Дырчатая сетка

                Пьеса-миниатюра. В двух явлениях. Роли жестко не расписаны.


Действующие лица:
Первый неизвестный, роющийся в книгах.
Второй неизвестный, он же  брат первого неизвестного.
Девушка первого неизвестного, роющегося в книгах.

               

Явление оно же действие происходит в сельской глубинке, на чердаке довольно
большого,огромного, но старого дома. Во всем доме всё перевернуто – ремонт.

                Явление -1

Человек, роющийся в книгах, говорит вслух, обращаясь к самому себе.

-Старые книги, их запах!  Тянет пошуршать страницами, полистать, поискать то, что забыто, пройдено и почему-то сейчас никому не нужно или наоборот нужно, радует душу,  утоляет жажду и является классикой,  прочитать о том, что не меняется, не имеет марионеточничества времени. Есть в литературе имена вечные, которым никто не ставил условия, никто не диктовал нужное, есть те, которые были свободны, а свобода – это нечто драгоценнейшее, которое никто не может купить и только время может однозначно и точно  сказать, что оно - это настоящее, действительно вечное, сегодняшнее, свобода – это дар.  И хочется от этого   радоваться, что всё же, есть то, что не меняется от эпохи, власти,  мнения  маленькой горстки правящей верхушки.

Чердак огромен, ворох книг. Неизвестный листает страницы.

-Ох,  мысли у меня сегодня, какие-то классические, высокие,- плюется неизвестный, роющийся в книгах и  говорит  снова  вслух и снова роется в  ворохе книг.
-Вальтер Скот, м-да, – листает,- мысль интересная: ‘’сословные различия легко стираются между людьми, когда они подвергаются общей опасности” В общем-то верно, но не всегда, есть некие, у которых это различие в крови и с этим, батенька Вальтер Скотт, ничего не поделаешь’’. Книги разбросаны повсюду, пыльно, душно, лето, жара.

-Ведь переезжаете, зачем тащишь за собой этот ворох? – задает вопрос второй неизвестный, внезапно появившийся на чердаке.

-Так ведь это же книги, самая большая ценность, что ни на есть, мысли классиков, светил разума,- отвечает первый неизвестный.

-Мысли, мысли, так-то оно так, но ведь здесь макулатуры полно и
не все мысли во общем-то мыслями назовёшь, так мыслишки,-протараторил второй неизвестный.

-Не соглашусь с тобой, мой брат, не соглашусь, мысли ведь принадлежат  героям, а герои не всегда умны, вежливы, добродушны, - чихает, струшивая пыль, с очередной книги.

-Да, нет же, дело не в героях, пойми, если сам автор, ну скажем, так себе или, скажем, пишет на заказ, какая же это литература, это,
брат, полное дерьмо, – первый неизвестный, роющийся в книгах не соглашается.

-Послушай, бросай ты эти книги пошли, покурим, пока бабушка думает, что мы на чердаке, порядок делаем, – лукаво говорит второй неизвестный, – я тебе вот, что скажу, я книги тоже очень люблю читать, люблю знаешь когда?

-Когда? – спросил, роющийся в книгах, первый неизвестный.

-Когда дождь идет, исторические романы и знаешь, что тебе скажу, всё в картинках вижу, смешно так, как кино, цветные картинки, понимаешь, а вот если ерунду какую начну читать, так у меня эта книжная плёнка, не крутится, картинок нет, раздражаюсь, бросаю и ищу другую, так, что, брат, не всё, что книга,  не всё литература! – пинает ногою ворох старых пыльных книг, поднимает с полу книгу, читает название, - Кастанеда.

-Эту книгу не тронь!- снова реплика первого неизвестного, роющегося в книгах

-Да, ладно тебе, маги... ведь так, ерунда всё это, вот эту книженцию,- указывает на Кастанеду,- я бы первую выбросил, отравительная книжонка, сам все тома читал, увлекательно, но дрянь, при том понимаешь, книга-фабрикантка, тонна народу над ней работали, сам рассуди, ну как, простой мексиканец, научными терминами швыряться будет, ‘’бинефактор, ядро силы’’? Да ведь он сроду таких слов не слышал! Да, магию знает, это точно, не спорю, старик - мексиканец  магию знать может, и, возможно, магия такая есть!  Вот нашу бабку возьми с птицами разговаривает, с травкой шепчется, деревья гладит, а спроси ты у нее, что такое концентрация внимания, она тебе такую оплеуху втяпает, мало не покажется,  а сама знаешь, как концентрируется, когда травы в лесу собирает, от любой хвори излечит. А по поводу личной истории, вообще, бред, личная история мол не нужна, а если в твоей родне великие художники или мама профессор, а отец известнейший скульптор или семь колен знахарей, наших, понимаешь исконных, с богом общающихся, тогда личная история, брат, что ни на есть, ценнее ценного. Читал я этого Кастанеду,- последние слова брат протянул как-то протяжно, и добавил, -только один вопрос меня мучил, на кой черт эти америкашки мексиканскую нагуальщину по миру пустили гулять, вот ведь какие у меня мысли были, когда я её  лет тридцать назад читал. Выброси, дрянь. Пошли, брат, говорю, покурим, у нас ведь с тобой большая разница в возрасте. Мы уже взрослые, а бабка всё туда же, орет, когда видит, что курим.

