Чернаякошка

                Ч Е Р Н А Я    К О Ш К А   



                ПРОЛОГ

     Двадцать первая база химических отходов. Девять тридцать. Машина почти полностью загружена. Осталось четыре бочки.
     -- Подожди, сейчас прокладки подложу, -- водитель Рябов Вениамин Анатольевич неторопливо вставляет картонные листы вежду соседними бочками.
     -- Майнуй.
     Автокран осторожно ставит очередную бочку на свободное место.
     -- Еще сколько?
     -- Осталось всего три.
     -- Как раз, больше брать не буду.
     Через пять минут погрузка завершилась. Все бочки поставлены на свои места в кузове.
     -- Вить, хватит жевать, поехали.
     -- Все, иду, -- с трудом проглатывая очередной чебурек, поднимается со стула его напарник.
     -- Давай быстрее, три часа туда, три обратно, и два с половиной дня выходных.
     Пятница, последний рабочий день. Грузный Витька необычайно ловко для его веса юркнул в кабину ЗИЛа.
     -- С документами все нормально? -- Анатольич смотрит в его глаза.
     -- Обижаешь, когда у нас были изьяны, -- Витька засопел.
     -- Да ладно, чего ты дуешься, это я так по привычке.
     Витька дуется всего несколько секунд и уже успокоился.
     -- Анатольич, мне к пяти надо с "телкой" встретиться, давай пошустрее.
     -- А ты знаешь, сколько положено с таким грузом, сорок в час. Мы и так едем почти шестьдесят.
     -- Да кто остановит, менты шарахаются при нашем виде.
     -- На ментов плевать, а тебе жизнь ни к чему?
     -- Да ладно, дорога приличная и едем не в первый раз.
     -- Авантюрист ты Витька, не представляешь какие могут выйти последствия. -- Анатольич замолчал, Витька тоже больше не говорит.
     То, что они везут, им самим неведомо, но они знают, в этих бочках такое, что лучше о них вообще ничего не знать. Каждый месяц они проходили чуть ли не экзамен по правилам перевозки этого "утиля". Инструкторы спрашивали все пункты правил перевозки не хуже чем при поступлении в престижные ВУЗы. Но и зарплата была соответствующей. Поэтому все работающие в "конторе" исполняли свои обязанности по полной программе.
     Ехать оставалось минут двадцать. Сейчас деревня Ильинка, поворот с трассы и еще восемь километров. Там закрытый комбинат по переработки. Вокруг территории этого заведения высоченный забор и полно охраны. Разгрузка и выходные, два с половиной дня. "Смотаюсь на дачу сегодня же, -- размышлял Анатольич, -- уже начало августа, надо собрать оставшиеся смородину, крыжовник и вишню."
     Деревню проехали. Через полкилометра перекресток, вот он, Анатольич включает поворотники, сьезжает с трассы и р-раз, ЗИЛ сильно тряхнуло. Колдобина такая, что можно не вылезти. Машинально посмотрел в зеркала. Ничего, вроде все на месте. Витька-экспедитор досадливо поморщился.
     -- Анатольич, ты из меня все чебуреки вытрясишь, будешь платить за неустойку.
     -- Сейчас не буду, а поедем назад, у тебя не только чебуреки, а и все остальное с кишками вылезет, тогда сам заплатишь за порчу имущества.
     Витька довольно откинулся на спинку сиденья, Анатольич продолжал рулить. Показались ворота, наконец-то подьехали. Перед вьездом по привычке решили весь груз еще раз осмотреть, чтобы не возникло каких-либо претензий. Остановились недалеко от ворот на обочине. Витька первым выскочил из машины, пошел открывать кузов. Через несколько секунд возле него остановился Анатольич. Он еще ничего не смотрел, не разглядывал, что там в кузове, но увидел расширенные глаза Витьки. Они были уставлены в одну точку. Вениамин Анатольевич немедленно устремил глаза в то место, куда смотрел Витька. Картина на первый взгляд казалась не очень волнующей. Все на своих местах, только не хватало одной бочки. Но от этой нехватки Вениамин Анатольевич мгновенно побледнел. Черт возми, где же ее потеряли? Витька стоял как вкопанный, похоже он ничего не соображал. Вениамин Анатольевич начал быстро мыслить. Вся дорога кажется не вызывала у него нареканий. Только один раз на выезде с трассы его сильно тряхануло из-за колдобины. Скорее всего там. Но он же смотрел в зеркала, ничего не увидел. Все равно, надо сьездить и посмотреть. И вообще может придеться проверить всю дорогу. За такую потерю можно не только остаться без премии, но и сесть не на один день. То, что они возили, как ему рассказывали, представляло из себя очень опасный яд. Какие могли возникнуть последствия от его воздействия на сегодняшний день не знали даже ученые и разработчики. Вениамин Анатольевич раздумывал недолго.
     -- Садись, -- Витьке, -- поехали.
     -- Куда? -- до Витьки еще не доходит.
     -- Искать бочку, -- разьяренно Анатольич, -- найдем, привезем и все будет нормально. А что задержались, ну сломались в дороге. Мало ли что может случиться. А без бочки нам хана.
     Витька понял, он уже в машине. Через минуту ЗИЛ удалялся от комбината, соблюдая все меры предосторожности.
     Проехали семь километров. Через восемьсот метров поворот с развилкой на трассу. Скорость -- 20 км/ч. Вениамин Анатольевич и Витька внимательно рассматривают все, что находится на обочине и рядом с дорогой.
     -- Вон она. -- Витька радостно тычет пальцем чуть вперед на левую сторону дороги.
     -- Вот ****ь, видно укатилась потихоньку, а я и не заметил. -- Досадливо говорит Анатольич.
     Машина свернула с дороги. Анатольич одновременно с Витькой подошли к бочке. На ней куча надписей на русском и английском языках. "Перевозить в специальной таре", "не вскрывать", "не трясти", "опасно для жизни" и тому подобных. Но сейчас не это главное. Главное -- нашли. Теперь бы ее на борт закинуть. Только как? Бочка -- 200 кг. Они, Витька с Анатольичем, стоят рядом с ней. Решают. На надписи не смотрят. Главное поставить бочку в кузов. Анатольич обошел ее.
     -- Вить, смотри, а у нее пробки нет.
     Подошел ближе, взял за днище, легкая.
     -- Да из нее все вытекло.
     Витька чешет голову.
     -- Без пробки мы ее не сдадим, давай искать.
     Разбрелись по дороге. Через пять минут Витька победно машет рукой.
     -- Анатольич, нашел.
     Вместе подошли к бочке. Витька пытается закрутить, не получается. Очевидно при падении от детонационного удара пробка сорвалась и повредила резьбу. Он опять озадаченно чешет затылок. Первым начал соображать Анатольич.
     -- Что толку ты ее закроешь, она же почти пустая. Давай так. Снечала закидываем ее на борт, потом наливаем вон с болота воды, а дальше забиваем крышку молотком. Там пусть разбираются. Не мы закрывали, не мы и открывали.
     Так и сделали. Бочка на месте, пробка забита. Рукой точно не откроешь. Витька опять приуныл.
     -- Чего еще? -- спрашивает, видя его состояние, Анатольич.
     -- Но тут же, -- показывает на пробку, -- пломба стояла, а теперь чего говорить?
     Анатольич думает не больше минуты.
     -- У тебя там пиво на обратку осталось? Давай крышку, сделаем отпечаток, а сюда и вон через ту бочку два клина поставим и канат натянем. Скажем в случае чего для устойчивости. А крышку клин случайно зацепил. Следов не будет.
     Витька оживел. Все. Время. Быстро отправились. Задержка получилась всего на час. Никто из принимающих не проявил интереса. Назад ехали в приподнятом, отличном настроении. Нервы конечно сегодня здорово потрепались, но все обошлось. О надписях на бочке никто не вспоминал.

     -- Ах ты тварь, тебе все мало. На!
     На этот раз кошка по кличка Капа со стола спрыгнуть не успела. Ее со всей силы шарахнул вошедший в комнату Григорий. Она только успела мяукнуть и, пролетев через полкомнаты, врезалась головой в стояк батарей.
     -- Убью сука, -- рассвирепевший Григорий попытался сапогом еще раз достать присевшую в углу Капу. Та, мгновенно перелетев через занесенную ногу, выскочила в коридор и прошмыгнула в приоткрытую дверь на улицу.
     -- Гришь ты что, она же в положении. -- с улицы донесся голос Настасьи, его жены.
     Кошка в это время изо всей силы, насколько это было возможно, рванула со двора.
     -- Да она задолбала, сколько ни корми все равно лезет на стол. Все ей дают, вон полный угол. А она гадина только на стол.
     Григорий распалился так, что хоть из шланга поливай. Настасья знает как его успокоить. Подошла, уткнулась лицом в грудь, обняла, молчит. Пыл у Григория мгновенно пропал. Он уже ее целует.
     -- Ну правда Насть, сколько можно. У нас с тобой все стычки только из-за нее. Скверный у нее характер. Какая-то она сволочная, так и хочет нас развести.
     -- Да брось, тебе это только кажется. Кошка, она и есть кошка. Чего с нее взять?
     -- Не скажи, -- Григорий непроизвольно задумался. -- Ладно прости, только она меня все равно достала.
     Настасья пошла на огород, сегодня надо со смородиной наконец разделаться, Григорий в гараж -- девятка уже неделю немытая.
     Прошло три дня. Потом еще три. За обедом Настасья ни с того ни с сего вдруг говорит:
     -- Слушай Гриш, а чего это наша Капа не появляется. Уже неделя прошла.
     -- Да по мне хоть бы ее вообще не было. Из-за нее только одни неприятности. Народит с таким же как у нее характером, точно разойдемся.
     Настасья гладит Григория по голове.
     -- Не разойдемся. Я же не виновата, что нам ее подарили котенком. Что ее теперь выбрасывать? Живая душа все-таки.
     -- А мы не живые? Как она в доме поселилась, так сыр-бор и начался. Вот неделю ее нет и как будто новая жизнь пошла.
     В душе Настасья и так не раз думала как бы от этой кошки избавиться. Прав Григорий -- любые стычки у них почти всегда происходили из-за этой Капы. Но не выгонять же, особенно теперь с брюхом. Так и не решили они, что с этой кошкой делать. А ведь действительно прошла всего неделя с того момента, как она исчезла, и жизнь у них будто бы изменилась, никаких ссор, стычек.

     Только отбежав метров триста от двора Капа остановилась. Оглянулась, с ненавистью посмотрела на крайний дом деревни. Чуть дальше от нее развилка. От трассы отходила узкая дорога влево. Кошка почувствовала первые схватки. Для нее было еще рано, но видно Григорий "ускорил" процесс. Она еще раз оглянулась, осмотрелась, перешла через дорогу. Рядом на обочине какая-то бочка и непонятный запах, чем-то отдаленно напоминающий валерьянку. Приступы усиливались. Но не здесь. Кошка уже с трудом отошла еще метров на пятьдесят. Она услышала как подьехала машина. Из нее вышли двое, некоторое время походили вокруг, забрали бочку и вскоре уехали. А еще через два часа на свет появились четыре маленьких комочка. Три из них не шевелились и лишь четвертый начал подавать признаки жизни. Если бы его увидели, непременно обратили бы внимание на слишком широкие лапы для такого мелкого создания.

     Прошло два месяца. В одной из местных газет под рубрикой "необьяснимые факты" появилась заметка о непонятной болезни почти одновременно двух человек, двух совершенно разного возраста мужчин. Оба они работали в одном из частных автотранспортных парков, занимались грузо-перевозками и никогда ранее никаких особенных болезней не переносили. А в заметку попали оттого, что протекала их болезнь каким-то странным образом. У них стала изменяться форма конечностей, ни с того ни с сего утолщились пальцы рук и ног, да до такой степени, что один из больных Вениамин Анатольевич Рябов едва мог держать баранку руля, а его напарник -- экспедитор Виктор Шеринов с трудом заполнял рабочие бумаги. Любые действия медиков по восстановлению формы и работоспособности конечностей ни к чему не приводили. Неведомая болезнь прогрессировала. Одновременно с этим у обоих появился еще один симптом. Они все хуже и болезненней воспринимали дневной свет. Без темных солнцезащитных очков уже не могли обходиться.
     Утром третьего ноября второй раз в этом году выпал снег. Вениамин Анатольевич сидел дома один на один с бутылкой "Завалинки". Все на работе, он один дома на больничном. Второй раз за последний месяц. После первого отработал всего день. Солнце, хотя оно в тот день почти не появлялось из-за облаков, слепило его так, что глаза буквально горели и слезились без очков. А в них дороги совершенно не видно. Стекла в очках такие же темные, как наверное на масках сварщиков. Как он завел своего ЗИЛа, так и выключил, не двинувшись с места. Теперь опять на больничном, да что толку. Завтра за ним приедет скорая, отвезут на обследование в какой-то специальный медицинский центр. Отвезут его одного, Витьку не повезут. Витьку похоронили неделю назад. В приступе наложил на себя руки, наглотавшись каких-то таблеток. Сегодня Вениамин Анатольевич пьет за упокой его души. Сегодня девять дней.
     Врачи не знают причины его болезни. Знает он один. Причина -- это тот летний день, когда они потеряли бочку. Точнее та колдобина на повороте, которую он, опытный водитель не заметил, выруливая с трассы. Вениамин Анатольевич хмуро посмотрел на полупустую бутылку. Налил еще. Чекнулся с бутылкой "Скоро увидимся Витька, осталось недолго".
     Наутро приехала "скорая". Вениамин Анатольевич собрался, подписал какие-то бумаги и уехал. Дома никого не было. Своим он еще вчера все сказал. Едет на обследование, скоро вернется. Прощаться не любил. Больше статей и заметок о странной болезни на страницах газет не появлялось.

