Отражение

Я сидел в кресле, обитом шелком, и кожей чувствовал то невыносимо сладкое ощущение чего-то неведомого. Мои руки все сильнее сжимали резные подлокотники, а ноги становились ватными, и казалось, что вот-вот и я вовсе перестану их чувствовать. Дыхание то сбивалось, то возвращалось ко мне, но сердце, именно оно билось, так что казалось, оно отбивает какой-то ритм, и грудная клетка нет-нет, да и разорвётся изнутри. Я не мог вращать своими зрачками и сам разум не поддавался моей воле. Все тело то напрягалось, словно от электрического удара, то расслаблялось, и я будто бы засыпал. Но я не видел снов, ведь я итак был во сне, по крайней мере, мне так казалось. Напротив меня стояло зеркало, овальной формы, наверное, в полный человеческий рост, окаймленное резным, деревянным орнаментом. Я видел свое отражение, и оно улыбалось мне, так, что невольно по телу бежали мурашки. А за собой я видел тьму, непроглядный холод мрака который будто поглотил все пространство вокруг меня. Только сейчас мне захотелось бежать, как можно дальше, не оглядываясь! Я почувствовал животный, не проходящий страх; он словно вода затекал в мой разум, оставляя там следы грязных лап. Он тек по мои жилам и сотрясал суставы. Мне казалось я весь дрожу и холод тьмы стал уже осязаем и я мог бы почувствовать его, протяни я руку. Ноя не мог двигаться, я был пленником своего собственного тела. 
- Добро пожаловать, мой юный друг, - я услышал бархатный,низкий голос за своей спиной, при его звуке все вокруг растаяло, и я почувствовал тепло внутри себя, - я рад приветствовать вас в своей скромной обитель. 
- Рад познакомиться с вами, граф, - еле слышно выдавил я и удивился своему уродливому голосу. 
- Ну что же вы так напряжены дорогой Энтони?- он положил мне на плечо свою ладонь; казалось, она прожгла меня насквозь, позвольте предложить вам выпить. 
- Да, да будьте так любезны, - я ненавидел свой голос, и дрожь что била меня изнутри. 
- Бурбон? – он, не дожидаясь ответа, налил янтарную жидкость в хрустальный стакан и протянул мне. 
- Спасибо, - промямлил я и принял стакан из рук графа;стакан был приятно тяжелым.
Граф налил себе и устроился напротив меня, возле зеркала на другое кресло, так чтобы я мог видеть и его и свое отражение одновременно. Его лицо украшали пенсне с тёмно-фиолетовыми стёклами и элегантные усики с бородкой. На левой руке у него была повязана фиолетовая ленточка, которую он прикрывал рукавом изысканной рубахи. Он вызывал скорее восхищение, чем страх.Он улыбнулся и сделал глоток из своего стакана.   
- Итак, Энтони, - начал он, - зачем вы проделали столь долгий путь ко мне? 
- Я хотел поговорить с вами о боли, граф, - твёрдо отчеканил я. 
- О боли? – он улыбнулся и на секунду задумался: в его глазах я увидел капельки скорби, - что я могу сказать вам о боли, дорогой мой,спросите любого беднягу на улицах Лондона или Парижа, они скажут вам большем,чем я. 
- Но вряд ли они теряли любовь всей своей жизни, - я говорил, и мне казалось, что я оскорбляю его, - Граф, ваша любимая, Эмели фон Райнт, как она…умерла? 
Он закрыл глаза. Его левая рука, в которой он держал стакан,дрогнула, и он еле слышно выдохнул. Я посмотрел на своё отражение; слезы градом катились по моим щекам, я плакал за него. 
- Она умерла, от рук бессердечия и жестокости, - его голос дрожал, и холод сгущался вокруг нас, - боль унесла ее дыхание, и я..своими руками..изгнал жизнь из ее тела. 
- Но что заставило вас? – я чувствовал вкус слёз; было трудно дышать, я потерял нечто безумно дорогое и родное моему сердцу, - зачем вы..? 
- Ты не поймешь! – рявкнул он и в мгновения ока он оказался за моей спиной наклонившись к моему уху, он провел рукой по моей шее: 
- Ты спросил меня о боли, - его голос хрипел и уже не казался столь прекрасным; от него моя кожа покрылась холодной коркой льда, - ты спросил о боли, ты спросил о любви! 
- Я…
- Ты лишь тень, песок под ногами хозяина, ты спрашиваешь о боли, не зная, что такое любовь! Зачем я убил её!? Ты хочешь это знать?! – его голос срывался на крик и его ногти все сильнее впивались в мою шею. 
- Д..да, - прохрипел я.
- Любовь, достойна смерти! – прошептал он и я открыл глаза.

Я ехал в карете, под колесами стучали камни лондонской мостовой, а за окном я видел людей, таких же, как я, не знающих что такое любовь, но вполне вкусившими все радости боли. Может граф и был прав, но жизнь состоит не только из горечи любви и восхищения боли, я верю, что в жизни есть место счастью и нежному шепоту любви. 
Все ближе и ближе я был к родному дому, и все дальше отдалялся от графа – несчастного графа, человека разорвавшего свою жизнь на тысячи кусочков. Мне было жаль его. Я посмотрел в окно и слегка улыбнувшись,повязал на левую руку фиолетовую ленточку.