Сказка господня. ч. 16. гл. 3. пролог. нам не прив

ГЛАВА 92. КОНЦА ПОКА НЕ ВИДНО

ВВЕДЕНИЕ

 Над горизонтом собирались черные тучи. То ли снег, то ли дождь, – но что-то определенно собиралось свалиться на наши бедные головы в ближайшие часы или даже минуты. Ох, грехи наши тяжкие! И надо же было так случиться, что непогода застала бедных путников вдали от любых укрытий – хоть естественных, хоть антропогенных. Рыть себе землянку было поздно, бежать – бесполезно. Оставалось лишь надеяться на чудо, – авось пронесет. Не пронесло. Еще как не пронесло!
   Так начинался новый этап нашей бесконечной эпопеи – как всегда, с неприятностей. Что ж, нам не привыкать. Как-нибудь переживем.

РАЗДЕЛ 1. НАМ НЕ ПРИВЫКАТЬ

 Между прочим, сами напросились. Сидели бы, как говорится дома, не стремились бы за этот дурацкий горизонт, глядишь, все бы и обошлось. Хотя, с другой стороны… не  так уж все и благополучно в родных пенатах. И там еще не перевелись (и, по-видимому, никогда и не переведутся) всякого рода субчики, вся деятельность которых направлена на создание неблагоприятных условий для окружающих. Так что гроза или буран – еще не самое плохое из того, с чем неизбежно приходится сталкиваться в этой грешной и убогой жизни. Есть еще шпана, политики, наркоманы, алкоголики, бизнесмены, наконец. Но хуже всех их, вместе взятых, так называемые толерантные правозащитники. И зачем только помянул их, на ночь глядя? Не будет теперь сна… или приснится что-нибудь такое, по сравнению с чем даже нынешняя жизнь покажется раем. Чур, меня, чур! Словом, трудности тяжелого пути иной раз ничто  по сравнению с опасностями, стерегущими нас вблизи родных стен, которые в случае чего могут и не помочь.
  Обдумав это, я даже повеселел и уже собрался, было, встретить непогоду с гордо поднятой головой, но тут сопровождающие меня лица (вернее сказать, рожи) негодующе зашумели, зашикали и стали требовать срочного решения – как от беды уберечься. Пришлось призвать себе на помощь все свое воображение и придумать следующее:
- На что крылья нам даны, господа серафимы? Быстро на крыло и прочь, прочь от разгула стихии!
- Какой же ты все-таки умный, Парамоша, - не скрывая восхищения, проревел Шатун. – Садись, коли так, на мой загривок! А Хомяка пусть Дух возит, ему не привыкать! (Это медведь намекнул на тот период, когда бедный Дух у старого имама денщиком служил, и ботинки старику чистил).
Так мы и поступили. Маленький летучий караван взмыл в темнеющее небо и устремился прочь, подальше от надвигающегося циклона.
Несмотря на то, что ветер свистел в ушах, и было жутко холодно, я все-таки ухитрился уснуть сном праведника. Приснился мне, конечно же, город будущего, и страна чудес. Хорошо там было – как в родной Якутии, как в странах Персидского залива до кризиса. Или даже и того лучше. Но не как в Раю, это уж точно.  Улицы того сказочного городка патрулировали миллионы полицейских, или милиционеров, а также граждан из числа добровольцев. Потенциальным преступникам просто было некуда деваться, – так плотно обложили этот мирок силы правопорядка. Попытались мерзавцы, было, скрываться в подъездах, но и там их настигал карающий меч правосудия, или справедливости – сквозь сон не разобрать. Да и не видно нигде было этих самых правонарушителей: то ли вымерли, то ли истребили эту нечисть, то ли их там сроду и не водилось. В таком случае, - почему-то подумал я, - зачем столько народу в униформе и с оружием? Наверное, что-то такое ведь было… или даже осталось, только надежно законспирировалось и ушло в глубочайшее подполье. Ну и пусть там сидит, черт с ним.
  Брел я по этому сказочному городу, и на каждом шагу меня останавливали патрули.
- Ничего, - успокаивал я сам себя, - это для нашего же обывательского блага. Конечно, приходится терпеть массу неудобств, связанных с прохождением малоприятных процедур вроде обысков и проверок документов, зато никто теперь не подойдет к тебе на улице и не передаст привет от тамбовской или еще какой-нибудь "братвы". Да и где она нынче, братва-то? Сидит или уже висит, а то и вовсе перевоспиталась? В таком случае, – зачем же все это?