                1

     Прошел год. Пятница, семнадцатое октября. Дмитрий Петрович Самарин с работы возвратился на полтора часа раньше обычного. Домой он пошел не сразу, а сначала отправился в гараж, вывел серую Тойету. Через десять минут звонил в квартиру. Едва зашедши, сразу задал первый вопрос:
     -- Уже готовы или как всегда?
     -- Как всегда, но сегодня исключение, уже готовы, -- жена Алена отвечает каламбуром.
     Дмитрий Петрович придирчиво осмотрел обеих, остался доволен.
     -- Действительно исключение, не ожидал.
     Алена и восьмилетняя Танюша их дочь при полном параде. Обе в джинсах, свитерах и сумки в коридоре.
     -- Вот бы всегда так, -- мечтательно произнес Дмитрий Петрович.
     -- Как же всегда, -- немедленно вставила Алена, -- это мне надо на работу не ходить, с утра готовиться. А я еще тружусь.
     -- А мне в школу не идти, -- тут же дабавляет Танюшка, и моментально все вычислив, -- я согласна.
     Дмитрий Петрович махнул рукой. С этими все ясно, танком не разгонишь. Не то что он. Сорок пять секунд и хоть в бой, хоть на дачу. Дмитрий Петрович из военных, спецназовец, прошел огонь и воду, не раз бывал в горячих точках. Два года назад в командировке в горах нарвался со своей группой на засаду бандитов, получил ранение в живот. Полгода валялся по госпиталям, но выжил, оклемался и был снова готов идти в бой. Однако по назойливым советам врачей с "честью" комиссовали в звании майора и отправили на заслуженный отдых. Он было хотел опротестовать такое решение, но в этот же диспут активно включилась жена, говоря, что не намерена сойти с ума в молодости (ей сейчас двадцать восемь лет) от его бесконечных командировок. Тогда Дима, как любовно называла его жена, уже через неделю вынужденного по его мнению безделья стал собираться впасть в депрессию. Но таким как Дмитрий Петрович унывать не дают. Еще через два дня ему позвонил незнакомый голос. Вежливо осведомился о самочувствии, называя по имени-отчеству, и также вежливо предложил приехать в один Московский офис. Назвал адрес. Дмитрий Петрович раздумывать не стал. Уже на следующий день он трясся в метро по направлению указанного адреса. Когда вошел в приемную, там находились два охранника. Предьявил им свое удостоверение. Довольно спокойные при виде ксивы, когда он открыл корочку, они, прочитав, мгновенно вытянулись и один из них, даже не позвонив по телефону начальству, сразу повел его на второй этаж. Дмитрий Петрович также сразу понял, что его приезда ждут и что все, кому надо, осведомлены об этом. Еще через час он вышел из здания, находящегося в центре Москвы, и не спеша направился к метро. Ему надо было подумать, но думать-то особенно не о чем. Все бумаги, контракт и куча прочих подписаны. Вообще-то разговор с заместителем директора такого именитого холдинга длился не более получаса. В кабинете генерального менеджера компании Дмитрий Петрович хотел еще о чем-то подумать, но когда ему сообщили о будущей зарплате, да еще какие-то премии, его голова больше ничего не могла воспринимать. Это не боевые за рискованные командировки, это совсем другой уровень. Но и ответственности куда больше. А в его положении выбирать не приходилось. Полгода в лечебницах, еще столько же реабилитация с мизерной зарплатой. Все это время, как он сам думал, сидит на шее у Алены. А еще у них Танюша. И все на плечах жены. Нет, от такого предложения майор Самарин отказаться не имел права. И вот уже более года Дмитрий Петрович возглавлял службу безопасности одного из филиалов крупнейшего в стране холдинга.
     Через десять минут рассаживались в машину. Из дома все необходимые вещи забрали в один заход. А еще через полчаса благополучно сворачивали с кольцевой. Слава Богу на этот раз пронесло. Большие "пробки" еще не успели образоваться. Попробуй перед выходными здесь также вольготно проехать как сейчас. Будешь торчать еще часа два, а то и три. От кольцевой до дачи при благоприятных условиях от силы полтора часа езды. Сегодня, если повезет, шашлык будем делать засветло. Дмитрий Петрович вел машину не слишком быстро, но и от основной колонны не отставал. Через час миновали большой поселок Заозерье, а еще через десять минут выезжали из деревни Ильинка. Осталось от силы пятнадцать минут езды и будем дома, или на даче, называй как угодно. На эти выходные дел накопилось много, думает Дмитрий Петрович, больше двух недель не были.
     Танюшка ерзает на заднем сиденье.
     -- Папа останови.
     -- Не можешь пятнадцать минут подождать? Скоро подьедем. -- Лишний раз останавливаться неохота.
     -- Ну что, обязательно надо терпеть?
     Да не обязательно, Дмитрий Петрович останавливает. "Там в горах, -- вспоминает он, -- тебя не спрашивают, там по обстоятельствам". Но здесь не "там".
     -- Иди, только недалеко. Тебя все равно никто не видит, да и не нужна ты никому, кроме нас с мамой.
     Алена также выходит из машины.
     -- Я тоже пройдусь.
     А говорят женщины терпеливее мужчин. Дмитрий Петрович в этом не уверен. Вот и факт налицо.
     -- Мам, -- раздается голос Танюшки, -- подойди сюда пожалуйста.
     Чего еще? Дмитрий Петрович смотрит на часы. Чего им все неймется. Наконец обе выходят. Первой Алена, за ней Танюшка, а это еще что, зачем? Дмитрий Петрович вышел из машины.
     -- Тань, ну что ты ее носишь. Где нашла-то? И обязательно на руки.
     В руках у Танюшки здоровая черная кошка. Как она вообще ее поднять смогла? А лапищи-то. Дмитрий Петрович присмотрелся. На слишком больших для кошки лапах видны красные пятна. Похоже где-то сильно поцарапалась. Наверное с собаками подралась. И глаза почти не открываются. Чего же с ней делать? Танюшка будто угадала его мысли.
     -- Пап, давай возмем ее с собой. Смотри какая она несчастная. Мы ее отогреем, покормим. Пусть у нас будет на даче.
     Кошка сильно дрожала. Алена только руками разводит. Делать нечего, у Танюшки такой возраст, что чего-то может не понять. Потом попробуй обьясни. Дмитрий Петрович решает.
     -- Ладно, отвезем в деревню, конечно накормим, а там оставим, кто-нибудь может подберет.
     В деревне много народа живет круглый год. Это они Самарины купили участок под дачу и приезжают туда по случаям. В конце концов если кто-то подберет эту кошку, можно будет приезжать и привозить ей лакомства, чтобы хозяева не тратились. Ну а в крайнем случае заберем ее домой. Пусть тогда Танюшка сама с ней возится.
     Сели в машину. Кошку также забрали в салон. Она на удивление спокойно разместилась на застеленном заднем сиденьи рядом с Танюшкой и не делала ни малейшей попытки вырваться. Пока ехали кошка молчала не издавая ни звука. Наверно сильно устала. Через пятнадцать минут поселок Малышево, а еще через полкилометра их отдельно стоящий дом, как хутор. За те пятнадцать минут пути, отделявшие дачный домик от места где нашли кошку, у Димы неожиданно возникло странное чувство неуверенности и какой-то непонятной тревоги. Однако доехали благополучно. Чувство опасности по дороге прошло. На даче никаких изменений, все как обычно. Их дачный дом представлял собой двухэтажный особняк. На первом  терраса, кухня, столовая, душь, туалет, хозяйственные пристройки. На втором две спальные комнаты и кабинет Дмитрия Петровича. Помимо прочего в нем находился металлический шкаф с огнестрельным оружием. Там хранились охотничье ружье, короткий карабин "Сайга", патроны к ним и все что нужно для поддержания оружия в хорошем боеспособном состоянии. Этот арсенал не предназначался для какой-либо обороны от врагов. Просто у Димы была тяга или интерес, наверное как у любого мужчины, ко всему, что связано с оружием.
     Загородный участок Дмитрий Петрович приобрел специально несколько вдали от основного поселка, чтобы, как он говорил, никого не видеть и никто не мешал отдыхать от столичной суеты. После Московского гвалта это был совершенно иной, отрезанный от цивилизации тихий уголок. От московской квартиры сюда ехать примерно сто двадцать километров. На дорогу затрачивалось около двух часов, если не попадали в пробки. На этот раз, чему больше всего радовался Дмитрий Петрович, повезло, доехали без пробок и длительных остановок в пути. Подьехав к дому, все вышли из машины, в том числе Танюшка вынесла черную кошку. Дмитрий Петрович поставил машину под навес возле окон, закрыл ворота. Вновь обнаружилось, глаз кошка почти не открывает. Дмитрий Петрович опять тоскливо подумал, кошка либо больная, либо слепая. Кому ее здесь отдать, ведь не возьмут, а везти домой, куда ее в их маленькой квартире разместить. Ну ладно, лучше сейчас об этом не думать. Может она домой сбежит. Ведь кошки свой дом всегда находят. А то, что она оказалась в лесу, мало ли на то какие причины.
     Пара минут, и из машины все перекочевало в дом. Собственно говоря основной багаж составляли запасное свежее белье, продовольственные припасы на выходные и все что нужно для приготовления шашлыка -- свиные нарезанные кусочки мяса в кастрюле с выжитым с лимона соком, специями, луком, зеленью, солью, подсолнечным нерафинированным маслом, впрочем как обычно, соус, вино.
     Время -- начало шестого. В этот раз приехали как никогда рано. До начала сумерек больше часа. Десять минут ушло на осмотр участка, уточнение планов что должны сделать за два выходных дня. Сегодняшний не в счет. Сегодня костер в мангале, телевизор, подготовка к отдыху.
     Дима, оставив Алену с Таней возиться в доме, не спеша развел в мангале костер. Пока вызревали угли от охваченных пламенем березовых дров он с удовольствием нанизывал аппетитные кусочки мяса на приготовленные шампуры. Сейчас по календарю наступил любимый Димин месяц -- октябрь. Осень он вообще любил больше всех остальных времен года, а октябрь особенно. В лесу, начинающемуся в двадцати метрах от дома, одно сплошное "золото", листва деревьев изменила свой цвет с зеленого на яркий желтый с красными включениями от клена и некоторых других растений. Красота неописуемая. Пропало большинство летающих тварей ( так Дмитрий Петрович называет комаров, мошкару, слепней и другую подобную живность, изматывающую летом). Сейчас без них тишина и покой. Также разводить костры нисравнимо приятней в погоду несколько прохладную, нежели в период жарких летних дней. В общем уют с осенним уклоном. Практически всегда в первый вечер приезда на дачу, а зачастую и во второй, шашлык являлся их традиционным ужином. Для Димы приготовление шашлыка -- культовое удовольствие. Трещание дров в мангале, запахи жареного мяса не только создавали уют, но и, по крайней мере для него, определенно давали обстановку разрядки и снятия напряжений, полученных за неделю жизни в Москве.
     В этот раз все происходило также, как и в другие обычные дни их приезда. Только какое-то смутное беспокойство нет-нет да и западало к Диме в душу. Это беспокойство породилось недавно, а точнее с того момента, как они нашли в придорожном лесу полуслепую кошку. И эти красные пятна на лапах, и сами лапы неестественно широкие. Кстати, где она? Он оглянулся, кошки нигде не было видно. Дима не мог дать себе отчета, что же во всем этом его беспокоило, но неприятное тревожное чувство не отпускало. Тем не менее ничего особенного не произошло, а начавший разносится аромат жареного мяса отодвинул все другие чувства на второй план. Начинало смеркаться, через полчаса стемнеет.
     -- Эй Джульетты, не пора накрывать на стол? Вы приехали свежим воздухом дышать, или забиться в четырех стенах? Быстро выкладывайте все на стол в беседке. Будем пировать.
     -- Сейчас, -- из дома обычный ответ Алены.
     Не дожидаясь, пока дождешься утро наступит, Дима сам вошел в терраску, быстро разложил зелень и приправы по тарелкам, принес в беседку. Шашлык был почти готов. Приятный аппетитный аромат расходился от мангала. Дима, позабыв про все тревоги, сидел у костра рядом с беседкой и тут услышал сзади еле заметный тихий шум, даже не шум, а очень тихое дыхание. От неожиданности он вздрогнул и мгновенно повернул голову. Дима еще не знал что может увидеть, но его внезапно охватило сильное беспокойство. Рядом сидела черная кошка. Когда она подошла Дима не заметил, но кошка есть кошка, она прирожденный охотник и подойти без шума для нее конечно не проблема. Дима быстро успокоился. Ничего особенного. Просто, подумал, в последнее время накопилось много работы и скорее всего переутомился. Тем более ни жена ни дочь не выказывали никаких неудобств или тревог. Он ее погладил и сразу же получил электрический разряд. Эх ты, какая вся наэлектрилизованная. Куда же ты так попала, и глаза все время закрыты. Дима отвел руку от кошки, перевернул шампуры, снова к ней повернулся. Кошка исчезла, будто ее только что здесь и не было. Как это она успела так быстро и незаметно уйти. Опять в душе стала просыпаться тревога. Дима даже огляделся. Вокруг ничего странного, все на месте. Но что-то не так. Чувствует, связано с этой кошкой. Дима стал размышлять. Ну что такого, пришла, ушла незаметно, это же кошка. Никуда не смотрит, а идет направленно. Тоже не очень удивительно, кошки в полной темноте ориентируются. Глаз не открывает, может собаки расцарапали. Ну ладно, приедем, к ветеринару свожу, разберемся. И все-таки чего она меня так встревожила? Не могу понять, но точно, это из-за нее, из-за черной кошки. Дима еще раз осмотрелся. Кошки нигде не было видно.
