Время и страх

Я боюсь.Пресловутый кьеркегоровский страх. Он проникает через трещины моей неустроенной души. Я боюсь этого холода неизменно грядущей пралайи. Наступает осень. Небо меняет лицо. В такие часы понимаешь, что для одного дня творения, когда светит солнышко, когда всё вокруг мирно стрекочет, журчит, чирикает, поёт, совокупляется и в невинности своего естества поедает друг друга, вселенной, быть может, понадобились миллиарды лет холода и безмолвия. Бытие – только редкий момент, вспышка в невообразимом мраке. И что отразится от этой вспышки в ничтожности твоего сознания?.. Какая удача застать часть этого божьего дня. И какой страх с ним расстаться? Быть отброшенным в самое ничто, наверно гораздо больнее, чем не возникать из него в принципе.
Дух времени тяготит. Не важно, какого времени, любое время – время конца, ощущать его – тяжесть. Ощущать как бы выпав из контекста повседневности, охваченности делами, бытовой суетой. Ощущать его подлинную космическую масштабность и вес. Время таит в себе тайну, тайна содержит страх. Я боюсь времени. В его титанических циклах звучат обертоны тоски. Витает прах поколений, источая скорбь нереализованных амбиций. Ритмы истории вытаптываются колоннами мертвецов, марширующих сквозь эпохи. Каждый из них не успел. И ты не успеешь и примкнёшь к их печальному маршу. Время гонит тебя навстречу не будущему, а прошлому. Его работа сделать прошлым тебя. Сделать тебя в итоге ничем.
Между тем, настоящий секрет своего футуристического свершения время тебе никогда не раскроет. Если и сбудется его полнота, то только для очередного круга забвения на карусели плодящихся и страждущих тварей.  Невыносимость времени, его мучительная дурнота обосновывает хилиазм. Бог может утвердить своё присутствие, только порвав порочную паутину хроноса, положив конец этому изнурительному марафону жизни и смерти, вонзив словно молнию, статуарный столп вечности в кружащуюся канитель мира. Но… это тревожное чувство - чувство конца… маргинальное чувство.  Апокалипсис – дело юродивых, тех, кого страшит социум, тех, кто свой конфликт с реальностью выносит в эсхатологические увещевания. Мстительная, тайная жажда крушения; гибнущая душа хочет вовлечь в свою гибель всё человечество. Как заметил один умный человек, хилиазм – это от слова хилость. Слабые мира сего, нищие духом. Кто знает, может эта слабость, поддерживаемая бессознательным внутренним страхом, прибывая количеством, обратится в коллективную волю, и мы дождёмся-таки великого катарсиса за последней печатью?