Перепись населения

Как легко догадаться, перепись душ производится в целях государственного контроля и вытекающего из него планирования, а потому правительство не может не посчитать своих баранов.
Сам такой же баран, как-то раз в разгар очередной кампании тотального учета граждан, я решил отправиться за впечатлениями, что называется, на места.
Как выяснилось, процесс закипел начиная с тесного замкнутого дворика глухомани близ самого центра Северной столицы, от местного замшелого Совета ветеранов, легко используемого под любые государственные нужды.
— Да о чем тут говорить! — с чувством восклицает средних лет подъусталая женщина, инструктор переписного пункта, — все движется из рук вон плохо. Переписчиков не хватает, платят им жалкие гроши, не хватает даже бланков — их дали в самый обрез, без учета возможного брака. Большинство парадных теперь на кодовых замках — так у нас подчас и кодов даже нет!
Однако, несмотря на очевидные нотки пессимизма координатора счетных процессов, со стороны все выглядело вполне приемлемо: приходили-уходили люди, нескончаемо звонил деловой телефон, тщательно, экземпляр за экземпляром, пополнялись переписные листы…
Тем не менее, я знал, что реальную картину впечатления от городского социала я смогу получить лишь во время личного обхода квартир местного микрорайона, куда в образе журналиста и отправляюсь, в приятной компании рослого железнодорожного курсанта и юной девушки-студентки, призванной фиксировать личные данные не успевших увернуться от нас граждан.
Курсант, как гарант безопасности, в этом деле был абсолютно необходим, ибо еще вчера поутру нашу спутницу, обладающую, как на грех, вызывающе стройной фигуркой, по недосмотру сопровождающих лиц едва не изнасиловали в дебрях одной из самых обычных на первый взгляд питерских коммуналок.
Мы нажимаем первую попавшуюся кнопку домофона на двери еще не окученного дома все той же улицы, названной именем декабристов, где, ясное дело, и в страшном сне не проживал аристократ Муравьев-Апостол со своими подельниками Бестужевым, Рылеевым и Трубецким.
Створка домовой раковины распахнулась — нам откликнулся чей-то приветливый голос, наконец, обеспечив нам доступ, ведущий к задрипаным квартирам городских избирателей. Через пару мгновений мы уже жали кнопку первого подвернувшегося под руку звонка. Увы, здесь нас не поняли или не захотели понять. Это были хорошо одетые бритые люди, как раз собиравшиеся выходить из дома, естественно двигаясь в сторону украшавшего заплеванный двор буржуазно сияющего «мерседеса».
Перепись как таковая их вообще напрягала.
«Зачем нам, бля, эти ваши проблемы?» — в доступной форме пояснили они нам на ходу свою общегражданскую позицию.
Однако, уже спустя пару минут нас улыбчиво встречала семейная русская пара, причем, не томя тоскливо на пороге, а, вместо этого, уверенно пригласив в дорогой, украшенный домашним — в полстены — кинотеатром, холл.
Света-студентка, стреляя заготовленными вопросами, только успевала писать ответы, пользуясь редкой сознательностью граждан, легко делившихся почти интимной информацией от имен и наличествующих жилых метров до личных источников средств к существованию.
Здесь, в этой классной, современной квартире и в других, удачей раскрывшихся нам жилищах у меня на языке застревал так и не произнесенный вопрос: «Отчего вы нас к себе впустили, зачем вам все это надо и будет ли кому-то из вас от этого лучше?». И только в одной квартире веселая разбитная бабенка, перебиваемая своим дрессированным попугаем, сказала, недвусмысленно и смело взглянув мне в глаза, что все, что мы тут затеяли — полный отстой и никому не нужная фигня.
— А зачем же вы нам здесь так долго и старательно по пунктам отвечали? — простодушно удивился я.
— Да как-то неудобно было сразу отказывать, — пожала она плечом, свободным от пытавшегося выразить себя матом попугая. — Вы
пришли, вежливо представились, а я возьми да и пошли вас всех грубо на хер!
Уловив опытным нюхом тонкий запах разлившихся в воздухе феромонов, я понял, что в случае продолжения диалога в том же духе мне здесь явно светит незапланированный брутальный адюльтер, и без промедления поторопил своих, спустя минуту уже нажимая кнопку соседней по площадке квартиры.
Оказалось, здесь живет бабулька Мария Васильевна Макарова, для которой мы с нашими портфелями, полными дежурных государственных вопросов все равно были детками и сыночками, которых надо было
прежде всего напоить чаем с яблочными, только вынутыми из духовки пирогами.
Здесь много лет размеренно тикали сто лет вышедшие из моды «ходики» и, беспрестанно засыпая, клонил косматую голову рыжий кот, не разучившийся по старости подавать гостям обе лапы по очереди.
Когда все так необходимые правительству графы были старательно заполнены и мы, прощаясь, поднялись из-за щербатого, видавшего виды стола, бабушка, несмотря на наши отказы, стала старательно совать краснощекие яблоки нам на дорогу. Наш неизбалованный чрезмерной заботой, давно оторвавшийся от мамки курсант, смущаясь, закинул пару к себе в карманы необъятной шинели, переписчица Света улыбалась потускневшими от всего плохого и хорошего увиденного за день глазами, а я захлопнул,
наконец, свой рабочий блокнот и больше людям глупых вопросов не задавал.