     Наконец на пороге появились Алена с Танюшкой. Несли портативный телевизор, "Изабеллу", ему "Старую Москву", соки, бокалы. Дима удовлетворенно на них посмотрел. Самое главное взять не забыли.
     -- Может домой пойдем, здесь все-таки холодновато, -- на всякий случай спросила Алена, заранее зная ответ.
     -- Еще чего, -- немедленно среагировал Дима, -- если холодно, надевай шубу, вон в сенях висит. А в дом ты меня из этого комфорта не заманишь.
     -- И меня, -- поддакнула Таня.
     Алена изподлобья с улыбкой взглянула на мужа.
     -- Вот замерзну, будешь меня всю ночь отогревать.
     -- Еще как отогрею, -- Дима с любовью смотрит на белокурую красивую жену.
     -- А меня не надо греть, мне тепло, -- проворковала Танюшка.
     Наконец все расселись. Включили телевизор и свет в беседке. Полный уют и комфорт. Все лучше некуда. Только Диму вновь охватило непонятное беспокойство.
     За время его службы в армии, а затем в спецназе у него выработалась интуиция, которая его никогда не подводила. И если он чувствовал опасность, то эта опасность всегда выливалась наружу. Поэтому из большинства переделок он выходил невредимым, благодаря своей интуиции чувствовать эту приближающуюся опасность. Вот и сейчас интуиция без конца предостерегала его об опасности. И опасность исходит из этой подобранной в лесу черной кошки. Но что она может. Кошка -- это кошка, это не волк. Да и вид у нее какой-то уж очень вялый, жалкий. Она почти не открывает глаз.
     Неожиданно у Димы сильно забилось сердце и он вспомнил. Когда сидел у мангала и перевертывал шашлыки он тогда вдруг почувствовал -- кто-то сзади крадется и готовится на него напасть. Он мгновенно повернулся и увидел сидящую рядом черную кошку. Она не открывая глаз смотрела на него. Именно смотрела не открывая глаз. Дима это не только почувствовал, но и ясно осознал. Он в этот момент напрягся, был готов ответить на любые действия. Но кошка сидела и не шевелилась. Тогда, чтобы как-то разрядить обстановку он ее начал гладить. Волнение тогда быстро улеглось. А сейчас оно вновь возникло, но уже по другой причине. Он опять ясно вспомнил как гладил эту кошку. А странность заключалась в том, что, когда любую кошку гладят, ей это нравится и она начинает мурлыкать. Эта же сидела без каких-либо движений и будто не чувствовала прикосновений Диминой руки. Да, что-то все странно.
     -- Дим, ты что заснул? -- будто издалека донесся голос Алены. -- Так вкусно, мы тебя хвалим, а ты будто воды в рот набрал.
     Дима спохватился. Действительно, чего он зациклился на этой кошке. Шашлык получился действительно то, что надо. Мясо с жировыми прослойками очень сочное и вкусное, сам выбирал на рынке. Уплетали за обе щеки. После двух рюмок и шашлыка настроение у Димы улучшилось. Тревога исчезла, мысли о кошке вновь отодвинулись на второй план. Сумерки полностью перешли в ночь, на небе во всю светили звезды.
     -- Пап, -- послышался голос Танюшки, -- а наша кошка какая-то странная и наверное больная. Ее надо показать ветеринару.
     Дима непроизвольно обратился в слух.
     -- И что ты нашла в ней странного? -- как много равнодушнее спросил он.
     -- Знаешь, я ей в блюдечко налила молоко, а она к нему даже не притронулась.
     -- Ну и что тут особенного, может она сыта.
     -- Может и сыта, -- согласилась Танюша, -- только я потом из интереса поднесла к ней кусочек белого хлеба, а она и от него отказалась.
     Дочь хитро улыбается. Дима совершенно ничего не понял. Также как и Алена.
     -- А с чего ты решила, что она будет интересоваться хлебом, если даже молоко не попробовала? 
     -- Да я ей не простого хлеба дала, я туда валерьянки из аптечки накапала. А от валерьянки никакая кошка никогда не отказывается.
     Алена фыркнула:
     -- Ну и что, может у нее обоняние слабое.
     -- Кошки с любым обонянием от валерьянки никогда не отказываются -- наставительно учит всех Таня, -- я ей прямо ко рту хлеб приложила, а она отвернулась.
     Дима с Аленой сидели, изумленно глядя на дочь. Вот это экспериментатор. На Диму опять стало надвигаться беспокойное предчувствие, но он никому не сказал ни слова.
     По телевизору передавали новости дня. Через десять минут все с интересом смотрели на экран, а Дима буквально застыл на месте. Показывали очередное криминальное ЧП. Произошло убийство семейной четы в поселке Ильинка. Там в собственном доме были буквально растерзаны муж, жена и свекровь, живущая с ними, ночью шестнадцатого числа, то есть вчера. К подобным сообщениям все уже давно привыкли, редкий день обходился без каких-либо происшествий. Но название поселка заставило всех и особенно Дмитрия Петровича внимательно прислушаться к передаче. Этот поселок встречается на пути следования из Москвы на дачу и располагается в двадцати километрах от их участка. В репортаже говорилось, что в доме, где произошла трагедия, по словам соседей проживала вполне добропорядочная семья. За ними никогда не замечали каких-либо скандалов, ссор, они ни с кем не конфликтовали, не враждовали. Они также не имели слишком больших доходов чтобы к ним могли ворваться с целью ограбления. В общем самая обычная ничем не примечательная семья. Жили они на околице деревни. Их дом распологался последним, может поэтому никто из соседей не слышал шума от разыгравшейся там жуткой драмы.
     Поражало другое, то, с какой жестокостью произошло это убийство. Тела были не застрелены, не зарезаны или забиты до смерти, а именно растерзаны, будто их раздирали железными крючьями. Весь дом залит кровью, однако никаких следов убийц найти не удалось. Только непонятные отпечатки лап, похожие на кошачьи, но значительно больше обычной кошки обнаруживались в разных местах дома. И что особенно запомнилось из репортажа, при осмотре трупов у всех трех обитателей дома в глазах застыл дикий ужас, будто перед смертью они увидели что-то очень страшное и жуткое. Пока шла передача, вся чета Самариных, застыв за столом, не проронила ни слова. Диму вновь, в который за сегодняшний вечер раз, охватила зловещая тревога. Он посмотрел на своих дам. По их лицам понял, что и они не в своей тарелке от увиденного по телевизору.
     А ведь мы подобрали кошку совсем рядом с той деревней, думал Дима. Он вдруг отчетливо вспомнил, что все лапы у нее были вымазаны в крови. Но это чушь какая-то. Чтобы кошка могла разорвать трех взрослых человек, тем более, что она похоже слепая. Но тем не менее она очень свободно перемещается. Нет, чтобы такое сотворить, надо быть как минимум тигром. И все-таки тревога не проходила, что-то в этой кошке не то. Подсознательно ощущал, разгадка рядом, а понять не мог.
     Сидели в беседке молча, чувствовалось, впечатление от увиденного всех здорово потрясло. Шашлык уже не лез, аппетит пропал. Давно стемнело, лишь свет от лампочки указывал дорогу от беседки к дому. Посидев еще несколько минут, Алена поднялась и решительно направилась к крыльцу.
     -- На сегодня хватит, я уже насиделась, и вообще пошли укладываться, -- она посмотрела на Диму с Танюшкой, -- а вам что, надо особое приглашение, не хватало, чтобы вы здесь совсем замерзли.
     Дима также встал и поднял дочь.
     -- Пойдем, мама просит, да и утомились мы немножко.
     Танюшка надула губы.
     -- Пап, завтра выходные, мы ведь с тобой всегда в это время сидим и смотрим на звезды. Вставать рано не обязательно. А так интересно смотреть на ночное небо. Ты бы мне еще рассказал про звезды. Вон как они светятся.
     Дмитрию Петровичу было не до звезд. Ночной репортаж расставлял многие вещи по своим местам. Интуиция похоже не подводила. То, что произошло накануне, показ по телевизору, кровь на лапах, постоянное ощущение тревоги, становилось ясно, что эта черная кошка несомненно имеет какое-то отношение к тому страшному, показанному с экрана убийству. И наверняка она не слепая, не хочет днем открывать глаза. Это не кошка, это нечто другое, странное в кошачьем обличьи.
     Пока сидели, стало совсем темно. Огонь в мангале потух. Когда они вдвоем с Танюшкой в предыдущие приезды сидели возле костра (Танюшке это очень нравилось), папа рассказывал ей о возникновении звезд, их жизни, как они рождались и умирали, обо всем, что знал сам из курсов и предметов его бывших увлечений. Он довольно неплохо ориентировался в звездном пространстве и сам верил в их силу и предрасположенность, охватывающую земную жизнь. Вот и свою интуицию он прямо связывал с изменениями, происходящими в звездном пространстве. А они ему говорили, что в данный момент не надо устраивать темноту, что необходимо обеспечить освещение, и что от этого зависит их дальнейшее спокойствие на сегодняшнюю ночь. В беседке Дима свет не выключал, интуиция подсказывала ему, что этого делать не следует. Он огляделся. Черной кошки нигде не было видно. Нащупал в кармане зажигалку.       
В доме свет еще не включали.
     -- Вы убирайте, пойду свет в доме зажгу, -- обратился он к женщинам. Дима почувствовал, пока есть освещение опасности ждать рано. Зашел в дом, последовательно включил свет в прихожей, кухне, комнате. Алена с Танюшкой вносили с беседки посуду, телевизор. Дима прошел по всему дому. Кошки нигде не увидел, Но ее присутствие, как ему казалось, он чувствовал, где-то она затаилась. Зашел в свой кабинет. В сейфе ружья на месте. Взял короткую "Сайгу", набил магазин. С оружием в руках спокойнее. Спустился на первый этаж, в кухне уже все вымыто и убрано. На него смотрят удивленно.
     -- Ты что, на охоту собрался?
     -- Может быть, -- отвечает уклончиво.
     -- Думаешь это действительно та кошка? -- спрашивает Алена с тревогой в голосе, -- кровь, следы, поведение непонятное.
     -- Не знаю, ничего пока не могу сказать, -- отвечает Дима как можно спокойнее, -- а береженого как говорится сам Бог бережет.
     Он проверил спусковой механизм. Кажется все нормально.
     -- Может все-таки поедем отсюда или позвоним в милицию? -- опять Алена.
     -- И что скажем в милиции? У нас появилась подозрительная кошка-убийца, безо всяких причин? На смех поднимут и в психушку направят. А домой как, уехать и вообще не приезжать? Тоже хорош выход. Мало ли что она может натворить, концов не найдем. Надо во всем разобраться. И вообще у нас нет еще никаких оснований подозревать, что это не обычная кошка. Значит так, -- подвел он итог, -- все двери и окна я закрыл, кошки нигде не обнаружил. Ложимся спать, а "ствол" на всякий случай будет рядом.
     Заодно рядом положил еще небольшой кухонный топорик для разделки мяса.
     Танюша не вдавалась в разговор взрослых. Она занималась своими старыми игрушками, в свое время привезенными из московской квартиры.
     -- Тань, заканчивай с игрушками, давай спать, -- проговорил Дима, -- сегодня ляжешь здесь с мамой, а я в твоей комнате, рядом.
     Танюшка неожиданно заупрямилась.
     -- Я не хочу спать, у меня там телевизор, еще посмотрю и поиграю.
     На все уговоры она только сильнее капризничала. Дима с Аленой не знали, что делать. У Танюшке здесь на даче была своя маленькая, но очень уютная детская комната с телевизором, компьютером, игрушками. Комнату специально проектировали для нее еще при постройке дома. Она была угловая на втором этаже с двумя маленькими оконцами и видом на протекавшую невдалеке речку и на сад. Дима вздохнул:
     -- Ну хорошо, только обещай, ночью ни окон, ни двери не открывать. Сейчас холодно, можешь простудиться. -- Он помедлил, пугать ее не хотелось, -- если вдруг что-то увидишь, или услышишь, немедленно буди нас с мамой. Поняла?
     -- Конечно, -- она подбежала, поцеловала всех и отправилась к себе в соседнюю комнату.
     Дима еще раз прошел по дому, проверил запоры на входной двери, окнах, форточках, выключил везде свет, оставив только в их и Таниной комнатах, прилег не раздеваясь на кровать. Алена была уже под одеялом. Сон не приходил. Дима включил телевизор.
     -- Ты чего не раздеваешься?
     -- Да так, пока не спится, просто полежу.
     -- Все еще думаешь об этой кошке?
     Он промолчал. В доме ее нет, он несколько раз обшарил все закоулки. Дачный дом не очень большой, два этажа с чердаком. Чтобы спуститься со второго этажа на первый имелся небольшой коридор с люком и  лестницей, ведущей в столовую. К дому была пристроена с одной стороны терраска, с другой сарай для инвентаря, переходящий в навес для хранения дров. В глубине участка кроме беседки распологалась баня, летний душ и туалет. Во все помещения, включая чердак, проведено электричество. Ни в комнатах, ни на чердаке злаполучной кошки не обнаружилось. Но Дмитрий Петрович чувствовал ее присутствие где-то совсем неподалеку. Ладно, все закрыто, Дима прикрыл также люк, выходящую на лестницу и люк на чердак, сейчас надо спать. А завтра будет видно, что делать. Он выключил телевизор, прислушался. В Таниной комнате тоже все стихло. Встал, потушил свет, тихо прошел в детскую комнату. Она спала, раскинувшись на кровати. Дима еще раз проверил окна, несколько минут постоял, прислушиваясь к ночной тишине. На улице было все видно, луна светила в полную силу. Ни звука. Дима прошел к себе, разделся и лег рядом с Аленой. Она уже спала. Он еще долго не мог заснуть, тревога давала о себе знать, но в конце концов задремал. Сколько времени прошло никто не считал. Дима почти отключился. Вдруг он проснулся от резкого крика, раздавшегося из Таниной комнаты. Через мгновение с топором в руке уже был у нее. Включил свет, переключатель у двери. Танюша, сжавшись, сидела на кровати, а у одного из окон Диме показалось, что промелькнула какая-то тень. Он осмотрелся, машинально сжимая топор, посмотрел на дочь. На ней не было лица, она вся дрожала, в глазах застыл ужас. Танюша была в шоке. Первым делом Дима подошел к ней, прижал к себе. Гладит лицо, волосы. Сейчас говорить бессмысленно, только повторяет "Все хорошо, не бойся, я рядом". Через несколько минут девочка стала приходить в себя, глаза становились осмысленными. Он ее отпустил, поднялся с кровати. Она схватила его руку.
