему.
- Не знаю, что ты натворил, но с тобой будет говорить сам король, - в недоумении сказал допросчик, начиная открывать замки кандалов. – Веди себя тихо и не перечь ему. Может быть, тогда умрешь спокойно и быстро.
Тиллю показалось – воины жутко боятся своего короля. От одного упоминания о нем, их поведение поменялось. Они повели его наверх и даже не стали связывать или заламывать руки. С каждой ступенью мурашки пробегали по Тиллю, он уже и позабыл о теплом воздухе и греющем солнце. Привыкнуть к яркому свету оказалось нелегко.
Э’Дара повели по узким многолюдным переулкам горячего города. Все прохожие провожали его удивленным или презрительным взглядом, а некоторые даже сопровождали позади какое-то время. Сейчас никто не норовил его ударить или оскорбить. «Почему им так интересно, куда меня ведут?».
Одной из особенных черт города, как показалось Тиллю – молчаливость. Жители ходили бесшумно и бессловесно, лишь в крайних случаях тихо перешептываясь. Здесь не было торговых площадей, купцы не кричали о своих товарах. Когда Тилля вывели на более широкую дорогу, он приметил просторную площадь, но, ни одного торговца на ней не оказалось. Временами по пути появлялись караваны, пришедшие в город или уходящие из него, но где они получали свой груз или оставляли его – оставалось загадкой.
Больше всего Тилля смущало отсутствие детей на улицах. Мимо проходили только взрослые.
Лошадей здесь тоже не было. Видимо прокормить их в таких тяжелых для жизни условиях был способен далеко не каждый горожанин. Только один всадник на черном жеребце проскочил мимо э’Дара. Тиллю он показался не местным: хоть наездник и одевался как все кругом, но его выдал богато украшенный меч, висевший на поясе, и отрешенный от происходящего вокруг взор. Он летел по улицам, не заботясь даже о том, чтобы не налететь на кого-нибудь из прохожих. Люди сами выпрыгивали буквально из-под копыт скачущего коня.
Несмотря на строгую тишину на улицах, люди вели себя уверенно. Казалось, это была культурная особенность народа. Их никто не принуждал безмолвствовать. В глазах отражалось спокойствие, они знали, что здесь – своя территория. Чувствовали себя хозяевами на этой земле, но боялись своего правителя.
К тому времени дороги становились все шире и шире. Постоянно встречались просторные площади и дома. Тилль не видел здесь статуй или монументов. Сухой город не вызывал никаких эмоций. Однотонная и безрадостная гуща домов.
Высоко в небе ровным треугольником летела стая птиц. «Интересно, чем они питаются? Не песком же. Черт, почему меня волнует этот бред. Жить осталось пять минут, а думаю о птицах».
На дальнем конце очередной площади Тилль увидел огромный дворец. Раньше его закрывали высокие дома, сейчас же он предстал взору во всем своем величии. Сомнений не оставалось, его ведут именно туда. Широкая лестница из белого, слегка потемневшего со временем камня, кончалась у огромной арки, ведущей внутрь. Везде где можно было встать – дежурили стражники, вооруженные копьями. И все это – для него одного. Не герой, не великий преступник, обычный парень, для чего столько стражи?
Дворец выглядел таким же, как и все здания в городе. Будто построенный из песка – огромный и однотонный, казалось, начнет рассыпаться при малейшем порыве ветра. Даже купола наверху оказались не золотыми и сверкающими, какими они должны быть у всех дворцов, по мнению Тилля.
К тому времени пленника довели до арки, где дорогу преградил один из стражников.
- Привели человека. По приказу короля, - сказал ему провожатый, и тот, кивнув, уступил дорогу, отскочив в сторону, как от огня.
Оказавшись внутри, Тилль удивился здешнему убранству. Увешанные богатыми коврами стены, десятки больших факелов, горящих необычным белесым огнем и потолки из разномастных камней поражали своей красотой. Тысячи маленьких камешков всех возможных цветов переливались в лучах света. Глаза разбегались от сверкающих богатств. Так продолжалось по всему коридору. Высокие колонны, поддерживающие потолки, исписаны мелкими символами, значение которых Тилль не мог понять. Кажется, городу некогда было украшать себя, все что можно – свозили сюда.
В тронном зале пленника встретили еще более десятка стражников, окруживших его и внимательно следящих за каждым движением. Тилль побоялся вдохнуть полной грудью, в любое мгновение один из этих фанатичных стражей мог посчитать это покушением на короля и пустить пику в дело.