-Да, иди ты, брат, тоже мне, я тебя видел то, всего раз, два, да и обчелся, всё по миру мотаешься, никак себе места не найдешь!

-Ну, как знаешь, я тебе так скажу, книги хорошо, а кто их сейчас читает? Интернет – волшебник! Ты же в нем сидишь безвылазно! Старьё всё это, пыль, о Египте роешь, исток,  ну, ну,- смотрит на
рисунок книги, где нарисован бог Ра. Второй неизвестный спокоен  как удав, первый нервничает и раздражается,  брат вмешался в любовь к книгам.

-Напрасно злишься, пойми, черное от белого отличать надо. Анна Каренина – вечное, а Павка Корчагин –эпоха. Раскольников сволочь, но раскаявшаяся – мытарства у Достоевского душевные, истинные, чистые, а у магов твоих борьба за высшего нагуаля-сила и все тут, борьба за хозяина, разве - это духовность,Бог. Статья Горького о Ленине верна во времени и полное дерьмо сейчас, когда говорим о нем, от лукавого он, не от бога, так ведь о нем бабка наша говорит, о Ленине – то,  сейчас. Тоже мне сталкеры, да, они родную мать, от  секты, отличить не могут.

-Мне всё равно, что ты говоришь, я  книги все отсюда с чердака заберу,  читать люблю, вот и всё, а курить не люблю и бабка мне не указ, так, сам не люблю курить,  а ты, если хочешь кури. Возможно, ты прав, не всё классика, что пишут, не всё литература, макулатуры больше! Но, поди, разбери.

-Вот, об этом я тебе и толкую! Молча уходит второй неизвестный, насвистывает. Первый неизвестный остается на чердаке один.
На небольшом крючке, вбитом в большую деревянную балку, висит старая совдеповская сетка, прозрачная, дырчатая, первый неизвестный снял её с крючка и стал слаживать старые книги, открывая, листая подолгу, листая страницы. Взяв снова в руки Вальтера Скота, издание 1971года ‘’Пуритане’’, ‘’Легенда о Монтрозе’’,  прочитал: ‘’ Он вышел в отставку и намеревался насладиться своими скромными доходами в горной долине на диком севере Шотландии.’’   

-Перечитаю, – сказал первый неизвестный, говоря о Вальтере Скотте и отложил книгу в сторону . Мда, Кастанеда, Калинаускас, Ровнер, Асауляк ''Книга огней'', Гладков ‘’Цемент’’ – совдеповская  старая сетка наполнялась авторами.- Мда, – листая страницы Калинаускаса произносит  вслух: - ‘’16 состояний, цветок’’, бред какой-то. Богу молитесь и все состояния и весь цветок. Мира, любви и гармонии будет с вами, и выпадать с ролей не будете, и театра на живых людях тоже не создадите.
 Листая А. Ровнера. ‘’Школа состояний’’читает цитату из книги:  ‘’Сегодня мы не будем употреблять наркотики, а  поговорим…’’. М-да, брат прав, пишут всякую дрянь. Читает еще одно название  Асауляк
''Катарсис'',-ерунда какая-то. Абрамов… ‘’Чем живем кормимся’’, - тоже в сетку?-  спрашивает у самого себя и злится на брата! Струшивает пыль  ещё с одной книги.

-О, Боже праведный! А. Блок, – схватив книгу, выкрикивая любимую бабушкину фразу, боже праведный, первый неизвестный читает вслух cтихи любимого  поэта начала двадцатого века, шагавшего за руки с революцией смысла о жизни.      

-Горький ‘’Идущим в гору’’ тоже перечту,  всё таки пролетарский писатель: о великом, о мире, о Ленине, о Ромен Ролане, о Эпохе! Пылища – то, черт ёё дери, – чихает.

               
               

                Явление- 2



Второй неизвестный, в это же время    лежит на сеновале, пытается обнять  соседскую девчонку.


-Выходи за меня замуж, я старый холостяк. Люблю тебя без памяти,- шептал старший брат, первого неизвестного, соседской девчонке.

-Дурак ты, я брата твоего люблю, да и старый ты для меня, руки- то убери, а то, не посмотрю, так тресну, надолго запомнишь,- девчонка спрыгнула с огромной копны сена и побежала к старому дому .