     -- Папа не уходи, -- проговорила дрожащим голосом.
     -- Что ты я здесь, -- он снова присел.
     Только сейчас заметил жену, стоящую в дверях комнаты. Вся бледная, молчит, смотрит на обоих.
     -- Ну чего уставилась, посиди с ней, -- Дима говорит негромко, пытаясь хоть немного разрядить обстановку.
     Она подошла, присела рядом. Он встал.
     -- Только не уходи, -- наконец прорезался ее дрожащий голос.
     -- Куда же я от вас денусь, проверю здесь окна и все.
     Посмотрел на часы. Время два ночи. Кругом тишина. Он осторожно подошел, осмотрел оба окна, не выпуская топор из рук. Все плотно закрыто, снаружи не откроешь, если только не разбить. Дима вдруг похолодел. Да ведь для этой твари, если это только она, разбить двойную раму не составит труда. Он машинально крутил в руке тесак. "Сайга" стояла у кровати в их с Аленой комнате. Приемам владения холодным оружием его учили едва ли не больше, чем огнестрельным. Наверное поэтому у него в руке, когда Таня закричала, сразу оказался топор, а не ружье. Его в ближнем бою без подготовки применить можно гораздо быстрее, чем "ствол". Дима вновь вспомнил телевизор и репортаж с места жуткого убийства в поселке "Ильинка". "Она" (Дима был сейчас в этом абсолютно уверен) разодрала трех человек. По тому как "она" с ними расправилась, сил ей не занимать. Чего же "она" сейчас сбежала? То, что черная кошка собиралась на них напасть, Дима нисколько не сомневался. Увидела топор и испугалась? Вряд ли. Тем не менее "она" сразу отскочила от окна, едва Дима включил свет. Стоп. Свет. Она не любит света. Днем все время жмурилась, ходила с закрытыми или прищуренными глазами. Интуиция и раньше подсказывала, что со светом как-то спокойнее. Наконец-то отлегло. Дима разгадал одну из загадок этой чертовой кошки, она боится света, и от этого у него по крайней мере уменьшилась та непонятная тревога, возникшая, когда они еще ужинали в беседке. Только одна нестыковка. Он посмотрел в окно. Луна освещала так, что было светло как днем. Здесь понадобится помощь Танюшки. Он взглянул на своих девочек. Они молча смотрели на Диму, видно понимали, он о чем-то думает и молчали, чтобы не мешать.
     Дима подошел к ним, сел рядом на стул.
     -- Ну Тань, как себя чувствуешь, успокоилась?
     Она молча кивнула головой, опустив глаза.
     -- Ты можешь рассказать, чего так испугалась? -- Дима ласково погладил ее по голове. Она сидела, прижавшись к маме.
     -- Не знаю.
     -- Ты увидела плохой сон? -- Дима спрашивает осторожно, чтобы не вводить сразу в реальность.
     Снова:
     -- Не знаю, наверное.
     -- А что ты увидела во сне, черную кошку? -- задал наводящий вопрос.
     Таня помолчала, затем кивнула головой "да".
     -- И что делала эта кошка, где ты ее увидела?
     Дима заметил как она теснее прижалась к Алене, та ее сильнее обняла. Молчит.
     -- Ну чего ты доченька? Мы все с тобой, и папа рядом сидит. Никто тебе ничего плохого не сделает, папа нас от кого хочешь защитит, он вооружен. -- Это говорила Алена, хотя сидела на сама не своя.
     Дима пересел ближе к ним на кровать, топорик рядом. Внезапно до его обостренного слуха (тоже навык, приобретенный еще при службе в армии) донесся едва различимый звук, похожий на царапанье. Вскоре звук прекратился. Он посмотрел на девочек, кажется не услышали, хотя может ему померещилось. Еще немного посидели молча. Неожиданно Танюшка проговорила:
     -- Какие у нее страшные глаза, -- она судорожно вздохнула.
     -- У кого? -- как можно беспечней спросил Дима.
     -- У этой кошки. Она сидела на раме окна, -- показала, -- и смотрела на меня. Глаза желтые, вытаращенные, светились такой злобой. Я подумала, она сейчас разорвет меня. -- Таня легко задрожала. Немного помолчав, она вдруг выпалила:
     -- Это не был сон. Я проснулась, мне было страшно. Хотела позвать вас, а тут эти глаза. Смотрят прямо на меня, не мигая. И светятся, -- дочь заплакала.
     Все также молчали. Дима лихорадочно обдумывал сказанное Танюшей. Что это -- кошка-оборотень? Про оборотней он много читал и слышал разных легенд. Везде оборотни творили свои черные дела в полнолуние. Сегодня луна светит очень ярко, однако полнолуние наступит через два-три дня. И логичнее было бы ожидать от нее самых ужасных действий именно в эти дни. Также всем звестно, что при нападении оборотни изменяют свою внешность, превращаясь в хищных волков или подобных существ. Здесь не имеются в виду оборотни в погонах, про которых много пишут. То двуногие твари. Дима осторожно спросил у Танюши:
     -- Ты только ее глаза видела, может это не кошка, а нечто другое?
     Танюша отрицательно замотала головой.
     -- Нет, это она, я ее как вас видела, только глаза открыты, желтые, такие страшные, прямо горят.
     Она опять сжалась, воспоминание не давало ей покоя. Алена принялась успокаивать.
     Итак, если то, что видела Танюшка, или ей померещилось, действительно была "наша" черная кошка, то можно предположить, что это существо не имеет отношения к легендам, а ее происхождение связано с мутацией при рождении от обычнойт кошки. Эта мысль у Дмитрия Петровича появилась вследствии того, что недалеко от деревни Ильинка одно время находился химический завод военного назначения. Сейчас на его месте, он слышал, образована закрытая база по сбору какого-то утиля. Что туда валят, и что там вообще есть никто толком не знает. Доходили слухи, что видели вблизи ее территории разных диковинных собак, кошек, крыс, но это были лишь слухи, сообщений в СМС никто не помнит. Как бы там ни было, но то, что находится у них на даче, думал Дима, представляет несомненную опасность.
     -- В общем так, -- рассудил он вслух, -- как бы там ни было, давайте спать, до утра еще далеко. Все будем в одной нашей комнате. Вы на кровати, я рядом на диване. Свет выключать не станем, а утром решим, что делать.
     -- А если она подкрадется пока мы спим? -- робко спросила Алена.
     -- Я все закрою, а при любом шуме проснусь. Я сплю чутко, ты же меня знаешь. -- Дима нежно погладил Алену и Танюшку. -- Неужели вы думаете я кому-то вас отдам?
     Обе девочки, и большая и маленькая знали, если папа рядом, бояться нечего. С ним они всегда чувствовали себя спокойно. Он всегда создавал уверенность защиты. И все-таки напряжение последних событий давали о себе знать. Никто не решался что-либо делать, но усталость и напряжение брали свое. Прошли в комнату взрослых, то есть в спальню Димы и Алены. Дима включил свет, плотно на задвижку закрыл дверь и наконец все улеглись. Алена и Танюшка на удивление быстро заснули. Дима тоже задремал, но ненадолго. Вскоре вновь услышал царапающие звуки снаружи дома. Звуки шли со стороны окна. Как бы посмотреть. Подойти к окну, его сразу увидят. Он решился. Тихо встал, оделся, выключил свет. Звуки прекратились. Дима также тихо подошел к окну. В руки он взял "Сайгу," за поясом топорик. Осторожно приоткрыл занавеску. На улице от Лунного света все отчетливо видно. На небе ни облачка. Тихо, одни звезды. Ночная красота, только сейчас зловещая. За окном отдельный на четырех столбах навес для машины. Дима наблюдает. Прошло минут десять. Вновь еле слышные звуки. Из-под машины показалась кошачья голова, вылезает. Черная, она. Немного отошла, села. Оглянулась, повернула голову прямо на окно, за которым притаился Дима. Он вздрогнул, волосы моментально встали дыбом, дыхание перехватило. С величайшем трудом чуть не вскрикнул от ужаса. Увиденное его на миг парализовало. На окно смотрели глаза, но какие. Выпученные, желтые, они светились такой злобной ненавистью, что похоже готовы были уничтожить все на своем пути. Некоторое время черная кошка неотрывно и не мигая смотрела на окно. Дима постепенно успокоился. Кажется она его не видела. Он начал ее рассматривать. Ничего особенного, обычая на вид кошка, вот только глаза. И еще вспомнились ее лапы, когда увидел эту кошку в первый раз. То, что они оказались в крови -- это одно. Но Дима также припомнил, что лапы были неестественно широкими для такой кошки, раза в два больше и когти намного мощнее.
     Дима продолжал наблюдение. Кошка встала и медленно как при охоте направилась в сторону дома, только не к окну, а за угол. Стало уже не до сна. Свет Дима не включал, но и от окна не отходил. Он весь обратился в слух. Вскоре послышалось царапанье, затем звук, похожий на толкание входной двери. По-видимому она пробовала открыть дверь снаружи. На некоторое время звуки прекратились, затем вновь царапанье. Это уже где-то в районе окна первого этажа. Безрезультатно, закрыто. "По моему предположению, -- думал Дима, -- сейчас кошка должна сделать круг и вернуться в изначальное положение, то есть напротив окна, где я притаился". Под их комнатой на первом этаже окон нет. Так и есть, вот она появилась, отошла от дома, смотрит своим злобным взглядом на его окно. Чувствует, что все находятся именно в этой комнате. Дима прикидывает -- ружье заряжено, открыть окно, прицелиться? Нет, не успеет, спугнет. Стал ждать, что последует дальше. Кошка сидит так, будто готовится прыгнуть на свою жертву. Диму она не видит, но что-то ему подсказывает, надо вытащить на всякий случай топор и, машинально он еще вынимает из кармана зажигалку. Кошка сидит не шелохнувшись. Дима также не двигается, его напряжение возрастает, он чувствует, что-то должно произойти.
     На горизонте появилась первая светлая полоска, скоро рассвет. И в этот момент внезапно кошка быстрыми прыжками достигла стены дома, Дима услышал царапающее карабканье по стене прямо под ним и буквально через секунду ее злобная морда с расширенными от ярости страшными желтыми глазами оказалась над подоконником. Раздался звон разбитого стекла. От неожиданности Дима не успел даже замахнуться топором, только чиркнул зажигалкой у нее перед мордой. Вспыхнул неяркий свет, но этого оказалось достаточно. Она повернула к нему голову и соскочила вниз. От того, что он успел заметить, волосы на всем его теле зашевелились, глаза на секунду расширились от ужаса. Такого дикого яростного и злобного взгляда он еще не видел. На ватных ногах подошел к выключателю, зажег свет. Алена с Танюшей сидели на кровати и испуганно смотрели то на него, то на разбитое стекло.
     -- А вы молодцы, -- к нему наконец вернулся дар речи, -- даже не испугались.
     -- Ты что, не слышал как мы кричали? -- спрашивают хором.
     Он действительно не слышал. Присел рядом с ними. Дима вдруг осознал, он не дал бы никаких гарантий тому, что смог бы справиться с этим монстром в кошачьем обличьи.
     -- Ну хватит, -- стала приходить в себя Алена, -- сейчас же собираемся и едем из этого ада. Иначе с нами произойдет то же, что и в поселке.
     На улице светает. Проснулись первые птицы, тишина начала разряжается. Да, надо уезжать. Действительно кто знает, что может случиться в следующую ночь. Надо бы предупредить соседей, только кого? Кроме их поблизости никого нет. И кто поверит? Кошка -- монстр. Такого здесь еще не было. Ладно, в поселке сторожам скажем, пусть думают.
     -- Да, пожалуй надо ехать, -- согласился с женой Дима, -- только днем ее бояться нечего. Она при дневном свете не полезет, он ее слепит. В общем так, днем постараемся сделать то, что запланировали на все выходные, ну, что успеем, и выедем отсюда засветло. А так что же, весь день пропадет.
     -- Ты думаешь? -- неуверенно спросила Алена, -- Днем она точно нам никакой гадости не сделает?
     -- Уверен, она ни дневного, ни света от огня не переносит. Проверено. Потому опасаться ее сейчас нечего. И нигде вы ее днем не обнаружите. Она себя показала, выдала, и теперь прячется. Но все-таки будем осторожны. Никому никуда с участка не отлучаться и здесь чтобы все находились на виду. Уедем, -- повторил он, -- засветло, часов в пять.
     На том порешили. Днем сделали все, что запланировали на весь уик-энд. Утром, несмотря на сонное состояние, Дима первым делом застеклил окно. После затрака сразу же принялись за дела. Дима докопал оставшуюся часть начатых ранее грядок под лук и чеснок, произвели посадку, присыпали грядки опилками смешанными с гашеной известью. Закрыли молодые саженцы на зиму лапотником, подрезали ветки кустарников. После обеда, а сели за стол в третьем часу, начали готовиться к отьезду. Алена с Танюшкой пошли прибираться в дом, а Дима развел костер и сложил туда все срезанные ветки. За полчаса до отьезда, Дима с Аленой заканчивали убираться на участке, Тане захотелось покататься на своем небольшом велосипеде.
     -- Только за участок не выезжать, -- приказал Дима.
     -- Есть не выезжать! -- Также по военному весело отрапортовала Танюша.
     Она быстро пошла в сарай за своим "Аистом".

