Федорино горе

          Федорук шел домой. Его огромное тело ощутимо покачивало. Он уже третий день не выходил на работу и пил. Сейчас он шел из магазина с очередной порцией бутылок. Когда он проходил через арку соседского дома, ему на встречу вышел весьма миловидный парень лет восемнадцати.
          - Ну, здравствуй, мальчик, - обратился он к Федоруку и преградил ему дорогу.
          - Чего те надо, прыщь? – спросил Федорук.
          - Не тебе, а вам! – поправил его парень.
          - Чего?! Вам?!
          - Да именно, не мне, а нам!
          Из-за угла вышли еще несколько человек. Федорук аккуратно поставил сумку на асфальт, оценил окружающих его и спокойно сказал:
          - Ну, вам же хуже!..

             ***

          С утра в пятницу к Сивухину в кабинет влетел Лапкин и заорал:
          - Там из милиции по поводу Федорука пришли. Хотят поговорить! Требуют кого-то из начальства.
          - О чем? – не понял Сивухин.
          - Откуда я знаю! Петрович идем скорее!
          Когда Сивухин пришел в раздевалку ангара, Балыкин представил его милиционеру.
          - Старший лейтенант Самкович, - представился тот.
          Старший лейтенант разложил на столе какие-то бумаги. Выбрал одну из них  и стал читать:
          - Так, семнадцатого ноль девятого пребывая во дворе дома номер три по улице Крансова, гражданин Федорук, пребывая в состоянии алкогольного опьянения…
          - Так, командир, давай опустим лирику, - прервал его Сивухин, - В чем суть?
          - Переходим к сути. А вот «перелом ключицы, правой руки, левой ноги, челюсти и двух ребер, не считая многочисленных травм и ушибов».
          - Он будет жить?
          - Он? Да он здесь причем? Это травмы нападавших. Причем ни одного повтора. 
          - То есть их было пятеро? – тихо спросил Балыкин.
          - Я же говорю все переломы уникальные. То есть шестеро.
Лапкин присвистнул, выражая восхищение.
          - Вот значит вам грамота.
          - За что? – теперь не понял Сивухин.
          - За задержание особо опасных преступников. Мы за ними уже полгода бегаем.
          - И что с ними будет?
          - Ну, думаю там надолго потянет, - милиционер вытянул вперед пятерню и, загибая пальцы, стал перечислять «отягчающие», - оно же совершенное группой, оно же по предварительному сговору, оно же с особой жестокостью и цинизмом, оно же в состоянии алкогольного опьянения. Ну, короче надолго.
          - А Федорук где?
          - А он в больничке.
          - В какой?
          - В БСП конечно.
          - Так надо сходить что ли проведать? – осторожно спросил Лапкин.
          - Конечно надо! – сказал милиционер, - Он в очень тяжелом состоянии. Ему обязательно нужна ваша помощь.
          На казенном УАЗике  они быстро добрались до больницы.
          - Здравствуйте, доктор! – поздоровался Сивухин от имени всех пришедших в больницу.
          - Добрый день, - ответил доктор, - на что жалуетесь?
          - На Федорука! – выпалил Лапкин. – В смысле проведать Федорука. Вчера к вам поступил после драки.
          - Так его у нас уже нет.
          - Как нет?
          - Да так. Все уже.
          - Что совсем все?
          - Совсем.
          Лапкин сел на лавку и обхватил голову руками.
          - Как же так? – Балыкин не мог поверить в происходящее.
          - Что вы причитаете? Его били трубой, бейсбольной битой и куском арматуры, а на нем две царапины только и было. Выписался он в тот же день.
          - Как выписался? – снова встал Лапкин.
          - А мы думали он в тяжелом состоянии! – ничего не  понимающий Балыкин  развел руки в стороны. 
          - Состояние у него, действительно, не ахти какое, - покачал головой врач, - Только моральное. Он чем-то очень опечален. Ничего не ест и все время молчит. А вчера ближе к вечеру ваш герой зашел в ординаторскую и попросил у медсестры спирт. По понятным причинам она не смогла ему отказать. Там немного было, грамм сто пятьдесят. Он, извините, вдул все, что было, и ушел, в казенной пижаме, кстати говоря.
