Пожар

Когда над тобой величаво и плавно проносятся облака, под твоими ногами хрустят листья, последние, жухлые резные плоды жизнедеятельности весны,  ты идешь, не зная, куда именно заведут глаза… Тогда ты имеешь шанс почувствовать себя счастливой.
  По тротуару выхаживала стайка семейства вороновых. Сороки, вороны, в`ороны – все они любопытно рассматривали нерадивую прохожую, посмевшую им помешать склевывать остатки чего-то непонятного.
  И откуда эта тоска?

Осень.

Кажется, даже воздух здесь пахнет осенью – влажностью, сыростью, прелыми листьями и еще чем-то… непонятным. Странным. Привлекающим. Как пахнут грустные воспоминания и моменты разлуки.

 Смотря вперед, видишь один лишь светофор, который горит красным светом. Всегда, не давая возможности перейти через дорогу. И у тебя остается всего лишь один выбор – идти в обход, или бросится под колёса железных монстров. Назад возврата уже нет.

Лужи под твоими ногами покрываются легкой рябью – пошел дождь.

Волосы, намокая и вытягиваясь, мокрыми змеями облепливают твои плечи, лицо, голую шею, хрупкие плечи… Такая холодная, вода затекает тебе под кофту, постепенно набираются ею дранные кроссовки… одинокий желтый лист скользит по поверхности лужи.

Тик-так, тик-так….
И вот, ты решаешь бежать вперед. Не ища легких путей – ты бросаешься на дорогу, несмотря на крики прохожих, клаксоны проезжающих мимо, да нет, уже опасно котящихся на тебя, машин…


Его рука совсем рядом.

Надежная, теплая, крепкая. Такая… правильная… От нее совсем не пахнет осенью. Наоборот – летом. Веселым, приятным, жарким.
Но ты отказываешься от нее, увлекающую в обход, уводящую от грозящего перекрестка. Хотя прекрасно знаешь, что эти глаза цвета летней ночи никогда не предадут, никогда не смогут подставить подножку, никогда не перестанут согревать собою, словно окутывая нежным летним ветром…
Но ты отрываешься от нее, потому что там, куда он тебя уведет – лето. И больше никогда не увидеть переменчивой, опасной, грустной, пахнущей грозой, прелыми листьями, и еще чем-то невыносимо прекрасным, осени.

Ты отрываешься от него, и бежишь на встречу ехидно ухмыляющемуся ноябрю. Такая смешная… Девочка, совсем еще ребенок, с глазами октябрьской грозы.
 
-Карр! – предупредительно вскрикнул ворон.
Над тобою пролетели черные птицы. Большие, закрывающие собою, кажется, полнеба. 

Визг шин, липкая капля пота, скользнувшая по спине, страх, исказивший отчаянное лицо… Но ты, каким-то образом успеваешь, рывком вырвавшись из мертвой петли опасности, скользнуть вперед, избежав неминуемой гибели.

Позади догорал август.

Впереди грустно и опасно улыбалась осень.

И вот, ты снова одна. Прохожие, совсем не такие как ты, словно от прокаженной, шарахаются от тебя, заворачивают в переулки, торопятся пройти мимо…

Они будто тени, размытые тени, появляются и исчезают на твоем пути.

Замечаешь внутри толпы чью-то спину в черном плаще. Поворачивает голову, и насквозь поражают взглядом цвета осыпавшихся листьев. Улыбается, растягивая красивые губы в саркастической улыбке и исчезает в толпе.

Ты знаешь, что от него пахнет осенью.

А самое тяжелое то что ты никогда не променяла бы этот миг, такой по-ноябрьски холодный и тоскливый, екнувший в сердце, на вечность в затхлом, стабильном, теплом и сухом лете.
Никогда.

Позади сгорел август.

Впереди неспешно загоралась осень. Всё так же грустно и опасно улыбаясь.
Вместо тебя по улице трусила серая волчица, немигающим взглядом уставившись в идущие впереди фигуры.

Ведь ей не нужен хозяин – только компаньон, друг, товарищ. С которым можно будет молчать, сидя на лоскутном одеяле из опавших крон деревьев, глядя на нерасторопных птиц, заливаться смехом и пронзительно петь на луну.

Она заискивающе и унизительно для самой себя завиляла хвостом.
Очухалась, мысленно пнула себя, и побрела вперед.

Пиши, пока пишется.
Живи, пока живется.
Иди, пока не упадешь замертво.