     ... Кошка снова подошла к тому месту, откуда начала обход дома. Проникнуть внутрь не удалось. Уставилась на одно из окон второго этажа. Инстинктивно почувствовала -- здесь. Все находятся в одном месте. У нее не существовало чувства обиды или досады именно на этих людей. Они ей не причинили никакого зла. Кошка об этом не думала. У нее была лишь одна цель -- проникнуть в комнату и всех уничтожить. Зачем -- она не понимала. Для нее все люди враги, и не просто враги, а еще дичь для охоты. Она ненавидела людей и она уже попробовала вкус крови. Для нее это не только лакомая плоть, но это еще и вкус победы. Людей надо уничтожать, и она это может сделать. Сейчас она их разорвет. Как -- уже понятно. Стекло не проблема.
     На горизонте, кошка это почувствовала, появился первый проблеск рассвета. Значит скоро станет светло, и тогда все, надо будет скрываться, сила у нее только, огромная сила, пробуждается в темноте. Времени на разглядывание окон не осталось. Она присела, изготовилась к нападению. Быстро метнулась к стене. Мгновение, и вот уже подоконник, головой разбивает стекло (как это оказалось легко), на порезы не обращает внимания. Все люди здесь, сейчас она их растерзает. Глаза у кошки и так жутко страшные расширены от злобной ярости. Но что это? В эти глаза неожиданно проникает яркий, слишком яркий для ее болезненных глаз свет, оказавшийся к тому же очень близко. Такого поворота она никак не ожидала. Мгновенно обернувшись, она успела заметить стоявшего рядом с окном мужчину с горящей в руке зажигалкой и, взвыв от невыносимой режущей боли в глазах, бросилась вниз и стремглав унеслась прочь от дома.
     Некоторое время кошка ничего не могла видеть. Для перемещений и движения ей не было необходимости смотреть на дорогу, она ее чувствовала и так. От того, что попытка проникнуть в комнату не удалась, ее ярость лишь возрасла. Такого еще не случалось, чтобы кто-то мог оказать ей сопротивление. И она не собиралась уходить отсюда, не убив этих людей. Ну что ж, сейчас начнется рассвет, надо будет где-то затаиться, а ночью снова напасть. Отсюда они никуда не уедут, об этом она позаботилась.
     При обходе дома кошка обнаружила небольшой лаз под сарай, видно мыши или эти мерзкие ежи когда-то проделали. Ежей она не переносила и обходила их стороной. Как-то в лесу ей попался еж, но напав на него, она лишь до крови расцарапала лапы и больше к ним не подходила. В сарае темно, вот там-то она и переждет светлое время до вечера. Кошка неслышно подошла к сараю, туда, где обнаружила подкоп, быстро, в течении буквально минуты его расширила своими огромными лапами, и также неслышно проникла внутрь, притаившись за каким-то ящиком. Начинало светать и она вскоре задремала.
     Несколько раз в течение дня дверь сарая открывалась, туда входили и выходили, чаще всего заходил мужчина, брали различные предметы, лопаты, грабли и т.п. Но кошка сидела очень тихо и в таком месте, где ее никто не мог видеть. Когда дверь открывалась, она даже сидя в относительной темноте, все равно прищуривалась, до чего ей невыносимым являлся дневной свет.
     Где-то во второй половине дня дверь вновь открылась, в сарай вошла маленькая девочка, та, что в лесу у дороги взяла ее на руки и принесла к машине. Кошка вновь недовольно прищурилась. Она привстала, выглянула из-за ящика, злобно сквозь прикрытые глаза посмотрела на девочку. Если бы не открытая дверь, она сейчас же бросилась бы на эту девочку и разодрала ее в клочья, до чего она ей была ненавистна. Эта девочка вчера поднесла к носу кошки хлеб, пропитанный какой-то жидкостью с запахом, похожим на тот, которого она не переносила с рождения. Этот запах напоминал ей место возле деревни на развилке перекрестка большой дороги с малой, отходящей куда-то в сторону. Тот запах у дороги уже давно исчез, но воспоминания о нем иногда давали о себе знать. И он всегда вызывал у кошки сильное раздражение и непреодолимое желание на кого-то напасть, с кем-либо разделаться.