   Стал я присматриваться да приглядываться, – нет ли тут чего-нибудь эдакого, неприглядного. Да нет же, все в норме: витрины сверкают, за ними – полное изобилие, и нигде не видать клошаров и вообще не в меру бедных. Стало быть, налицо торжество социальной справедливости, и это радует. С озеленением тут как будто бы тоже все в порядке, даже климат приятный: ни холодно, ни жарко. Черт, и придраться не к чему. Интересно, - подумал я, - а нашли бы наши славные серафимы Пришельцы хоть какой-нибудь повод для проведения своих идиотских зачисток во славу Божию? Или само по себе отсутствие такого повода – тоже повод для "исправления ситуации" в сторону истребления всего живого? Интересная мысль, ничего не скажешь… и все-таки – не может такого быть, чтобы все-все было в порядке: слава Богу, не в Раю живем. Надо лишь вглядеться, как следует. Кто ищет, тот всегда найдет.
   Ага, кажется, нашел! На углу стояло трое крайне подозрительных субъектов и, не обращая ни малейшего внимания на бесчисленные патрули, лениво обсуждали план очередного ограбления. Или еще чего похуже. Золотая молодежь, что ли? И точно: проходящие патрули им только что честь не отдают. Вот, значит, откуда пришла опасность: от властей-с. Вполне возможно даже, что папаши этих молодчиков – вполне приличные господа, да вот не успевают за отпрысками следить, а те, бессовестные, этим и пользуются. А в участок таких тащить, естественно, никто не посмеет. Заняться ими, что ли, самому?
 И решил я войти в роль тех самых ангелов, что приперлись когда-то в Содом – порядок наводить, а то уж больно там содомский грех разбушевался. Помните, как они толпу приструнили-то? Прямо какое-то 9 января 1905 года устроили, только еще в худшем варианте – ни пленных, ни раненых. Вот и я решило попробовать спасти Город Солнца от надвигающейся опасности кумовства, переходящего в уличный криминальный беспредел. Подошел к тем самым субчикам, да и попросил прикурить.
- Ребята, огоньку не найдется?
- Сейчас, старичок, будет тебе огонек, - весело заржали мерзавцы, - столько огня ты еще не видел!
  Да как плеснут на мой зипун бензином! Да только не позволил Господь свершиться неслыханному преступлению: ни у одного из молодых негодяев зажигалка не сработала. И тут я решил показать этим сукиным детям, что и на них управа не найдется. Включил свой ореол на полную мощность, взревел " с нами Бог", и давай их тузить! Никакого огненного меча у меня с собой, естественно, не было (ну, не дал мне Бог такой прерогативы), зато ледоруб оказался под рукой. Бандиты попытались скрыться, да не тут-то было: прохожие, только что испуганно шарахавшиеся от опасной троицы, видя, что пришло, наконец, долгожданное возмездие, образовали вокруг нас эдакий ринг, из которого не вырваться нипочем. Поработал я тогда Меркадером от всей души, – все ребра сукиным детям переломал. Век помнить будут. В заключение, попросив передать привет  их высокопоставленным папашам, я великодушно подарил поверженным противникам жизнь, правда, уже на инвалидности. А что, впрочем, изменилось с точки зрения формальной логики? Слово "инвалид" переводится как "не ценный", "утративший ценность". А в данном случае и утрачивать-то было нечего. Так что я просто восстановил статус-кво, приведя ситуацию к ее логическому обрамлению, и не более того.
 Не успел ликвидировать одну опасность для светлого будущего, как тут же возникла другая. Растолкав толпу, к  нам решительно пробился полицейский патруль. Не говоря ни слова, они обрушили на мою голову град ударов резиновыми дубинками.
- Ага, - подумал я, - жандармский произвол! Вместо того, чтобы помочь бедному страннику в наведении конституционного порядка на улицах, опричники решили услужить местным бонзам, папашам эти недобитков? Ну, держитесь же, держиморды города Солнца!
И я опять включил свой ореол так, что все почти что ослепли. Пока полицаи бестолково махали своими "демократизаторами", пытаясь огреть ставшего невидимым противника, он, то бишь ваш покорный слуга, прочитал  бессовестным церберам короткую нотацию о недопустимости игры на поле правонарушителей, к какому  сословию те не принадлежали бы. А, чтобы  мои слова были доходчивее, я усиленно сопровождал речь подзатыльниками и оплеухами, обрывая с мундиров служивых ордена, бляхи, лычки  и другие знаки различия.
- Вы у меня узнаете, что такое подлинная демократия, - ревел я, войдя в раж. – Чтобы впредь - никакого низкопоклонства перед власть имущими! Не сметь закрывать глаза на их преступную деятельность! Все на борьбу с коррупцией!
Кажется, перевоспитались: упав на колени, дружно покаялись во всем, и поклялись, что впредь ни с кем не будут церемониться.
- Простите, господин архангел, - вопили они, - ошибочка вышла-с! Мы-то вас, признаться, за клошара приняли! Смилуйтесь и помилуйте, черт бы вас побрал!