На небе заворочался котенком закат, вспыхивая кончиками золотистых усов и царапая коготками стеклянную гладь серого неба.

Такого же, как ее шуба.

В конце концов, не каждой истории суждено закончится хорошо.
Не каждому суждено найти вторую часть себя. Половинку… тьфу, это звучит фальшиво.

Лес никогда не кончается. Будь это настоящий, подметающий тополями, соснами, елями облака, или вонзающийся железными шпилями громоотводов в небеса.

Лес никогда не кончается, как не кончается в нем осень, засыпая в вечном жухлом ковре под зелеными одеждами.

Так  никогда не кончается ночь, укрываясь за второй половиной солнца.

В полете над землей, едва касаясь лапами земли, ты находишь ни с чем несравнимое счастье, доходящее до щенячьего восторга. Наперегонки с ветром, ты догоняешь того самого, переговариваешься с птицами, ловишь ртом ледяные капли сверху…

И уже потеряли отсчет времени, проведенному здесь. Оно растворилось в вечной паутинке облаков, скрывающей под собой неспешное течение дня и ночи, пробуждение рассветов и великолепие закатов. Чувствуешь, как становится родным каждая молекула этого пряного воздуха, как наливаются силой мышцы и  как постепенно она вливается в этот мир, перерождаясь. И как все слабее действуют на нервы назойливые тени.

Позади сделали ошибку – на короткий миг включили фары. Она обернулась и увидела искаженные злобой, глаза браконьеров, выходящих из машины и, жестокое: «волк в городе».
Она зарычала, выскалилась, неспешно отступая, и серой молнией понеслась вперед.
Под ногами то и дело сменяли друг друга то мокрые обрывки газет, то пряные листья.

Поджарая, жилистая, она обладала куда большей маневренностью, чем эти двуногие твари с ружьями в руках.

Выстрел, еще один, и в щербатой коре деревьев осталась пара дыр. Предназначающихся для шкуры.

Зверь ухитрился спрятаться в тени, и, как только охотники подобрались на подходящее для прыжка расстояние, бросился вперед. И пусть у нее было мало шансов, что жизнь после этого еще будет сиплым дыханием вырываться из легких, щекотать нос острыми запахами – главное, что она выполнит свой долг  - не оставляющая второго шанса тем, кто на нее покусился. Как осень,  влюбляя в себя, или лишая права жить под грозовыми небесами.

Зверь настиг свою жертву. Щелкнули зубы, пролилась первая кровь…

Котенок в небе, поворочавшись, разлился красным заревом над городом.

… она взвилась на лапы и бросилась вперед. На второго.

Оглушительный выстрел сменился скулежом и коротким всхлипом-хрипом.

Волчицу, подстреленную в воздухе прокрутило вокруг своей оси, но, успев уцепится за одежду, она из последних сил вытянулась и порвала яремную вену. Они оба тяжело упали на землю – охотник и его жертва, дань жизни.
 
 Серое, огромное тело лежало на человеческом отребье, накрыв его собою и с тоскою глядящее в небо. Последние листья, не спеша, плывя по воздуху, заботливо укрывали не дышащее больше тело.   В серых немигающих глазах  догорал ноябрь на фоне большого пожарища – единственного, что осталось от лета.

…Падал первый снег…


…На черном полотне ночи расплывчато проявлялся диск луны. Постепенно и неспешно загорались мириады серебряных фонариков над головой.

Она с явным трудом встала, осоловелыми глазами осмотрелась вокруг, повела чувствительным носом. Тяжелая голова не воспринимала ничего кроме : «А всё-таки я жива». Отряхнулась от зеленых листиков, нахально сорванных ветром, и с наслаждением потянулась.

Сгорев, осень снова родилась.

И теперь уже ты тоскливо и заискивающе улыбаешься человеку, который стоит перед опасным перекрестком, предлагая мимолетное счастье взамен вечному покою.

А на густой загривок опустилась рука человека, в глазах которого отражалась осенняя листва.

Вздохнув, он посмотрел в небо и счастливо, печально, немного ехидно улыбнулся.

Волчица уселась рядом и направила взгляд туда же – на желтый глаз луны.

Никогда еще тебе не пелось так свободно, так легко, так… непринужденно. Пронзительно, до самых костей, будоража и вместе с тем заставляя замирать кровь…

Не каждой истории суждено закончится хорошо.
 Но случаются исключения.
Приятные, однако.

Где-то на западе родилась осень.