     Тогда, в начале осени прошлого года она, едва родившись на свет, через несколько дней осталась совершенно одна, будучи еще совсем маленьким котенком. Ее мама прожила всего неделю и отошла в иной мир непонятно от какого недуга там же на развилке дорог. Из четырех появившихся на свет одной ей удалось выжить. Она в тот момент была очень слабой, днем могла только лежать и лишь с заходом солнца в ней просыпалась жизнь. Первое время кошка питалась только найденными в лесу упавшими ягодами и насекомыми и как ни странно сумела обойтись без молока, необходимого любой малютке ее возраста. Она очень быстро росла и уже через месяц без затруднений могла отыскать и поймать мышь. Зиму она провела возле большого стога сена, где мыши сновали в предостаточном количестве и поэтому с едой проблем у нее не возникало. Если бы кто-то видел как она их ловила, то непременно удивился бы, потому что она нападала не как обычная кошка, поймав добычу разрывая ее зубами, а буквально впивалась широкими мощными лапами и раздирала ее на части. Такая участь постигала не только мышей, а иногда и белок, которых кошка изредка встречала в лесу и однажды подобным образом она растерзала даже зайца, намного превосходящего ее по размерам и весу.
     Весной под ее когти попала бездомная собака, которая неосторожно пыталась наброситься на кошку. Та  буквально разодрала несчастную в клочья, оставив валяться у обочины дороги. Вся ее активная жизнь приходилась на ночное темное время, точнее сказать даже не время, а именно темноту, на отсутствие дневного света. Потому и зарывшись в стоге, куда не проникал дневной свет она могла в любой момент начать охоту. Днем кошка чаще всего спала или дремала где-нибудь в тихом месте в лесу. Стог она не любила, потому что к нему в светлое время нередко подьезжали какие-то двуногие существа на громко шумящих механизмах и ворошили его. Эти двуногие ее раздражали и злили больше всех, но они были слишком крупными, чтобы на них нападать. Дневного света она не переносила и всегда находилась в это время с закрытыми или полуприкрытыми глазами. Тем не менее ориентировалась в таком состоянии довольно свободно и могла двигаться в любом направлении.
     Подрастая, кошка все явственнее обнажала свой характер, который можно толковать как ненависть ко всему живому. Она всегда готова растерзать любое существо, которое шевелится. А больше всего ненавидела людей. Хотя те ей ничего плохого не делали, она не раз злобно наблюдала за машинами и пешеходами, появляющимися на дороге. На едущие машины нападать было конечно бесполезно, да и ночью они всегда слепили своими гадкими фарами, а пешеходы ночью ей не встречались. Это еще больше вводило ее в ярость.
     Наступил октябрь, скоро начнутся холода. Недалеко от ее места постоянного обитания находилась небольшая деревня. На табличке при вьезде написано "Ильинка". Она не раз бывала вблизи этой деревни, но никогда не решалась в нее войти. И вот однажды, когда начинало уже смеркаться, она вдруг заметила в крайнем доме на околице деревни распахнутую дверь. Этот дом и его обитатели почему-то ей был ненавистен более всего. На этот раз кошка , не раздумывая, подошла к дому и юркнула за дверь. В доме никто ей не встретился, она безпрепятственно прошла в комнаты и, не отдавая себе отчета, заползла под одну из кроватей. Вскоре послышались шаги, голоса, в комнате включили свет. От него кошка даже под кроватью зажмурилась. Включенный свет ее не только ослепил, но и привел в глухое злобное раздражение. Через некоторое время до нее дошел запах приготовленной пищи и вскоре хозяева расположились в соседней комнате на ужин. Еще через некоторое время все встали из-за стола и начали укладываться спать. Прошла минута, в комнате выключили свет. Наступила долгожданная темнота. На кровати, под которой залегла кошка, спал мужчина, на соседней женщина. В другой комнате еще одна женщина. Кошка прислушалась. Везде, где спали, раздавалось тихое размеренное дыхание. Все обитатели дома уснули. Пора. Кошка впервые за этот день открыла полностью глаза. В темноте она отлично видела. Она неслышно выползла из-под кровати. Огляделась. Перед ней в двух шагах еще одна кровать, там спит какая-то женщина. Кошка устремила на нее свой взор. Это будет первая жертва. Она пригнулась, смотрит. Глаза желтые выпуклые немигающие светятся в ночи. Женщина повернулась на бок, вздрогнула. Видно что-то почувствовала. Она непроизвольно открыла глаза, и они стали вдруг быстро расширяться.Что она увидела никто не знает. Волосы на ее голове моментально поднялись. От увиденного она не могла произнести ни слова. В глазах застыл дикий ужас. Она только успела прохрипеть "Гриша". В этот же момент кошка одним прыжком оказалась у изголовья женщины, а через секунду она уже раздирала своими ужасными когтями тело первой несчастной. Григорий проснулся от непонятного страха и шума где-то рядом. Он открыл глаза и машинально повернул голову в сторону Настасьиной кровати. То, что он увидел и рассмотрел в темноте не поддавалось никакому описанию. Настасья как-то странно лежала на кровати, а на ней восседало еще более странное существо, которое когтями и зубами разрывало Настасьину плоть на части. Еще ничего не понимая, Григорий быстро вскочил и схватил в руки первый попавшийся под руку предмет -- табуретку. От шума на соседней койке существо обернулось. Григорий мгновенно оцепенел. На него в темноте смотрели огромные светящиеся выпуклые желтые глаза. От ужаса у него также как и у Настасьи расширились глаза, он не мог сделать хотя бы какого-то движения. Его парализовало. Кошка, разделавшись с женщиной, несколько секунд не мигая смотрела на поднявшегося с кровати мужчину. Она увидела как он поднял табурет. Сейчас попробует напасть на нее? Нет, на это он не способен. Он буквально застыл на месте от ее взгляда. В его глазах ужас и растерянность. Через несколько секунд с мужчиной было покончено также как с первой жертвой, а еще через минуту похожая участь случилась и в другой комнате. Та женщина, пожилая, даже не успела толком проснуться. Она лишь открыла глаза и в этих глазах прочитался только тот же необьяснимый ужас, она не поняла что "это" такое, но "это" было очень жуткое и страшное. На нее взирали две желтые точки, отчего не было опять же понятно, то ли это сон, то ли увиденный кошмар. Но точки быстро приближались, а еще через очень короткое время женщина вдруг почувствовала на своем лице прикосновение необычайно острых когтей, которые мгновенно впились в ее тело и буквально разорвали его. Единственно, что она успела сделать, это только прохрипеть "ах, зачем".
     Через минуту все было закончено. Кошка еще немного походила по дому, оставляя кровавые следы и присматриваясь, есть ли какое-либо шевеление от сгубленных ею душ, но не найдя ничего интересного, спокойно отправилась туда, откуда пришла, в близлежащий лес.
     И чего это людей так боятся звери? Они только от одного ее взгляда не могут ничего сделать, их парализует. И они самые ненавистные твари. Она, эта черная кошка, будет их всех уничтожать. Им нет места на земле, на ее территории. Кошка блаженно прикрыла глаза. Начинался рассвет, пора отдохнуть. Кошка прилегла возле поваленного дерева, закрыла глаза.
     И вот тебе раз. Ее разбудили, взяли не спрашивая согласия на руки и отнесли куда-то в машину. День еще не закончился, в это время она была бессильна, свет не давал возможности открыть ей глаза, потому она вынуждена переносить все, что с ней делали. Девочка бесцеремонно ее подняла и куда-то потащила. Кошке ничего не оставалось, как ждать, что последует дальше. Она с трудом сдерживалась от злобы на этих ее новых покровителей. Но надо дождаться темноты. А вот тогда она им покажет, что значит ее тревожить. Для нее это были очередные жертвы. И она их живыми не отпустит. Скоро начнет темнеть.

     ... Кошка продолжала наблюдать за девочкой. Та подошла к стоявшему возле стены велосипеду, осмотрела его и собралась вывести из сарая. В это время неожиданно на улице усилился ветер и под его порывом дверь сарая закрылась. Окон здесь не было, поэтому сразу наступила кромешная темнота. Кошка открыла полностью глаза. Вот он момент, такого упускать нельзя. Она сделала шаг вперед из-за ящика, присела и приготовилась к прыжку. Девочка что-то почувствовала, какой-то шорох. Она оглянулась, громко вскрикнула и, бросив велосипед, стремительно кинулась к двери, открыв ее. Кошке ударил в лицо дневной свет, она вновь прищурилась, и юркнула опять за ящик. Буквально через секунду в дверях показался мужчина и, схватив девочку за руки, прижал ее к себе. Он начал ей что-то говорить, успокаивать, а рукой повернул на стене выключатель. В сарае вспыхнул свет. Кошка не ожидала такого действия и не раздумывая выскочила из сарая через тот же подкоп. Она не разбирая дороги с полузакрытыми глазами быстро перемахнула через забор и скрылась в лесу.