Я охотно смиловался,  потому что к тому времени руки-ноги натрудил.
- Ступайте вон, и впредь не грешите, - строго произнес я, - попрошу к моему следующему визиту навести полный и окончательный порядок на улицах нашего славного города! В противном случае вынужден буду принять чрезвычайные меры. О Всемирном Потопе что-нибудь слыхали?
  Жандармы покаялись еще раз, и, горячо заверив "господина серафима" в своей искренней преданности делу построения самого справедливого общества на Земле в кратчайшие сроки, торопливо ретировались. Под восторженные аплодисменты толпы я с тихим шипением растворился в воздухе. И проснулся.
  Мы летели  к светлым далям навстречу чистому небу. Циклон остался где-то далеко-далеко за горизонтом, и нас ему было не догнать. Еще раз обдумав свой сон, я пришел к выводу, что что-то там было не так: ну, зачем же в такой идиллической обстановке  всеобщей гармонии содержать целую армию стражей порядка? Или без нее никакой гармонии и не бывает? Трудный вопрос… но мы в состоянии ответить и не такие – нам же не привыкать. Ответим непременно, да так, что вопрошающему последнюю ногу отломаем, последние зубы выбьем!
  Окончательно повеселев, я дернул медведя за ухо и скомандовал:
- Привал, мишка! А то как бы к черту на кулички не улететь. Видишь, над всей Испанией безоблачное небо?
- Испанией? – тупо переспросил Гризли. – Мы что, действительно в Гишпанию залетели?
- Это шутка такая, - терпеливо разъяснял я своему безграмотному транспортному средству и товарищу по совместительству. – Такой пароль у франкистов был, когда они гражданскую войну затеяли. А потом он в поговорку вошел… неужели ни разу не слышал?
- Каюсь, безграмотен, - смиренно ответил старый каннибал, - но обещаю исправиться. Под вашим личным руководством, так сказать… ты же сам не знаешь, какой ты умный, Парамоша! Учи, учи меня, старого дурака, глядишь, и я чему-нибудь научусь. Ведь впереди у нас с тобой вечность, и ее надо чем-нибудь заполнить. Смею думать, что учеба – не самое худшее времяпровождение, не так ли? Еще Ленин что-то на эту тему говорил…
- Ладно тебе пререкаться, - спохватился я, - уже ночь скоро наступит! Давай, запрашивай разрешение на посадку.
- У кого? – не понял туповатый хищник. – С какими аэропортами связываться? У меня и связи-то нет никакой…
- У меня, у меня, - рассмеялся я, - считай, что ты его давно получил. Выбирай местечко посуше да потеплей!
  И мы плавно спланировали вниз. Вот так попали пальцем в небо!
Угодили-то мы в Западную Сибирь, причем в разгар так называемой сибирской "весны", когда ночью минус тридцать, да и днем не Сочи. Кругом снег сверкает, неподалеку буровая тарахтит, и за сотни верст – ни души, не считая буровиков-нефтяников. Что ж, может быть, это и к лучшему. Лучше гордое одиночество, чем пренеприятнейшее соседство. Да и что дурного во временной самоизоляции, отрыве от цивилизации? Нам ли привыкать к такому анахоретству, черт побери?
  Наломали мы дров, развели костер. Гризли отправился в лес разбойничать да, как на беду,  крупная дичь отсутствовала. Пришлось крылатому медведю подняться на крыло и гоняться за глухарями. Устроил он нам представление, демонстрируя в воздухе фигуры высшего пилотажа. Штук десять глухарей задавил, не меньше. Одна беда: ни одного нам не досталось, – все пожирал на лету сам. В азарт вошел он, видите ли. А мы из-за этого должны страдать! В конце концов, наше терпение истощилось, если не сказать – лопнуло, и Дух хорошенько вздул хищника (на лету). Затем он доставил проштрафившегося шатуна к биваку и потребовал, чтобы тот прекратил свои хулиганские выходки.
- Народ жаждет хлеба, а вы изволите его зрелищами потчевать, - втолковывал демон непонятливому визави. – Сейчас же поднимитесь ввысь и без провизии не возвращайся, морда твоя звериная, противная!