-Ей, прыгунья, беги, беги, передай брату, что книжная всеядность порой чревата, особенно та, что попахивает магией и сектами. Злые уж больно они, коли не по ихнему выходит, а мир – то, не их, а миру, да людям божим принадлежит, на эту собственность ох, как трудно лапы наложить. Гурджиевские толки и статья  одиннадцатая об ученичестве и о будильнике осточертела, безбожники хреновы, – второй неизвестный  орал, что есть мочи вслед девушке, которая давно скрылась из вида и мирно посиживала возле первого неизвестного, роющегося в старых книгах.
Затягиваясь сигареткой, на копне сена, чертыхаясь и ругаясь, докурив в одиночестве  сигарету, плюнув и растерев её в ладони, убедившись, что окурок мокрый, сунув его в карман, проронив фразу: -“ чихал я на вашу магию с большой башни и на ваше ученичество тоже’’, - весело и задорно,   затянул русскую  песню о любви.
Смотрит на звездное небо второй неизвестный  и шепчет:

-Господи, боже милостивый, боже праведный, а звезд- то, звезд!
Права, права, что брата любит,- напевает второй неизвестный,-я не люблю уж больше никого, отлюбилось, отболелось.   

-На кой ему  Горький ‘’Идущим в гору?’’ведь на улице двадцать первый век! Шотландия ?  Вальтер Скот ?
 

-Слушай, а чего это ты книги в сетку запихиваешь? – спросила девушка у первого неизвестного.
-Так ведь говорит черное от белого отличать надо.
-Кто говорит – то, брат твой, что ли?  Ну, ну, его послушай, так он со всеми не согласен.
-Да, нет, толкует верно. Понимаешь, некоторые при совдепе совдепом не были, а после совдепа, совдеп создали, во как, уразумела.
-Не, ну и что, что совок, а что в нем плохого?
- А Бог его знает? Людей в изоляторах держат при помощи магии.Cообщества поняла. Духовные сообщества, теперь так   называется. Или брат говорит: эзотерика, школы, всё такое. Лагеря смысла, как у Макаренко, – девчушка пристально смотрела на первого неизвестного, роющегося в книгах. - Ты Макаренко читала? То - то и оно, а я всё читаю, всё подряд, поняла. У меня не голова, а библиотека ходячая, всё, про всё, знаю! В школе, что не спросят, на все вопросы ответы есть. И знаешь, что я тебе ещё скажу, все эти эзотериканы, они всю эту литературу перерабатывают и новым космосом называют.  Космонавты эзотерики, поняла! Они брату на нервы действуют и мне тоже!
-Так, твоя же бабка говорит, мы вне политики. Деревня ведь, глухомань! Первый неизвестный  наполнял сетку и довольно строго произнёс: 
-Помолчи, болтаешь много, брата послушаем, мир видел, поняла.И ещё, какая тут глухомань, если интернет есть!Мобилки, компьютеры, иномарки шныряют.
-Знаешь, а я видела, как из библиотеки выносили книги в макулатуру, говорят старьё.
-У них всегда так, какой ветер задует,  те и правят, поди разбери, где черное, где белое! Я книги люблю, понимаешь. Переезжаем, всё
пылится! – чихает,  смотрит на девчонку, она смеётся,помолчав, продолжает  первый неизвестный.
-А бабке моей девяносто третий пошел, память я тебе скажу у нее, лучше всякого Калинаушкаура, тьфу ты, Господи, ну и фамилии, всю свою личную историю помнит, лучше всякого Хуана мексиканца и еще палкой стучит и угрожает мне, кричит: ‘’Дедов всех, прадедов помни, все колени наши и веру, что ни на есть христианскую, почитай! Во живом боге, рожденные мы, помни!’’
Девчушка слушая всю эту тираду чихала, струшивала с себя пыль, посмотрев на первого неизвестного, сказала:


-Знаешь, я тебе вот, что скажу, на всё нужно свою голову иметь, читай себе, если читать хочется. Ну и пылища тут у вас… , а  бабка у тебя и вправду мировая!Моя тоже не промах, а книг –то сроду не читали, разве, что сказки детям, на ночь. Во как – интернет!!!  Как там твой брат говорит:  ‘’езотерика’’
-Эзотерика, грамотейка, тайное знание поняла, а что в нем тайного не понять, ведь всё как на ладони: брат небось спит на сеновале, а  бабка его сейчас палкой оттуда и попросят.


Двое юных отпрысков заливались смехом, роясь в ворохе старых книг.      
-Пыльно тут у вас,- чихая, говорит девчушка.

                22 10  2007  - 1 10 1993г -  30  10 1881г