     -- Танечка, что произошло? Ты чего-то испугалась? -- Дима беспрестано гладил девочку по голове.
     Он моментально включил свет, едва войдя в сарай. Он не увидел, а инстинктивно почувствовал возню возле ящиков, стоявших в углу их небольшого сарая. Он еще толком не сумел ничего понять, как ему почудилось, что кто-то быстро исчез из сарая на улицу. Дима опустил Танюшку и, вытащив топор, приблизился к ящикам, стоявшим в дальнем углу сарая. Поочередно ногами их все перевернул. Никого. Свет снизу возле одного из углов стены. Дима осторожно все просмотрел. Танюшка держала дверь, чтобы та не захлопнулась. Он увидел подкоп. Значит "она" здесь пряталась. И значит еще не все закончилось. Что ей надо?
     Дима размышлял только с самим собой. Он вышел из сарая. Алена и Танюшка стояли рядом, вопросительно на него взирая. Дима молча прошел вокруг сарая, дома, они за ним. Вот и подкоп. Но отсюда в дом попасть невозможно. Здесь дом от сарая отделяла толстая стена. Значит она здесь просто пряталась. Место идеальное, сиди и отдыхай пока не стемнеет. Дима опять почувствовал, что эта тварь в кошачьей шкуре не собиралась от них отступаться и она еще надеется повторить ночной "визит". Поэтому оставаться здесь на ночь в очередной раз крайне опасно. Черной кошки нигде не было видно, но Дима точно знал, где-то она недалеко притаилась. В четыре стали собираться, а к пяти часам все было готово к отьезду. Окно Дима застеклил, все двери закрыли на замки. Он сел в машину, включил зажигание. Ни малейшего движения. Еще раз. Без изменений. Что такое? Вылез, открыл капот и ... Волосы зашевелились у него на голове.
     -- Дима, что с тобой? -- встревоженно спросила жена.
     Он поднял на нее глаза.
     -- Ой, какой ты бледный.
     Молча указал рукой под капот. Алена с Танюшкой подошли, смотрят. Наконец Алена поняла. "Ох" -- вырвалось у нее. Под капотом в разные стороны торчали обрывки проводов электрооборудования. Вот что означало царапанье у машины прошлой ночью. Эта гадина снизу проникла в моторное отделение и разодрала всю проводку. Димин ужас от увиденного перешел в ярость. Черная кошка таким образом обьявила им войну и намерена всех уничтожить. И за что? За то, что они эту тварь подобрали. Дима уже ее не боялся, он ее ненавидел. Его больше не испугают ни эти жуткие глаза, ни хитрые повадки и ее способности. Он войну принял. Но, одно но. Как же быть с его девочками?. Отправить в Москву их не на чем. До захода солнца остается менее часа. На шоссе и автобусную остановку засветло выйти нереально. Придется оставаться здесь еще на одну ночь. Дима посмотрел на обоих девочек. Они испуганы, очень испуганы.
     -- Дима, что же делать? -- подавленно спросила Алена.
     Он недолго раздумывает.
     -- Вот что, -- говорит, -- хочешь-не хочешь, сегодня придется опять здесь ночевать. До наступления темноты осталось не более часа. Машину я закрыл на замок, теперь в дом, везде включаем свет, все двери и окна закрываем изнутри. Ночевать будем все вместе в нашей комнате.
     Дима в короткое время преобразился. Он стал не респектабельным начальником службы безопасности, а вновь боевым офицером спецназа, готовым к выживанию в любых экстремальных условиях.
     -- Все, что может светить, -- продолжал, -- у нас имеется фонарь, свечи, спички, зажигалка, все в комнату. На все про все у нас в распоряжении гарантированных 30-40 минут. За дело.
     Его, бодро зазвучавшая речь, настроение несколько успокоила девочек и, спешно оставив вещи в машине, все прошли в дом. Сделав необходимые приготовления, поужинали и, оставив везде включенным свет, расположились во "взраслой" спальне на втором этаже. Вскоре стемнело.

                2
 
     Первое время с наступлением темноты никого не покидало тревожное состояние. Чутко прислушивались к любым звукам, доносящимся снаружи. Но кроме шелеста еще не опавшей листвы и шума от порывов ветра, ничего не было слышно. Постепенно тревожное гнетущее состояние улеглось.
     Дима по телефону связался со службой сервиса, в которой обслуживали их машину, и просил прислать эвакуатор. Ему ответили, что это возможно будет сделать только завтра, а на сегодняшний день свободных эвакуаторов к сожалению нет. Что делать, в любом случае придется ждать до утра. Дабы не нарушать тишину и не пропустить что-либо важное, телевизор не включали, сидели и для хоть какой-то разрядки молча играли в карты. Так просидели до одиннадцати ночи. На небе уже выплыла луна, но сегодня она была почти не видна. Дима периодически забирался на чердак, выключал свет и через слуховое окно осматривал окрестности вблизи дома. Кроме ветра и шума деревьев он ничего не слышал и уж конечно не видел.
     В начале двенадцатого все стали дружно зевать. Минут через пять уснула Танюша, а еще через десять Дима уложил Алену. Сам он тоже клевал носом (сказывалась прошлая бессонная ночь) и также решил прилечь, не раздеваясь. Но все-таки шестое чувство подсказывало, что надо пройти на чердак и еще раз осмотреть округу. На улице стояла кромешная тьма. Ветер стих, по-видимому скоро начнется дождь. Он что есть силы всматривался в ночную темноту, прислушивался. Однако вокруг стояла тишина, никакого движения. Ну что же, подумал, кажется свет подействовал на нашу "подругу", она не спешит показываться. Дима стал спускаться с чердака на второй этаж в комнату и тут внезапно послышался звук, напоминающий, будто кто-то пытается перегрызть либо расколоть керамическую кружку или плитку. Также внезапно наступила тишина. Вскоре звук повторился. Он доносился со стороны карниза слева от их комнаты. Там проходила глухая стена без окон. С той стороны было темно, ее не освещало ни одно окно. Но что здесь могло заинтересовать эту мразь? То, что это скреблась именно черная кошка, Дима нисколько не сомневался. Прогрызть кирпичную стену? Ну это уж слишком даже для такого монстра. И звук не походил на разгрызание или царапанье камня. Туда же тянулись провода от электрического столба. Так она... Внезапная догадка обожгла сознание.
     Звук повторился, теперь уже громче, будто посыпались осколки от керамики. Дима, почувствовав, что сейчас может произойти, стремглав бросился в комнату, и тут послышался звук разбитого керамического стакана. Через мгновение во всем доме погас свет и наступила полная темнота. Тут же послышался неистовый кошачий крик, соединенный с дикой злобой, в котором отражалась вся радость и торжество зловещего существа.
     Дима уже находился в комнате. Мгновенно нашел "Сайгу", топор за поясом. "Прямо индеец с томагавком" -- подумал непонятно к чему. Но сейчас не до шуток. Вполголоса:
     -- Все-таки гадина достала.
     -- Папа, что это? -- дрожащим от страха голосом спросила проснувшаяся Танюшка.
     -- Доченька помолчи, -- шопотом говорит Алена.
     -- Ничего особенного, -- сквозь зубы совершенно спокойно ответил Дима.

     Ненависть к этой твари душит его. Так было там в горах, когда на них напали из засады. Первое время, пока добирались до месте все шло гладко. Однако перед поворотом у скалы Дима вдруг почувствовал тревогу. Он остановил группу, прислушались. Вокруг ничего подозрительного, тишина, ни звука. Везде "зеленка", так и они идут не по дороге. Их также увидеть очень непросто. Но чувство близкой опасности не отпускало. Дима шепотом дал команду к полной боевой. Бойцы неслышно сняли автоматы, незаметно передернули затворы. Пошли дальше.
     Бандиты видно их ждали, какая-то сволочь предупредила, и огонь открыли сразу, едва они обогнули скалу. Но не врасплох. Их все-таки недооценили те, кто начал палить. Дима со своими бойцами прошел огонь и воду, не раз они попадали в самые горячие переделки, знали друг друга не первый день. Они мгновенно залегли. Дальше несколько коротких очередей. Два бандита, расстреливающих его группу замолчали. Он рванулся вперед. За ним Сашка, Шрек, Кузя. Очередь. Дима схватился за живот. Все! Шрек мгновенно рядом. Орет "Сашка вали!". Не нагибаясь, режет гимнастерку. Длинная очередь, еще одна. Сашка в две секунды перезаряжает рожок. Еще. Там, откуда произведена очередь, все стерто в пыль. Подбегают Мишаня, Вольф, Джек. Длиннющая стрельба по всей зоне, откуда раздавались выстрелы. Тишина. От потери крови Диму качает, он проваливается. Последнее, что слышит: "командир не спи, скоро тебя Оля сошьет", и одновременно второй голос Шрека по рации "третий, я ноль пятый, у нас триста, Димон, скорее". Оля, точнее Ольга Васильевна -- главный врач. Она поднимает всех. Шум крыльев вертолета. Его поднимают, кладут на носилки, бегут. Сознание на реальность заканчивается. Открывает глаза в белоснежной комнате. Лицо Ольги Васильевны в очках, рядом генеральские погоны.
     -- Ну вот, все в порядке. Через неделю придет в себя. А ранение у вас, голубчик, -- показывает на него, -- не самое удачное, лучше не повторять.
     Весь живот опоясан марлевыми повязками...

     Дима переживал те, старые времена. Но сейчас на него возлагалась гораздо большая ответственность. Он защищал не только себя, защищал самых дорогих его сердцу близких людей.
     Некоторое время после того, как услышали сатанинское мяуканье, вокруг дома воцарилась тишина. Через несколько минут до слуха Димы отчетливо донеслось царапанье и стуки у входной двери. Такие же звуки попеременно слышались в различных местах вокруг дома. Его глаза вскоре привыкли к темноте и он ни на секунду не отрывал их от окна, так как это было наиболее уязвимое место для поникновения в комнату.
     Но кошка по-видимому не спешила повторять вчерашний маневр. Она чувствовала, что у окна ее могут ждать. Еще черз несколько минут воцарилась зловещая тишина. Дима выглянул в окно и тут же отшатнулся. С улицы на него в упор смотрели два желтых глаза. "Чует гадина, что все мы находимся в этой комнате. Смотрит на меня". И тут Дима решил проделать опыт. Положил "сайгу", достал электрический фонарик. Он еще раз выглянул в окно. Кошка находилась на прежнем месте. Также сидела и также смотрела в его окно. Осторожно направил отражатель в ее голову и щелкнул переключателем. Кошка на миг ослепла и будто приклеилась к земле. Затем она издала такой истошный душераздирающий крик, что у него по спине пробежали мурашки. А еще через мгновение кошка стремительно отскочила от луча и скрылась за углом дома. "Что получила?" -- злорадно подумал Дима.
     На некоторое время опять установилась тишина. Да, света, кроме лунного, она явно не переносит, поэтому и щурится весь день. Алена и Танюша сидели молча на кровати, прижавшись друг к дружке. Они ничего не говорили, все было ясно и так. Дима достал свечи, зажег три из них. В комнате стало светло. Не так, как от лампочек, но все же.
     -- Пап, а теперь она не полезет к нам? -- спросила все еще дрожащая от страха Танюша.
     -- Нет, на свет она не пойдет, это не для нее, -- только произнес Дима эту фразу, как в кухне на первом этаже послышался звук разбитого стекла.
     Он схватил "сайгу" и электрический фонарь, подошел к двери, оглянулся. На него смотрели две пары испуганных женских глаз, большой и маленькой.
     -- Дим, ты куда, она же убийца?
     -- А я в горах благотворительностью занимался?
     Алена про него все знает.
     -- Но это же совсем другое.
     Дима вдруг услышал совершенно иной голос, тот, который не звучал уже более десяти лет. 

     Моментально в несколько секунд пронеслись в голове воспоминания. Как он с ней познакомился. Десять лет назад, Дима, будучи в отпуске, не спеша прогуливался по аллее, недалеко от Цветного бульвара. Август, тепло и не очень жарко. Погода для гуляний лучше не придумаешь. Наступал вечер, уже девятый час. Кое-где на скамейках примостились парочки. Он им откровенно завидовал. Служба не давала ему поводов для длительного знакомства. Оставалась всего неделя до окончания отпуска, а там куда пошлют он и сам толком не знал. Неожиданно к нему прилипла, точнее подошла дамочка, взяла под руку и прошептала "Ради Бога не отпускайте меня и проводите пожалуйста до автобуса". Дима поначалу опешил, потом присмотрелся. Дамочка была настолько хороша и красива, что он не только отпустить, но и отойти от нее бы не решился. Предложил даже погулять, хотя она упорно тянула его к остановке. И тут из сквера выскочили два здоровенных бугая. Осмотревшись, они сразу же двинулись к ним.
     -- Аленушка, ты уже нашла себе нового мальчика? -- один из них бесцеремонно взял ее за руку, а Диму отодвинул прочь.
     Дима пока не сопротивлялся, ждал, что последует дальше. Незнакомка неожиданно успокоилась.
     -- Ну вот и хорошо, -- вновь проговорил первый верзила, -- лимузин ждет, милости просим.
     Он галантно наклонил голову, не выпуская руки девушки, второй рукой указал на угол ближайшего дома.
     -- Пошли на... ублюдки, -- девушка внезапно изо всей силы ударив пощечиной державшего ее гоблина, попыталась вырваться.
     На того ее выходка не произвела впечатления. Только глаза сузились.
     Сейчас, -- медленно произнес он, -- поедешь с нами, мы тебя маленько поучим, а потом отвезем к Зурабу, а ты, -- повернул голову теперь уже к Диме, -- чтобы через секунду исчез и забыл про сегодняшний день. Откроешь где-либо рот -- из-под земли достанем.
     -- А вот вы оба, --  в свою очередь вежливо обратился Дима к ним, -- желательно уткнулись мордой в землю и только попробуйте сделать хоть одно лишнее движение.
     У него в руке как по мановению волшебной палочки возник табельный ПСМ. Такие "игрушки" выдаются отнюдь не всем. Тот, который стоял рядом с державшим незнакомку, все понял моментально. Через секунду он лежал на земле в той позе, которую предложил Дима. Гоблин же понял не сразу, а только после того, как Дима без всякого замаха ткнул его носком ботинка под коленку в менниск, и также без замаха легко, будто дружеским жестом задел ребром ладони сонную артерию. Верзила рухнул как подкошенный. То, что Дима в это время находился в непосредственной близости от верзилы, и могла возникнуть опасность со стороны того перехватить или попытаться выбить пистолет, Диму совершенно не смущало.
     Он набрал номер сотового телефона, сказал несколько слов. Через полчаса обоих быков увезли в неизвестном направлении. А еще через два месяца они с Аленой сыграли свадьбу. С тех пор Алену он чуть не каждый день носил на руках (когда был дома), до чего же она оказалась хрупкой и нежной.
 