Впереди вырастал трон с немыслимо высокой спинкой, как многолетний дуб, пустивший ветви гулять на свободе. Она тянулась кверху, будто стремилась достичь потолка, пробить его и возвышаться дальше – к небу.
На троне том восседал он – король. Высокий, широкий в плечах, воин, облаченный в легкие, но потрясающе выкованные умелым мастером доспехи. Короны нет, но и без нее начисто выбритая голова сверкала, как алмаз. Совсем молод, лицо чистое и ровное, неглубокие морщинки покоробили его, но не старили. Наверное, меньше тридцати лет. Хотя в глазах сверкает уверенность и опыт. Он прирожденный боец и предводитель. Лицо властителя можно узнать издалека. Доспехи очень свободные, наверное, совсем не стесняют движений. И, правда, зачем ему тяжелая броня?  Она не нужна, когда есть меч и умение прекрасно им владеть. Да и легкая тут не нужна. Хотя она сейчас волновала в последнюю очередь. Это все Тилль прочитал по его позе – позе восседавшего на троне короля.
В глаза первым делом бросилась его левая рука. Он носил перчатку из крохотных пластинок, будто маленьких чешуек, совершенно не подходящую к остальному обмундированию. Угольно-черная сталь завораживала своей необычной мрачностью. Как бы лучи света не попадали на нее, она оставалась столь же мрачной, будто поглощала все, что попадется. Э’Дар подумал - это особая вещь, с ней король не расстается никогда. Она должна была играть для него важную роль, если он не снимал ее даже в такую жару.
Тем временем предводитель на троне, облокотившись на подлокотник, смаковал виноград, который ему подавала служанка, и пристально рассматривал приближающуюся процессию. Хмурый взгляд показался Тиллю недобрым знаком.
Все провожатые э’Дара низко склонились и замерли в такой позе. Тилль спохватился и тоже хотел поклониться, но растерянность страх сделать что-то не так парализовали его. Повисла томящая тишина. Стражники бросали кроткие непонимающие взгляды на пленника и снова всматривались в пол. Тилль расслышал, как один из стражей тяжело сглотнул.
- Оставьте нас вдвоем, - приказал король, удивившись поведению гостя не менее своих подданных.
Никто не заставил ждать короля больше одного мгновения. Все воины, стражники и слуги сорвались со своих мест и поспешно покинули зал. Створки ворот закрыли. Тилль уже понял, что любой из местных лучше продаст свою мать, чем подведет короля. Наверняка не найдется смельчака, который решится подслушать разговор в тронном зале.
- Почему ты не преклонился перед королем Синтамара? – равнодушно спросил он.
- Я не знаю ваших обычаев, - ответил э’Дар с дрожью в голосе, пытаясь достойно смотреть ему в глаза. Сердце ушло в пятки, и уходило постоянно, возвращалось на место и вновь падало вниз, будто специально пыталось довести своего владельца до смерти.
- Нагл, бесцеремонен. Ты мог сделать это и позже остальных.
Тилль промолчал. Он сам не знал, почему не стал кланяться, растерялся. Взгляд короля угнетал и будто топил Тилля прямо в полу. Какая-то сила пыталась сплющить его, прижать к полу, заставить пресмыкаться. Но э’Дар не мог позволить, чтобы его приняли за слабака. Тело передергивало, но ноги покорно держали. Тишина затягивалась все дольше, король будто проверял, сможет ли его пленник выдержать напряженную обстановку.
- Силен, духовно, физически, он, - прошептал король, будто стараясь лучше запомнить свои же слова, но вдруг опомнился и вновь заговорил громко, - ты не такой как остальные. Как твое имя и кто тебя послал сюда?
- Тилль э’Дар. Не могу вспомнить, что со мной было и кто я, только имя. – Тилля бросало в дрожь от этого вопроса. Он вскипел, но держал себя в руках. Им овладевала то злость, то страх. Каждый раз хотелось вставить «король», но что-то внутри заставляло его замолчать вовремя и проглотить это слово.
- Прекрасно, - изменив лицо в довольной ухмылке, продолжил король, - Я тебе верю. Ты именно тот, кто мне сейчас нужен, интуиция никогда не подводила. Надеюсь, и сейчас она права. Я предлагаю тебе сделку. Да, прямо сейчас, зная лишь твое имя. Мое доверие очень ценится, и скоро ты поймешь почему. Ты получишь власть и славу, все что пожелаешь.
- А что взамен? – спросил Тилль. Он почувствовал, что собеседник поднял его на планку выше, что король нуждается в нем, даже не обращает внимания на его бесцеремонность.
