441

***

Столько планов было, но вышел на улицу и увидел, что там по-прежнему только пустое пространство... Дул ветер, погода портилась, планы мои носились по воздуху вместе с большими пакетами и еще каким-то неубранным, возможно, только что набросанным мусором... (Никто не пришел, ветер напрасно трепал мои волосы солнечным днем)


***

«Это нескромно: писать о себе, что-то дневниковое...» - «Даже скромность бывает ложной. И: человек всегда лучше всего знает именно самого себя. Дальше по убывающей, дальше уже гадания и схематизм. Мне дан только я сам. Совершенно естественно писать именно о том, что ты знаешь...»

«А не надоело тебе прямо высказываться?» - «Страшно, темно, серые силуэты, вот и хочется залезть на трибуну и зажечь самый простой свет...»


***

Машины, машины... Для пешеходов - гаденыши, поэтому хорошо, что они ездят по кругу и по дорогам в выбоинах…

Почему не носят, к примеру, ярко-оранжевые рубашки? Или ярко-голубые? Почему мужики так тушуются…

(В это странствие еще думал, что зря я так на евреев напал: «подумаешь, изворотливые эгоисты, зато среди них вроде бы злобных скотов нет… - их лютая злоба очень окультурена! Взять того же Галича – что-то нравится, но уверен, что очень скоро бы с ним в драку полез - такое нестерпимое чванство, подлый еврейский  снобизм. «Убил бы скота!»)

***

Советует спать после обеда. Он врач, но, тем не менее, возможно, это просто бзик. Иначе бы сам умер не в 60, а в 80… (Хотя иногда мне это самому помогало меньше,  в целом, спать и в делах двойную норму выполнять)

Он говорит: «Ах, так?! Ну, извините!» Мол, ну извините, что не угодил, на всех не угодишь. Он никому не хочет угождать бесплатно. Он знает себе цену. А другие нули. Поэтому ему легко со сцены выступать - перед нулями не боязно. Всё это очень легко и естественно у него получается... («А он не еврей?!» - «Как это ты догадался?!»)