     ... И вот сейчас Дима вновь услышал твердость и металл в ее голосе, как тогда при первой встрече, где она послала тех гоблинов. Дима почувствовал, Алена уже не боится этого монстра в кошачьем обличьи. Он раздумывал. Покоя она (черная кошка) им в эту ночь не даст. Опять наступила тишина. Но эта тишина зловещая. "Она" в любой момент может напасть. Но только в темноте. И уничтожить ее можно тоже только в темноте. Днем или при свете ее не найдешь, она спрячется. И уезжать отсюда нельзя. Она может таких дел здесь натворить, что Дима этого никогда себе не простит. Ведь никто, кроме него, точнее еще Алены и Танюши о ее существовании не знает.
     -- Аленушка, -- произнес он, я пройду, посмотрю по комнатам, а вы отсюда никуда не отлучайтесь. У вас три свечи горят, и еще две вот, -- показывает, -- чтобы без света не оставались. Понятно?
     Алена кивнула.
     -- И вот вам еще ружье, -- Дима показал заранее вытащенную двухствольную вертикалку, -- она заряжена, обращаться умеешь.
     В свое время он ее научил, даже иной раз вместе ходили на охоту. Она опять кивнула, ни слова не произнесла.
     -- Сейчас закройте за мной дверь. Я пройдусь по комнатам. Она где-то здесь.
     -- Пап, не уходи, -- лепечет Таня.
     -- Танюша, ее надо прикончить, -- он обнял дочку, -- она никому жизни не даст, и нам тоже. А со мной ничего не случится. Вы ведь знаете на что я способен.
     -- Дима, -- подала голос Алена, -- только ради Бога осторожней. Ты же видел, что она сделала с теми в поселке.
     -- Да, только с безоружными. Со мной так не выйдет, -- успокаивал он Алену, но на самом деле чувствовал себя не очень уютно.
     С таким явлением Дима еще не сталкивался, не воевал. Он осторожно подошел к двери, прислушался. Тихо. В руках "сайга", фонарь, под ремнем топор. Обернулся.
     -- Свечи не тушить, смотрите за окном, зажигалка чтобы под рукой была, -- сделал последние замечания.
     Он вышел, убедился, что дверь закрыли, включил фонарик. Начал осматривать на всякий случай второй этаж. Кажется никого. Вот и лестница на первый, открыл люк. Страха не испытывал, улетучился, осталась одна сосредоточенность. Все места освещает фонарем. Медленно спустился по лестнице. Луч фонаря непрерывно кружится по всем закоулкам. В руке заряженная "сайга". Первый этаж. Тишина. Луч скользит по столовой, тумбочкам, антресолям. Дальше кухня, луч ненадолго остановился на разбитом окне, гостевая, коридор. В них тоже полно тумбочек, шкафы, раздевалка. Спрятаться можно запросто. И наброситься можно тоже запросто. Закрывать поочередно двери? Но ведь она тогда же тварь сможет незаметно, если он ее вдруг пропустит, проскочить на второй этаж. Ну уж нет. "Сайгу" перевесил на плечо. Вытащил из-за пояса топорик. С ружьем здесь не успеешь развернуться. Дима сосредоточен, весь во внимании. Страха нет, пропал совсем, началась охота. Только кто на кого? Он медленно осмотрел все углы, непрерывно водя фонарем в разные стороны. Пусто. Вышел в коридор, дверь в столовую прикрыл. Остались терраска, прихожая. Ни звука, тишина, никакого шевеления. Развернулся, назад, остановился в дверях кухни. Весь во внимании. Интуиция подсказывает -- опасность где-то здесь, рядом. Дима стоит в дверях не шевелясь. Только луч фонаря непрерывно бегает по всей комнате. Решился. Выключил фонарь и через секунду включил. Слабо шевельнулась на окне занавеска. Вот она где. Не отводя луч фонаря от занавесок, с плеча сорвал "сайгу". Стрелять из этого ружья одной рукой для него не проблема. Рядом с занавесками кухонный шкаф. Он медленно присел и резко опустил фонарь к полу, направив луч под ножки шкафа. Вот она. Выстрел. Но куда там. Кошка мгновенно, еще до выстрела, выскочила из-под шкафа и в два прыжка пролетела у него над головой. Единственно, что Дима успел, это машинально закрыть лицо руками. До чего сволочь быстрая. Он еще ничего не почувствовал, но посветил фонарем на левую руку. Она была вся в крови. Надо же как быстро зацепила. Но куда она сейчас рванула? Он закрыл дверь на кухню. Так, еще раз, коридор, подсобка, выход на терраску. Черт возми, она могла и на верх уйти. Однако люк закрыт, а возню с его открытием он бы наверное услышал. Из комнаты со второго этажа послышался полный тревоги голос жены:
     -- Дима, ты где?
     -- Я здесь, внизу в кухне, со мной все в порядке, -- громко ответил, -- никуда не выходите, двери не открывайте. И, самое главное, чтобы свет горел. Понятно? -- сорвался на крик.
     -- Да, да, у нас все хорошо, -- громко проговорила Алена, -- только ради Бога осторожней.
     -- У меня все нормально, жаль только не попал, сбежала.
     Он прошел дальше, просвечивая коридор. Никого. Подсобка. Но здесь дверь закрыта. На всякий случай потрогал. Нет, на шпингалете снаружи. Больше здесь прятаться негде. Тогда что же наверх улизнула? Внезапно Дима почувствовал, на него кто-то смотрит. Он резко повернулся -- желтые глаза. Фонарь навести не успел, прыжок, глаза, полные неуемной ярости быстро приближались к его лицу. Дима машинально выставил обе руки перед собой, в одной ружье, в другой фонарь. Кошка головой ударилась о левую руку, в которой была зажата "сайга" и мгновенно с непонятным диким то ли воем, то ли рычанием отскочила в темноту. От такого воя у Димы на голове заходили волосы. Однако он с удивлением заметил, что рука не ободрана когтями. Видно ее лапы были выдвинуты вперед, но до лица она не достала. Дима осветил все вокруг, снова тишина, нигде никакого шевеления. Он опять громко, чтобы наверху слышали крикнул:
     -- Я внизу, со мной все в порядке. Опять успела удрать. Никуда не выходите. -- В этой зловещей тишине собственный голос ему самому придавал уверенности.
     Так, все закрыто, звона разбитых стекол Дима не слышал. Значит она все-таки здесь, в доме, вероятно улизнула назад, в столовую. Дима тщательно осветил все закоулки столовой, внимательно прислушиваясь к любому шороху. Подошел к лестнице на второй этаж. Медленно поднялся, открыл люк. Крышка отошла бесшумно. Все петли новые, хорошо смазаны, крышка открывается легко. Не выключая фонаря, поднялся на второй этаж. Невольно подумалось, а ведь если подняться по ступеням, чем-то, например головой (он знал кого имел в виду) приподнять крышку люка, она совсем, как оказалось не тяжелая (только сейчас на это обратил внимание), то можно выбраться на второй этаж, не производя никакого шума. Тем более, прибитые у основания крышки резиновые прокладки "проглотят" любой незначительный звук. Сердце неожиданно учащенно забилось. Дима уже поднялся на второй этаж, посветил на коридор, лестницу, чердак. Машинально пришла в голову мысль, чего же, спускаясь, крышку люка на щеколду не закрыл? От него сзади трюмо, зеркало и шкафчик. На них тоже надо посветиь. Дима похолодел. Шестое чувство..., как во сне -- не успею... Послышалось еле заметное шевеление.
     ...Пуля прошила живот. Все... "Командир не спи"...
     Через мгновение в затылок вонзились громадные когтистые лапы и начали буквально вгрызаться в тело. От невыносимой боли и шока Дима конвульсивно бросился спиной на стену коридора, стараясь изо всей силы стряхнуть ее от своего затылка. Удар был сильным, но боли от удара Дима не почувствовал, видно головой попал ей в брюхо. Это мягчило удар, и в то же время кошка разжала когти. Фонарь и ружье выпали из рук, фонарь разбился. Но кошку Дима сумел все-таки сбросить. В коридоре стало темно, он ничего не видел, со стороны спины, рук сочилась кровь. Дима это чувствовал по запаху и потому, что она липла.
     Где же эта тварь? Он с трудом вытащил из-за пояса топор. Ведь она здесь. Он истекал кровью, она набиралась сил. Темно, ничего не мешает, сейчас бросится, а ему все хуже.
     -- Дима, где ты? -- голос из комнаты.
     Кому принадлежит Дима уже не понимает.
     -- Дверь не открывать, -- орет изо всей силы.
     Голоса почему-то не слышит. Топор тяжелеет в руке. Попытался осмотреться. И вот они, рядом, в метре, желтые сверкающие глаза. Глаза не добычи, глаза охотника. В них уже нет той дикой ярости, в них холодный расчет. Сейчас бросится. Дима сжал топор. В голове появляется вопрос, почему эти глаза так близко, почти на одном уровне с его, что, кошка так выросла? Тут же приходит ответ -- нет, это он валяется на полу. Пытается встать, не получается, не хватает сил. Вспоминает телерепортаж. Сейчас она меня разорвет. Собрав последние силы, замахнулся на нее топором. Кошка даже не среагировала. Желтые глаза налились злобой, она пригнулась. Сейчас прыгнет. У него мутнеет перед глазами, от потери крови кружится голова. В это время внезапно осветился коридор. Черная кошка, готовая напасть, неожиданно щурится и, крутанувшись на месте, быстро летит к окну. Дима различил мерзкое мяуканье, звон разбитого стекла и двойной выстрел (дуплетом) из ружья. Сознание его покинуло, некоторое время стоит тишина.
     Он открыл глаза. Лежит на кровати в их с Аленой комнате. Руки, голова, шея перевязаны. Перед ним Алена и Танюша. Дима на удивление быстро приходит в себя. Память включилась сразу.
     -- А где кошка? -- первый вопрос.
     Алена пожимает плечами "не знаем". Он озираясь посмотрел в окно. "Сколько я пролежал?". Оказалось всего двадцать минут.
     -- А мне показалось год, -- говорит, -- что, эта тварь все еще здесь? И что вообще случилось?.
     Тут обе девочки стали ему рассказывать, как они услышали за дверью возню и шум, спросили его, где он, нужна ли помощь, а он почти шопотом, они еле расслышали, приказал не открывать дверь. Тогда они подумали, что Диме очень плохо. Алена взяла двухстволку, а Таня в обе руки свечи. Потом они быстро открыли дверь, и Таня обе свечи вытянула в коридор. Кошка хотела кинуться вниз на первый этаж, но Дима закрыл люк. Тогда она бросилась мимо них к окну в коридоре, разбила его головой и выпрыгнула вниз. А Алена выстрелила ей вслед. Потом они отнесли Диму в комнату, перебинтовали, и вот он пришел в сознание.
     -- А что, когда черная кошка мимо вас бежала, глаза у нее были открыты? -- спросил приходивший в себя Дима.
     --  Нет пап, она прищурилась, глаз видно не было, -- быстро ответила дочь, -- она прямо рядом со мной проскочила.
     Дима был удручен. Девочки выглядели очень испуганными, хотя старались не подавать вида. Он столько времени охотился на какую-то кошку и никакого толка, едва сам не стал ее жертвой. То, что она еще раз попробует на них напасть, Дима не сомневался. Она почувствовала вкус крови, его крови, теперь ее как акулу ничто здесь не остановит. Дима зажег еще одну свечу. Две были на исходе, третья побольше еще могла некоторое время гореть. Из запасных оставалась только та, что он зажег и еще одна. Хорошо, если их хватит до утра. Дима с огарком вышел в коридор, подошел к разбитому окну. Чего же она до сих пор не лезет? Ого, это уже неплохо. На подоконнике заметил несколько кровавых пятен. По-видимому Алена умудрилась задеть ее выстрелами. Вот она и не лезет, зализывает раны. Может и не сунется. Он попытался разглядеть что-нибудь под окнами. Ничего не видно. А может она валяется где-то рядом? Дима отошел от окна. В коридоре обнаружил фонарь и "сайгу". Фонарь не светил. Зашел в комнату, взял свой топорик. Девочки, когда тащили Диму из коридора, его сразу захватили, а о ружье и не вспомнили. Дамы, что о них говорить.
     -- Слушай Алена, -- спросил, -- вы подоконник в коридоре видели?
     -- Нет.
     -- По-моему ты ее прикончила. Надо посмотреть, а то оклемается вдруг, потом ищи ее. Она нам тут жизни не даст. И, вызывать всякие службы, на смех поднимут.
     -- Ты что Дим, я так боюсь. Может она где-нибудь затаилась.
     -- Там столько крови, -- постарался он ее успокоить, -- столько в кошке-то и не бывает. Хорошо ты в нее пальнула. Надо ее найти, и на этом все кончится. А то так и будем ездить и думать, кто нам встретится. Дачу только сделали, довели до ума, продавать неохота. Тихо, и красота вон какая.
     -- Да-а тихо. Ох, я не знаю. Я боюсь, давай подождем до утра.
     -- Ну а если живая? Залижется, спрячется, ищи-свищи. В общем так, я схожу один посмотрю. Все равно при любых обстоятельствах силы у нее уже не те. А вы здесь аккуратней, и смотрите за окнами. "Сайгу" оставляю вам. Заряжена, десять патронов. На одну кошку хватит.
     -- А как же ты?
     -- Да бесполезно. Если бросится, то в упор, все равно с ружьем ничего не успеешь, пробовал. Лучше с топором.
     -- Ну как знаешь, -- вздохнула Алена, -- хоть двухстволку хотя бы взял.
     -- Нет, -- твердо решил Дима, -- либо она бросится, если живая конечно, либо сбежит.
     Посмотрел на ствол.
     -- Из такого ночью в черную кошку все равно не попадешь.
     Он вышел из дома. К удивлению темнота рассеялась. Тучи отошли, моросящий дождь прекратился, а на небе достаточно хорошо светила не полная, но достаточно яркая Луна. Сейчас это оказалось на руку. Свечи Дима с собой не взял, фонарь разбит, да и отпугивать "подругу" не возникало желания, лучше бы встретиться с ней поближе. Он на всякий случай не спеша прошелся вокруг дома, внимательно осматриваясь по сторонам. Ничего особенного не заметил, только пустота от разбитого окна в кухне и в коридоре на втором этаже. Однако появилось смутное беспокойство. Чего-то он не сделал нужное, выходя из дома. Но голова на немой вопрос не отвечала. Надо смотреть там, у окна. Подошел к разбитому окну второго этажа. Вот отсюда и начнем. Прямо перед домом отчетливо виднелись еще несколько пятен крови на бетонной дорожке, опоясывающей дом. Дальше начиналась газонная трава. Еще несколько пятен, уже еле заметных. На этом кровавые следы закончились. Дальше пошли цветы, грядки, кусты и другие растения, где и днем никого не сыщешь, а уж ночью и ходить бессмысленно. Тем не менее что-то не так. Дима не увидел ни одного ежа. Здесь жило их семейство. Когда приезжали на дачу, всегда их подкармливали. Самое время оживления ежей приходилось на ночь. С темнотой они носились как угорелые, все время слышался их шелест. Сейчас тишина. Пройдя несколько шагов, Дима наткнулся на комочек. Вот первый, только весь скрыт. С кошками ежи не воюют, но и не раскрываются при их присутствии. Так что же, она где-то рядом? Дима не выпускал топор из руки. Появилось волнение. Неожиданно ежик стал раскрываться. Невдалеке послышался еще шелест. Показался еще один. Понюхивая воздух, приблизился к Диме. Его они знают, не боятся, наверное определяют по запаху. Дима не один раз сам наливал молоко в их блюдечко. Вскоре еще в нескольких местах послышалось характерное шелестение. Ежи будто поднимались ото сна. И это далеко за полночь. Сознание работало четко. Значит совсем недавно здесь кто-то присутствовал посторонний. И этот посторонний встревожил ежовое семейство. Они свернулись в клубки и затихли. Сейчас ежи снова начали оживать. Значит вовсем недавно, буквально только что, отсюда ушел неизвестный, от которого ежи спрятались. Кто этот неизвестный обьяснять не надо. Значит она появлялась здесь и совсем недавно ушла. Только куда и далеко ли? Дима прошел еще несколько метров. Постоял, прислушался. На улице полная тишина, если не считать шороха от беготни ежей. Но спавшее было волнение начало вновь усиливаться. Он почувствовал, что за ним кто-то следит. Откуда -- понять не мог. Непрерывно осматриваясь, прошел еще несколько метров по участку. Никого, тишина. Между тем волнение усиливалось, стало переходить в тревогу. У него ни фонаря, ничего способного вызвать свет. Зажигалка и та осталась в комнате у девочек. А на то, что способен этот монстр в темноте, Дима уже прочувствовал. Нет, надо возвращаться. Завтра уматываем. Дима в одной спец. клинике покажет свои раны, а там пусть разбираются. Пропади эта дача пропадом. Нервы не выдерживали. Он развернулся и пошел в сторону входной двери дома. Идти не более двадцати метров. Появилось дикое желание рвануть бегом. Но интуиция подсказывала -- нельзя. За ним следили и... преследовали. Один срыв и на него набросится не один зверь, а целая стая. До заветной двери оставалось не более пяти шагов. Шел очень медленно до ломоты в пальцах сжимая топор. Им начала овладевать слабость, связанная со страхом и неизвестностью, которая в этот момент могла стать роковой. Он по старой привычке несколько раз вдохнул и резко полностью выдохнул. Кровь похоже снова потекла по жилам, слабость уходила. До двери оставалось не более двух шагов. Дима почувствовал, что за ним идут по пятам и что нападут в тот момент, когда попробует открыть дверь. До нее остался шаг, он решился. Резко обернувшись, коротко замахнулся топориком. Никого. Он секунду бессмысленным взором осматривал окрестности. Никого и полная тишина. С него медленно сходило оцепенение. Да, еще один такой день и я чокнусь, подумал. Подошел, открыл дверь, еще раз обернулся, посмотрел на улицу. Лунный свет, хороший обзор, тишина, никого не видно. Но что такое, что-то исчезло, пропало. Ничего непонятно. Опять вползает в душу тревога. Он выскочил наружу. Луна светит как солнце, все видно, но... пропал свет в их комнате. Несколько минут назад окна освещались. Дима громко кричит "Алена, Таня". Тишина. Не разбирая дороги, моментально влетает на второй этаж.
     -- Таня, Алена, где вы, отзовитесь, -- Дима на грани срыва.
     -- Ты чего кричишь? -- слышит неожиданно спокойный голос жены.
     Появился свет от огня свечей. Алена и Танюшка спускались с чердака.
     -- Вы чего там делаете? -- спрашивает изумленно.
     -- Ты же нас туда позвал, -- растерянно говорит Алена.
     -- Правда папа, мы тебя слышали, -- это уже Танюшка.
     -- Да вы что, с ума сошли, я на улице был, -- Дима также в полной растерянности.
     -- Нам послышался голос, что-то наподобие "ко мне быстрее". Правда какой-то странный голос, -- неуверенно добавила Алена, -- как будто попугай говорил.
     Они опять тревожно смотрят на Диму. Чертовщина какая-то. Или я с ума схожу, думает, или она (черная кошка) способна издавать звуки, похожие на человеческие. То-то в ее мяуканье ему чудилось не совсем кошачье, будто не животное кричало, а какое-то существо жутко ругалось и огрызалось. Ну ладно, хорошо хоть все целы. До рассвета еще пара часов.
     -- А ты что-нибудь нашел в саду? -- прервала его раздумья Алена.
     -- Крови много, а толку никакого, -- нехотя ответил Дима. Про ежей ничего говорить не стал.
     Вдруг вспомнил, "я же дверь не закрыл". Бегом на улицу, прикрыл. Назад. Закрылись в комнате.
     -- Ладно, -- говорит, -- еще полтора часа, потом рассвет. Ждем эвакуатор, домой, а там что-нибудь придумаем. Сейчас я ничего не соображаю.
     Все были уставшими и, хотя до рассвета оставалось всего чуть больше часа, потихоньку задремали. Минут через пятнадцать девочки уснули. Дима тоже начал засыпать, но вдруг стоп! Сонное состояние как рукой сняло. Да ведь она же здесь в этой комнате. Он моментально покрылся холодным потом. Непонятный голос с чердака -- она в это время находилась на крыше дома. Разбитые стекла в кухне -- пробраться бесшумно можно запросто. Вот что меня тогда беспокоило -- наконец понял Дима -- забыл закрыть на щеколду сверху крышку люка. Для нее -- войди, никто не услышит. "Преследующее меня состояние слежки, -- она действительно следила за мной. И когда он подходил к двери, черная кошка вместо нападения обошла стену, через разбитое стекло в кухне проникла внутрь, через незакрытый на щеколду люк пролезла и спряталась на втором этаже. Почему она не напала на меня на улице -- да может потому что там стало относительно светло от сияния луны и я смогу оказать сопротивление большее, чем в доме. Ведь у нее силы тоже не те от потери крови. Затем своими звуками выманила Алену и Танюшку из комнаты. Она бы наверно напала на них, но девочки вышли с зажженными свечами и кошка сразу отказалась от своих намерений. А когда не найдя меня на этаже обе поднялись на чердак, она бесшумно проникла в комнату. И вот пока мы во всем разбирались, кошка успела затаиться. Здесь она, я это чувствую. До рассвета час, значит в этот час все и произойдет. Она не отказалась от охоты на нас".
     Дима как мог обострил слух. Тишина. Прикрыл глаза. Она наверняка следит. Делая вид, что засыпает, он очень медленно подтянул к себе топор. Прищурясь стал осматривать комнату. Кровать, диван, стол, стулья, тумбочка возле кровати. На ней стоят горящие свечи. Толкни, и свечи на полу, потухнут, а с ее силой это без проблем. Значит она скорее всего сидит под тумбочкой, выжидает когда все уснут. Можно встать, и одну свечу ей в морду сунуть. Но ведь сбежит гадина. И опять сначала. Ну нет, надо все довести до конца. Это единственный шанс.
     Алена с Таней уже спали. Дима лежал на диване и ждал. До рассвета оставалось менее часа. Когда начнет светать, агрессивность черной кошки быстро уменьшится, у нее будет только одна забота -- улизнуть из комнаты. Время шло. Напряжение возрастало. Дима нисколько не сомневался, что в течение самого короткого времени что-то произойдет.
     Прошло еще минут двадцать. До рассвета чуть более получаса. Дима сделал вид, что спит, ни на секунду не разжимая топор. А вдруг она не под тумбочкой, а, например под шкафом, или под моим диваном, или вообще где угодно. Прикинул, эту комнату перепрыгнуть по диагонали для нее ничего не стоит. Но нет, вряд ли. Она не станет прыгать на огонь или свет. Ей придется жмуриться. А так, свали свечи и начинай свое черное дело (перед глазами опять возник телерепортаж).
     Дима сквозь закрытые веки почти непрерывно смотрит на тумбочку. И... наконец дождался. Под тумбочкой послышался легкий шорох. Слух обострен до неимоверности. Дима не сделал ни малейшего движения. Через несколько секунд показалась черная кошачья голова. Дима лежал без движения. В комнате горят свечи, но под тумбочкой темно. Глаз ее он все равно не видит, она прищурилась. Нервы на пределе, и они не выдерживают. Дима вскочил с дивана. В тот же момент свечи слетели с тумбочки и, падая на пол, затухли. В комнате стало темно. Изо всей силы, не замахиваясь, бьет топором по нижней части тумбочки, туда, где находятся ножки. Куда попал не поймет, только кошки там уже нет. К свету Луны он еще не привык. От грохота проснулись Алена и Таня. Танюшка заплакала. Алену Дима не видит, но где они находятся обьяснять ему не надо. В своей комнате Дима и с закрытыми глазами сориентируется. Он мгновенно встал рядом с кроватью, топор на уровне лица, острием вперед. Острие липкое, похоже кровь, куда-то ей попал. И тут он заметил с диким кошачьем криком летящую от шкафа к нему тень, точнее тень с двумя горящими от ярости желтыми зрачками. Машинально выбросил навстречу обе руки с зажавшим ими топором. Почувствовал, что острие топора ударило обо что-то твердое, и еще почувствовал, как острые когти впились ему в голову, но быстро отпустили. Желтые и жуткие глаза оказались у него под ногами. По этим глазам Дима раз за разом наносил удары кухонным топором, будто накачивал колесо ручным насосом. Через несколько ударов глаза монстра стали затухать, а он все долбил и долбил, как будто разделывал свиной окорок.
     -- Дима, Дима, папа, хватит, все, -- только сейчас он стал различать голоса своих девочек.
     В комнате было светло от Луны. Он не мог разобрать, но видел на полу бесформенную массу. Сам Дима стал весь мокрым и липким. Здесь и кровь, и пот, и вообще непонятно что. Он машинально подошел к тумбочке, нащупал на полке зажигалку. Не глядя на разползшуюся массу на полу, нашел свечной огарок, зажег. Теперь можно осмотреться. Алена и Танюшка целы и невредимы. Это главное. Они с ужасом и страхом смотрели на него. Дима посмотрел на себя в зеркало, оно висит рядом, и отшатнулся. Все лицо в крови, кровь также на одежде. Взглянул вниз, чуть не вырвало. На полу в беспорядке валялось разбросанным то, что осталось от черной кошки. Но он увидел только два желтых глаза. Они уже потухли. Того горящего яростного огня в них Дима не увидел, но злоба осталась, она так и выпирала из каждого глаза. Тем не менее монстр закончил свое существование.
     Дима посмотрел в окно. Начинался рассвет. Ну что ж, пора собираться.