          - Айда к нему домой! – скомандовал Сивухин.
          Через час они уже стояли у двери квартиры Федорука. Звонили долго. Никто не открывал. Тогда Балыкин подергал ручку. Дверь открылась.
          Федорук сидел на кухне. Перед ним на столе стояли три бутылки водки: одна начатая и две полных. Он до сих пор был в пижаме из больницы.
          Друзья зашли на кухню. Федорук мутным взглядом посмотрел на пришедших.
          - Стаканы… - сказал он и показал на шкафчик над умывальником.
          Сивухин достал три стакана и поставил на стол.
          Федорук налил гостям и себе. Выпили молча. Закурили.
          - Рассказывай! – сказал Балыкин.
          Из «сбивчивых показаний потерпевшего» удалось выяснить, что Федорук познакомился с девушкой. Звали ее Настя. Они полюбили друг друга, что называется с первого взгляда, и встречались уже три месяца. Недавно они  решили пожениться. Но неделю назад она пропала.
          - Да просто какое-то Федорино горе! – сказал Лапкин, - Главное, тихушник, ничего никому не рассказывал.
          - Ну, вот рассказал, - выдавил из себя Федорук, - Легче?
          Федорук снова налил и все выпили. Выпили и закурили. Лапкин бросил пачку сигарет на стол. Федорук тоже потянулся к пачке. Лапкин ловко выхватил пачку из-под могучей лапы:
          - Не кури – не вырастешь!
          Федорук недовольно замычал. Затем встал, подошел к холодильнику и достал кусок сырого мяса. Он помыл его под краном, положил в тарелку и бросил в микроволновку.
          После того как прибор погудел минут пять – семь, раздался призывный сигнал типа «готово»!
          Федорук, не обращая внимания на «гостей», достал его и собрался есть. Лапкин попытался помешать:
          - Оно ж сырое!..
          Но Федорук схватил его за руку так, что тот присел. Не отпуская Лапкина, другой рукой Федорук взял мясо, отгрыз большой кусок и стал медленно жевать.
          В двери позвонили. Федорук бросил кусок мяса прямо на стол, отпустил Лапкина и машинально пошел к входной двери. Замки были открыты, и он просто толкнул дверь ногой. Дверь распахнулась. За ней стояла Настя.
          - Привет, котик! – прощебетала она.
          Федорук стоял в дверях, дожевывая мясо, и молчал.
          - У меня мама заболела, и я срочно уехала. А в поезде у меня мобилку сперли, а твой телефон там.
          Федорук протяжно шмыгнул носом и продолжал стоять на пороге.
          - Я говорю телефон украли! А я как приехала сразу к тебе! Чего ты котик? – ее голос задрожал.
          Настя, не моргая, смотрела в глаза Федоруку. Огромные слезы катились по ее щекам.
          - Котик… Милый мой… Ну что ты? Я же здесь!
          Федорук все еще пребывал в оцепенении. По тому, как он сопел было понятно, что какие-то новые эмоции все-таки будоражат его сознание. В какой-то момент Сивухину  даже стало страшно: «Если вдруг мозг такого примата даст сбой от непривычных для него переживаний, не спасется никто!»
          Вдруг Настя обхватила его за шею и буквально впилась губами в губы Федорука.
          - О! Искусственное дыхание рот в рот! – прошептал Лапкин.
          Балыкин тут же отвесил ему подзатыльник.
          После примерно минуты страстных лобзаний Федорук одной рукой подхватил Настю, затащил ее в комнату, и захлопнул за собой дверь.
          - Валить отсюда надо! – сказал Лапкин, - Сейчас Кинг-Конг размножаться будет.
          - Тебе еще раз треснуть? – спросил Балыкин.
          - На этот раз он прав, - Сивухин встал из-за стола, - а то как-то неудобно получается.
          Все вышли из квартиры. Сивухин тихонько прикрыл входную дверь.
          - Ну, все влип наш "котик" по-крупному! – Лапкин осмелел и заговорил в полный голос. 
          Балыкин поднял руку. Лапкин дернулся, как бы пытаясь увернуться от оплеухи. Но Балыкин похлопал его по плечу и сказал как-то неожиданно мягко:
          - Зато теперь в этот дом придут порядок и спокойствие!