402

***

Унываю, беспокоюсь, а после унываю, что, унываю и унываю, что беспокоюсь и беспокоюсь, что унываю и беспокоюсь, что беспокоюсь - ясно, что кошмар. Лучше полежу спокойно,  раз это-то возможно. День ясный, прекрасный и организм справится, надо только не мешать ему, господин больной...

***

Зачем строить большие дома, когда уже построены облака? До них всё равно не дотянуться - ни сил не хватит, ни стимулов... Большой, белый дом - как приземлившееся и в таре побывавшее облако. В нем пребывают в розовых туманах на парчовых диванах и вечно вниз льет дурнопахнущий дождь...
 (Мои мысли безмятежно  текут и безболезненно рвутся - как облака... Чего еще надо: сидеть, задумчиво жевать травинку, смотреть сверху вниз…)

***

Пожарные машины поливали огнем» - даже белые лотосы в Индии узнали про это, но у нас за окном снег,  окноснег и на столе разложена боль: спичечный коробок - маленькая боль, литровая бутылка - большая. Чиркнул спичкой, выпил белой воды из бутылки и вспомнил, как люди прошли: вместо слов у них были лица...

***

Там три балки, эстакада, ограждения. Там два перекрестка рядом. Там длинный, забор из бетонных плит. Там завод, база, гаражи. Там железные ворота. Там машины - пятьсот двадцать три за полчаса.  Я там два часа стоял - ждал, когда кончится обед в Отделе по Снабжению. Они хитрят и обедают два часа...

***

 Наплодил кур, гусей, свиней, собак, слонов, павлинов и жирафов..., а после  со счета сбился, хотя всё ещё плодил; и всё, что наплодил, бегало вокруг, с населением города Казани знакомилось, норовило и далее поехать, а я всё думал мучительно: кого же не хватает, кого еще стоит произвести на свет...

***

Ты посмотрела на желтый песок  за углом, а сверху светило африканское солнце. Ты спросила меня - а я весь был такой шоколадный, могучий: «берем, что ли? Чем зимой будем свой участок посыпать?»

***

Цветные шарики пускать. Не мыльные, не резиновые, не драже дешевое. И очень-очень много. Не взрываться, не прекращаться, дышать ровно и с каждым выдохом пусть вылетает их новая семья и стая.  Праздник! Иначе и дышать не стоит! Мы все невидимки, иллюзия, пустота, если наше дыхание почти бесформенно и совсем не окрашено...

Всё на ту же тему: один - мыслитель - озабочен правильностью своих мыслей, но пишет серо и не запоминается, т.е. исчезает с твоего духовного горизонта,  а другой - художник - напротив, хочет сделать нечто запоминающееся, но не озабочен правильностями и, в итоге, выходит у него нечто непонятное - тоже невечное. Миллионы уже попались на эти две удочки и исчезли, став макулатурой...

Огромная гора списанных книг валялась во дворе - остановился, посмотрел на нее, раздумывая, но все же дальше пошел - вокруг сверкал поздний, мартовский  снег, а у меня к тому же голова болела и тело ослабшее было - и как раз из-за книг: дома читал  перед тем как пойти...

Писать надо только тогда, когда у тебя энергия  капает  с кончиков пальцев…
Целый день сегодня приподнимал руки, проверяя, но нет, ничего не капало, не было ни нежности, ни мысли - и мне становилось ещё хуже - и я всё сильнее нагревался - и вот, наконец, закапало немного... (Но уже вечер, а мозги усталые, плюс какие-нибудь дела-люди - опять засну от безнадежности, как нереализованный.)

Заранее весь день душил в себе надежду, не поднимая головы,  читал кого-то - чтобы нечему было умирать, ее увидев. «Я спрятал все шарики,   на которых мы с тобой могли бы покататься. Твой ход,  не  жди от меня больше ничего, и я не буду верить твоей улыбке.  Вообще как с шариком  с тобой стану играться и   даже сделаю ласковый вызов...»