419

***

Дни приходили, но только для того, чтобы никуда не идти. Крепко так в землю врастали, чтобы меня караулить...

Утром, на завтрак, я бегал по кругу; днем, на обед,  ходил на месте, а к вечеру да, крепко ноги в землю врастали, отнимал у меня ужин враг, с каждым разом всё свирепея при этом - и я умирал, запрокинув корпус назад, с ногами сидящими...

    К колесам не пробиться, вокруг них всегда толпа стеной и стена толпой, доступны только квадраты и кубы. Сижу на кубе и пишу на квадрате - пытаясь придумать что-то веселое (не в этот раз, конечно...) Почему, например, нельзя быть колесам веселыми, как солнце, раз они тоже круглые и полезные? Почему  они не избыточны,  не колесничны,  не экзотичны,  не поэтичны…

***

Да, не верю сказанному в рифму; да, парчовое одеяло хуже дерьма, если лежишь под ним в дерьме, но неудобно же о важном,  личном так просто  говорить, нет, «я тку ценное парчовое одеяло и только заодно сообщаю вам о своем и личном…»

«Цари (закутался в парчовое одеяло и уже царь), которым очень   хочется сказать, как им нехорошо. Но они боятся и только   иногда, по-царски витиевато, замысловато и образно, что-то такое  говорят - в остальное время предпочитая уверять себя в обратном и предлагая себя назначить даже  для подражания примером…

***
     Бог молча  снабжает нашу сцену дождями, солнцами, ветрами,   зелеными и желтыми деревьями, но мы всё так же не можем сыграть что-нибудь стоящее. Что ни царь, то фараон, что ни вождь, то обязательно наполеон – если не гитлер...

***

«Посмотри на эту последнюю, легкую снежинку, как она, отстав   от тучи, легла на  лакированную еловую   ветку и, не исчезнув,  как умирает  капля летнего дождя, прибавила своим крохотным кристалликом еще одну искру в зимнем лесу, встретившем солнце!?»  (отлично отредактировав, передрал в одной книжке) - «Мне бы ваши  проблемы.    Пишут, как в шахматы играют. Или дым там какой-нибудь пахучий. Ничего  важного  никогда не происходит и все такие чтения  для того лишь, чтобы   понюхать...»

Книжки (книг мало, а книжек много) я читаю только за едой. Причем ем  быстро, так что успеваю только куснуть. Всё наугад - книжка, страница - и всё забывается - как и то, что обедал. Но  удовлетворение налицо: «сыт, спасибо»...

Писатель, влюбленный в собственный ум и  остроумие. У него свой мир и он катит его как телегу - и давит всех, кто  не от его телеги колесо... Поэтому все разбежались по сектам и кружкам по интересам - чтобы ехать в одиночестве, раз едем мы вслепую...