Хочу задержать истину

«Хочу задержать истину» -
так говорил старый  Вахтанг из Тбилиси,
пройдя по тропам Ванати и Сацхенети.

«Сегодня ты мой брат, а завтра враг. Так бывает?»
Севасти  - учитель истории из Ванати.
Мы хлебаем мацони  и преломляем лаваш в деревянном домике на краю неба.
Снежная ночь прилегла на  горные уступы,
но ворочается  от кашля  старой Надии
и воспоминаний ее дочери Гулико.
Хорошо, что четверо детей Гулико уже заснули.
Впрочем, дети здесь все равно не говорят.
«Они стали дикими», - объясняет Севасти и снова горячится:
«А знаете, что самое главное? Мы, все люди, - одна кровь. Одно мясо.
Сегодня ты мой брат, а завтра враг – так бывает?!»

 Батоно Севасти – счастливый человек.
Когда дом его дочери в Цхинвали подожгли, ее спасла осетинка Надя.
Дмитрия Хадури убили по дороге в Цхинвал.
Его мать - осетинка, отец - грузин.
Трое детей Дмитрия пасут скот,
а его мать  печалится - обменять бы корову на быка.
Если поминают мужчину,
надо зарезать быка.
Когда я пытаюсь заговорить с детьми,
она останавливает меня:
«Не надо. Они привыкли: чужой человек  несет с собой беду -
его надо  убить или убежать от него»

Гулико ляжет спать,
обернувшись полумесяцем вокруг  маленького Гочи -
это на всякий случай.
Так пуля застрянет в ней и не коснется ребенка.
«Колбатоно Эльвира, делить нечего, два на метр - всем будет,
Вы не находите?»- спрашивает Севасти.

Гулико не спится.
Год назад осетины объявили, что в Марзамети  будет толкучка,
и женщины Сацхенети поднялись в горы.
Их окружили и решили сжечь.
Гулико поместили отдельно.
В комнате сидел мальчик  лет тринадцати
с автоматом в руках.
Когда – то она работала  в цхинвальском интернате,
и мальчик узнал ее.
Он мучился. Закрывал лицо курткой, потом шумно отодвинул автомат в сторону
и показал на дверь.
Гулико выбежала,
но мать оставалась среди тех, кого должны были сжечь.
И тут появился Он.
Старик Осетин.
Он бросился под ноги поджигателям
и все услышали его крик:
«Убейте меня! Сожгите меня! Отпустите женщин!»
Их отпустили.

Гулико плачет каждую ночь:
«Он был очень стар. Он плакал. Он молился. Он умолял»
Дети Гулико молчат.
Я вспоминаю собак,
которых видела  в Ванати.
В их повадках было что- то волчье.
Врач Тэмо объяснил мне:
«Это уже мутанты – собаки, выросшие в условиях круглосуточной бомбежки.
Вы заметили, что они не лают?»

Я сегодня, наконец, засну.
А пока я ворочаюсь на деревянной скамье -
буржуйка согревает только пока топится.
Мне, как и Гулико,  приснится
Старик Осетин.
Он очень стар. Он плачет. Он молится.
Пока люди думают,
что делать,
Бог поднимает его с колен.

«Хочу задержать истину», -
так говорил старый  Вахтанг из Тбилиси.
Многие столетия на этой земле жили два народа -
осетины и грузины,
их корни переплетены кровными узами.
«Я устал после этой войны, -
грустно улыбается учитель истории из деревни Ванати.
Над снежным Кавказским хребтом горит звезда,
которую зажег Старик Осетин.
Он очень стар. 
Гулико плачет.
Гочи вздрагивает.
Надия молится.
Севасти думает:
«Сегодня ты мне друг, а завтра – враг - так бывает?»

А врача Тэмо убьют в следующем году.

1991-1992г.