- Взамен? Хм, ты будешь служить мне. Как только ты выполнишь свою задачу – получишь все что пожелаешь – власть, славу, богатство, свободу. Даже твою душонку тебе оставлю.
- А у меня есть другой выбор? – Тилль уже знал, что согласиться ему придется, но язык сам ворочал, чего хотел.
- Однако есть, -  смутился король, вопрос ему не понравился, - ты можешь отказаться. Но тогда ты умрешь, и все равно будешь служить мне. О чем ты раздумываешь? Я предлагаю тебе стать моим союзником, а ты смеешь искать другие пути?
- Простите меня, король, - дыхание перехватило.
Минутная слабость правителя, проскочившая в его голосе, исчезла так же быстро, как и появилась. На лице вновь появилась самодовольная ухмылка, складки разгладились, а ноздри расширились, жадно вдыхая.
- Ты не представляешь кто я и какие силы мне подвластны. Служить мне – одно удовольствие. Король Синтамара? Нет, это мелочь. Я – Император. Я повелеваю многими народами. Все они боятся и уважают своего правителя. Мои силы безграничны. Одним движением этой руки я могу подчинить тебя, хочешь ты этого или нет.
Тиллю стали противны его слова, насквозь пропахшие пафосом и самодовольством, но спустя мгновение чувство пропало. Вместо него появился панический страх, еще больший, чем прежде. Он почувствовал, как ноги его слабеют. Смотрел на них, но не понимал, что происходит. Э’Дар упал на пол и ошарашено глядел на короля. Ноги не подчинялись разуму. Скорее, подчинялись кому-то другому.
- Прошу, верните мне ноги, - сжав зубы, просил Тилль, пытаясь сохранять стойкость в голосе.
Император, в очередной раз, ухмыльнувшись, чуть взмахнул кистью, и э’Дар почувствовал приливающую в ноги кровь.
- Речи мои могут показаться тебе честолюбивыми. Да, это так. Я люблю себя, но каждое мое слово – изумруд. Мои армии бесчисленны, они могут покорить любые земли. Но важнее всего – найти одного человека, без него все безнадежно. Точнее, одного из них! Особенного. И ты мне в этом поможешь.
- Но почему? Я ведь даже не знаю кто я такой!
- Твое мнение никто не спрашивал. Хочешь ты или нет. Здесь я буду решать. Тебе лишь предоставлен выбор – сделаешь ты это по своей воле или мне придется тебя заставить. На это есть масса причин. И я не обязан тебе рассказывать о них!
Тилль чувствовал, силы вернулись к нему полностью, и стал осторожно подниматься с холодного пола. Только сейчас он приметил, как в помещении похолодало. Клубы пара изо рта поднимались перед глазами.
- Мне служат многие народы, но людей среди них практически нет. А еще меньше - надежных людей. Многие из них согласятся воткнуть мне кинжал в спину за мешок золота. Даже зная, что у них это не получится. Но ты! В тебе я чувствую сильного и преданного союзника. Ты будешь служить верно, а когда достигнешь цели – получишь награду.
- Я не понимаю вас. Вы можете подчинять себе других. Или убить меня и заставить служить. Почему же не сделаете так? – после каждого вопроса Тилль все сильнее хотел вырвать себе язык.
- Ты задаешь слишком много вопросов! Твоя любознательность не доведет до хорошего. Или тебе так хочется умереть?
Король подался немного вперед и приподнял облаченную в перчатку руку.
- Нет, Император, – понурил голову Тилль.
- Так-то лучше, - король вновь расслабился на троне. – Хорошо бы тебе разучится задавать лишние вопросы. Я предложил тебе то, что никому и никогда не предлагал. Я сохраняю твою жизнь и обещаю все, что ты захочешь – но служи мне верно и преданно. Тебя касается только то – что я решу рассказать, все остальное знать не следует. Ты меня понял?
- Да, Император. – Тилль окончательно решил для себя – подчиниться властителю. Он верил каждому слову и не сомневался – волей или неволей, но служить придется. Тилль возненавидел его.
- Великолепно. Я не ошибся в тебе. Пройдем в обеденный зал. Надеюсь, ты не откажешься отведать яств гаидин со своим Императором, а заодно обсудить наше дело и отметить твое разумное решение.
Король поднялся и пригласил Тилля следовать за ним. Э’Дар удрученно вздохнул и покорно последовал рядом с королем. Он потрогал амулет, висевший на шее под рубашкой. Причудливая треугольная пластина удобно помещалась в ладони.