Иеясу, Исида, драббл, G

- И что ж, Хидаеши, ты принял его клятву?
- Хм, - кивает завоеватель, не отрываясь от разложенной на столе карты. Ему непонятно, почему стратег отвлекается от насущных проблем, почему так тщательно расспрашивает о взбалмошном мальчишке, о котором то и упомянуть – минуту требует. Не более того. Не достоин.
 - Хидаеши… - фиалковый взгляд останавливается на лице, но в ответ на вопросительно выгнутую бровь Такенака Ханбей качает головой и возвращается к картам. «Ты так непредусмотрителен… Хидаеши.» Как жаль, что он, Такенака Ханбей. Не может быть рядом 24 часа в сутки – армия требует внимания стратега ничуть не меньше, чем создание плана кампании или контроль за ее исполнением. А Хидаеши – так увлечен идеей быть сильнейшим, что порой не задумывается о том, что и к самому могучему льву может подкрасться гадюка. Правда, Токугава Иеясу на гадюку похож уж меньше всего…  все просто – у него не хватит подлости поднять бунт. Скорей уж попытается вызвать Хидаеши на поединок – и проиграет опять.
Такенака Ханбей недовольно морщится, указка в пальцах хрустит. Но взгляда от карты он не отрывает – лучше пусть Хидаеши полагает мрачное настроение своего стратега результатом нерешаемой с изяществом задачи, чем своих действий. Великий завоеватель не имеет права ошибаться, Такенака Ханбей побеспокоится, чтобы в его армии не было недовольных. Жаль, что время…
- Ханбей.
- Да, я почти закончил, Хидаеши…
А Исиде Мицунари давно пора учиться общаться со сверстниками. Причем не только с помощью окатаны.

Иеясу старше – на два или три года, он совсем не полагает подобное уточнение важным. Да вот только поведение и манеры совершенно скрадывают эти несколько лет. В самом деле – сколько лет может быть тому, кто в ответ на слова Такенаки Ханбея закидывает руки за голову и заразительно смеется, так весело, что на покусанных губах стратега мелькает тень улыбки. Не дорос еще Токугава Иеясу до того, чтобы Такенака Ханбей счел его гадюкой в составе штаба Тоетоми. Скорей уж Исиду. Безмолвная фигура с постоянным хмурым выражением лица и сжатыми на ножнах пальцами. Нет, этот не рискнет – и стратег позволяет себе легкую улыбку, а получается – отвечает смеху Токугавы.
- Да ладно вам, Такенака-сама…
- Иеясу.
Все, не выдержал. Улыбка на губах Ханбея становится чуть ярче, чуть шире, чуть… какое восхитительное соперничество – сила в руках этого бесшабашного любимца Тоетоми и скорость Мицунари. Их даже стравливать не надо – наоборот, придерживать иногда, чтобы не превратили тренировочный поединок в бойню. Армии Хидаеши еще рано терять этого взбалмошного вассала. Отчего-то в победе Исиды Такенака Ханбей не сомневается. Вопрос только – какой ценой.

Тоетоми, к недовольству стратега, в равной степени благоволит обоим. Предпочтения Такенаки очевидны, но и он с наигранной легкостью с одинаковой заинтересованностью следит за успехами обоих, хотя на самом деле его интерес обусловлен только азартом. И осознанием практической выгоды – соревнующиеся юнцы горы свернуть готовы за одобрительный кивок завоевателя. Надо только следить, чтобы не переусердствовали.
Но увлечены оба. Две головы – серебристый блондин и взъерошенный брюнет – склоняются над картой синхронно, слушают: один даже (против обыкновения) не хмурится, а второй (тоже против своей привычки) не перебивает. А Такенака Ханбей стоит у окна, прислонившись спиной к холодной кладке, и считает, сколько он еще сможет сделать вдохов, чтобы не позволить понять ни одному из находящихся в комнате….
- Хорошо.
Тоетоми кивает, широкие ладони опускаются на плечи юнцов. Сначала - Исиды, и потом, с задержкой в две секунды – Токугавы. Мицунари такое явное предпочтение явно радует, а Иеясу – совершено не заботит. Брюнет радостно вскидывается – ему тяжело долго слушать стратегические изыски, он хочет действовать – сейчас, немедленно…
- А потом – когда вернусь – я вызову вас на поединок, Тоетоми-сама! – он запрокидывает голову, сжимает в предвкушении кулаки.
- Хм, - Хидаеши внимательно осматривает предполагаемого «соперника» - не ехидно, как Такенака, услышавший подобный план – нет, оценивающе. – Слаб еще, - выносит он вердикт, а Мицунари приподнимает уголки губ вверх – в почти зверином оскале. Ему такого Тоетоми ни сказал ни разу. Хотя, надо отдать должное смелости ровесника – он бы не посмел, не позволил себе и подумать о подобном святотатстве.
- Свободны. Оба.
Когда за юношами закрывается тяжелая дверь, Ханбей позволяет себе чуть более долгий выдох.

- Иеясу.
Терпения Исиды Мицунари хватает ровно до первого поворота. Костяшки пальцев побелели от напряжения, а сам блондин выглядит необычайно хмурым даже для своего обычного амплуа.
- Чего тебе, Мицу? – успевший уйти шагов на десять вперед Токугава по привычке взъерошивает волосы на затылке и разворачивается.
- Это была неудачная шутка.
- Э? – Иеясу жмурится на один глаз, потом до него доходит. – А! Нет, это не шутка. Ну, ты же хочешь стать сильнее своего наставника?
Удар достигает цели: Исида мгновенно подбирается, как приготовившийся к прыжку зверь.
- Вооот! – Токугава торжествует, физиономия у него простодушная и шкодливая одновременно – ни дать ни взять тануки. Того и гляди отрастет полосатый хвост.
- И-е-я-су…. – Мицунари не повышает голос только потому, что всего в паре десятков метров – Тоетоми-сама и наставник, и уж они точно не будут довольны назревающей дуэлью
- Ага, знаю! – ничуть не смутившись, кивает Токугава. – «Ублюдок, убью!» Угадал?... Ну вот пошли за это и выпьем. И за Тоетоми-сама.
Против последнего возражать нечего, остается только пройти мимо, зло покосившись на соперника из-под серебристой челки. Скользнувший на полдюйма из ножен меч отправляется обратно,.. Мицунари учится решать проблемы не только при помощи оружия.