Водные процедуры. Ручей из подсознания

К моим читателям.
Это лишь пробный эскиз очерка о творчестве. Можно смеяться:)

Водные процедуры. Ручей из подсознания

Время уходит торжественно величаво и равнодушно. Особенно заметно это поздней осенью, когда по-стариковски кутаются в плотных кучевых облаках, в общем-то, молодые Карпатские горы, а солнце висит над ними, словно элемент обветшалого, не до конца задернутого  театрального занавеса. У солнца есть профиль. И он виден сквозь запотевающий объектив фотоаппарата. Осенью, впрочем, и весной тоже, фотообъективы способны втихаря плакать. Тогда плачет и солнечный профиль. Но в ноябрьском пейзаже воочию позволено хандрить лишь дождю. И он тоскует о том бесшабашном светлом вздоре, который впитывал в себя вчера, позавчера, три года назад. Что общего у этих временных отрезков? Кажется, лишь погода нараспев с природой и нескончаемое ожидание внезапности всплеска, обещающего перемены.
Всплеск. Вода. Вода рождается зимой, просыпается весной, живет летом и мечтает осенью. Вода так же нелогична, как женщина, и так же нетерпелива. Осенью ей обязательно приспичит или родиться вновь, или окунуться в лето, или вздремнуть посреди мечты.
Запечатлеть мгновение воды можно с помощью того же фотообъектива. И не будет похожих – проверено. Даже если снимать безостановочно в одном и том же ракурсе.
Сегодня, под утренний кофе, попробовала написать стихи о воде, которую наблюдала с помощью фотоаппарата и записывала на компьютер на протяжении года. И стихам передалось настроение воды – ускользающее, плывущее, огибающее преграды, смешливо переливающееся на свету брызгами, с редкими таинственными бликами в глубокой тени.
Мое воображение не поспевает за течением воды. Оно цепляется за корни деревьев, камни, иногда зависает на них, а потом силой течения его снова увлекает в мысленное путешествие по, казалось бы, накатанному руслу подсознания. Но успеваю разглядеть только самое яркое, бросающееся в глаза.
Мне захотелось оду спеть воде –
В морях, реке, пруду – везде.
Когда вода не на розлив, а в россыпь,
Как в детстве карамель цветная,
И даже не на вес – поштучно,
Тогда вода глазурная, литая
И не бывает в ней отменного улова.
А так она похожа на Брюллова.
Ну, вот представь художника с мольбертом, профи,
Разводит краски, пишет акварелью,
Бывает, масло иль гуашь привносит,
Кисть для него привычна – мох, щетинки ели.
А вот акценты – у листвы он просит.
Взгляни: пастель из тысячи оттенков –
И солнца всхлип, и просинь листопада,
И матовость испанского фламенко,
И мрачный зов утерянного клада,
Шагреневость алмазной кожи,
Прозрачность водевильных декораций,
Где приме должно быть свежее и моложе,
Без пудреницы бурных эманаций.
Когда вода не каменно-глазурна,
В ней не утонут лица и сквозь линзы взгляды.
Что в ней таится? Зелен лук амуров?
Или осколки мерзлых судеб-градин?
Иль перышки грозы, отчаянно уставшей
И расплескавшейся продрогшим фиолетом?
Вода – вопросник без ответов.
Вода – нирвана? Да нет, не ванна.
Пусть будет лучше Римма Валерьяновна,
Писавшая романы и сонеты,
Дарившая в театр теней билеты.
И кто художником крещен был в это лето?
Спросить бы у Воды-поэта.

Не знаю, что в этих глуповатых стихах способно зацепить моего читателя. У каждого свое подсознание, с собственной «начинкой» из прожитого, виденного, слышанного. А мое подсознание струится и цепляется за взгляды сквозь линзы и предполагаемые, но утерянные клады. И я снова возвращаюсь к ним, чтобы попристальнее рассмотреть.

Сокрыты сквозь линзы взгляды.
Что в них таится? Ведь будто рады,
Что маскарады те не про нас.
Нет, мы не гады и чьи-то клады
Не нам в награду господь воздаст.
Ну, а наряды? Да что наряды,
Коль бронза глаз
Нас вышибает за все преграды.
И вот мы люди, они же – звери,
Они – в погоню галопом враз.
А мы столпились внутри арены,
Упав на тощие свои колени,
И слезы льем в помойный таз.

Господи, да разве возможно смириться с такой перспективой?! Изучая бронзовые взгляды, моя подкорка плавно приступает к изучению лиц, отображающихся в плесе воды, поросшей растительностью, над которой полно мошкары - гнуса.

Ах, эти гнусные рожи!
Надо бы с ними построже.
Не убирать двойные подбородки,
Оскал звериный не делать кротким.
Ах, эти мертвые взгляды –
Сами себе не рады.
Им бы валяться под заборами,
Бросаться под поезда скорые.
Ах, эти лица оцепенелые,
Словно лимоны неспелые.
Их бы за ушко да на солнышко,
Да выжать сок весь до зернышка.

Любопытно, если бы вода обладала сознанием, она смогла бы расшифровать мою окаменевшую до состояния известняка подкорку? Почему от описания ежесекундно изменяющейся воды так же ежесекундно, как водная стихия, возвращаюсь к промыванию гальки собственных мыслей, отыскивая то, что способно помочь мне поймать ритм, мотив, выявить закономерность неочевидного, вызвать в моем, пока отдыхающем, сознании рифмующиеся ассоциации. Впрочем, разве так уж обязательно, чтобы они рифмовались? Я будто возвращаюсь во временной отрезок между меловым и юрским периодом. Путешествую вспять по воде.
Камни в воде, крупные  и мельчайшие, похожи на паззлы для младших школьников, которые крепятся магнитом к доске. Их можно переставлять и так, и эдак, можно пинать, разбрасывать как угодно, а можно вспомнить себя отличницей и сложить  из них алфавит. Случались и «неуды» за построение невообразимого.

Раскрой мои слова на алфавит
Не твердокаменный
Пусть слово из души в душу летит
Вихрем пламенным
Кому-то азбука была дана,
Чтоб строить пагоды,
А мне все хочется вкусить
Лесной ягоды.
Ах, земляника ты моя
Юркая…

Тут заклинило. Наверное, нужен перерыв, чтобы поиграть в жмурки. Тихонько заглядываю в детскую. Встали уже. И будить не нужно.

Что будит мысли по утрам?
Не крепкий кофе, не затяжка сигареты?
Не ежедневный спозаранку шум-бедлам
Детей, носящихся по дому: «Где же это?..»
Разбудит мысли тишина
Из отголосков заспанного лета.
Мысль тишиною пленена
И ранена рассветом.

Впору пулять из стартового пистолета или ракетницы. Воду рассыпающиеся огни раскрасят так, что глаз не отвести. Но изменится ли ее состав от этого? Вряд ли. Мгновенная вспышка ничего нового не создаст. Она способна разве что стать катализатором процесса, который старые фотографы называют проявкой.
Из всех моих разглядываний, мысленных упражнений с плесканием и погружением в воду,  всплывает нечто:

Уходит время равнодушно величаво,
Водой скользит под кладезную гору.
И плачет дождь в пронзительной печали
О бесшабашном светлом вздоре
Вчера, позавчера, спустя три года…
Что общего во временных отрезках?
Есть в них погода нараспев с природой
И есть внезапность ожидаемого всплеска.

Что-то еще хотелось сказать о солнечном профиле. Буду думать:)