Медведь все понял и вспорхнул за горизонт. Время шло. В ожидании очередного чуда я оглядел унылые окрестности. Тайга тут была  так себе - невооруженным глазом было видно, что это нечто вроде смеси болота, тундры и чахлого леса, тут и там разбросавшего хилые лиственницы  по кочкам. Пока что болотная мерзость была укрыта белым ковром, но жить ему оставалось совсем недолго, а там такое начнется! Успеть бы до этого отсюда испариться… вам когда-нибудь приходилось встречать весну на буровой, причем в болоте на вечной мерзлоте – по - научному, многолетнемерзлых породах (ММП)? Никому бы этого счастья не пожелал, кроме членов НАТО и так называемых правозащитников с рыночниками и вообще либералами от экономики. Ну, можно бы сюда и бандитов, конечно же, так за ними же еще и присматривать надо. Нет, уголовников лучше всего в Антарктиду свозить, да и оставить там без штанов. Пусть себе конкурируют с пингвинами, рыбку ловят, укрываются снежным одеялом, а под свои буйные и тупые головушки камни подкладывают. Их в Антарктиде, между прочим, – навалом, от гранитов до гипербазитов.
  Так вот, о весне на буровой.  - Чем же она так противна, спросите вы? – Ведь тепло же…
    Отвечаю: грязью, господа. Так грязно бывает лишь в черноземных степях во время распутицы, когда земля превращается в омерзительную липкую черную глину,  налипающую на обувь, и не дай бог  на той самой почве поскользнуться! Причем к природному грязевому беспределу имеет обыкновение присоединяться специфическая, буровая грязь, образованная разбухающей глиной, используемой буровиками для приготовления бурового раствора (промывочной жидкости, или ПЖ) и расползающаяся повсюду, как эпидемия чумы. Хоть мы к грязи привычные, но тут особый случай. Нет, не об этом мечтали классики марксизма. Западная Сибирь – это бездарно, невзирая на все ее богатства. (Да и те, между прочим, не медом пахнут: нефть, как вам известно, никакой грязи не уступает в противности). Пореже бы сюда попадать, истинно говорю. А весной да осеню – в первую очередь. Кстати, тут и летом отнюдь не Рай… тучи гнуса всякого рода так облепляют все живое, что сквозь их зудение голосов-то не слышно. Так что там в любую жару приходится ходить закутанным с головы до ног. Иначе живьем сожрут, причем в куда более болезненной форме, чем это сделал бы все тот же Шатун. Впрочем, он давно с этим звериным нелепым обычаем "завязал". По крайне мере, по его словам. Так что недаром в массовом сознании с Сибирью ассоциируют сплошные неприятности. И даже тот факт, что тут море нефти, никак не отражается на имидже этого неприветливого болотного края.
  Кстати, еще в далекие 70-е года 20 столетия, работая в одном НИИ, доводилось мне разъезжать по всей стране – той самой, на месте которой возникли Россияния, и куча всяких суверенных паразитических образований. И пришел я тогда к очень интересному выводу:  главным нефтегазопоисковым критерием является омерзительность местности. Не больше и не меньше. В Раю нефти наверняка нет. Кто мне не верит – милости пожаловать в Парадиз. Для этого и надо-то всего-навсего умереть за правое дело мученической смертью. А, по мнению некоторых церковников, можно даже и не за правое дело, а просто так. Лишь бы кончина была действительно мученической. Помните Бориса и Глеба? Ведь ничего свершить в жизни не успели на момент, когда их злой братец зашиб. И что же – вот они уже и святые, то есть проживают точно в Раю. Так что дерзайте, господа будущие небожители. Вам и карты в руки. Могу даже совет бесплатный дать: выйдите темной ночью на улицу своего населенного пункта, да погуляйте часок-другой туда-сюда. Если не мученическую кончину, то какое-нибудь избиение с ограблением гарантирую стопроцентно.
  Возвратился Шатун. Мы с изумлением уставились на зверя: что-то давно  не приходилось видеть такого пищевого убожества. Килька в томатном соусе, маринованная свекла, макароны… он что, с ума сошел?
- Ты что, отравить нас вздумал, каналья? – напустился на добытчика Дух. – Где привычные разносолы? Где коньяк, позвольте вас спросить?
Медведь виновато развел лапами.
- Грешен, батюшки, - жалобно проревел он, - да вблизи ничего путного не обнаружилось. А лететь за тридевять земель из-за какого-то продовольствия я не счел необходимым. Думал, обойдемся на этот раз! Затянем пояса, господа, посидим на диете…
- Вот сам на ней и сиди, - оборвал его Азазелл, - а мы к таким изыскам непривычные. Считай, что ты задолжал мне десять оплеух, и лети опять. Хоть из-под земли, а пищу-то добудь.
- Чтоб без плова с бешбармаком не смел и не думать возвращаться, - негодующе выкрикнул Хомяк, - почему это мы обязаны из-за чьей-то лени страдать?
  И только я промолчал. Подумаешь, без деликатесов остались! Нам что, привыкать, что ли? Воздержание, как известно, и для здоровья полезно, и Богом как будто бы приветствуется. Во всяком случае, чревоугодие у него явно не в почете.
  Медведь, еще раз виновато разведя лапы, подскочил и взмыл в лазоревое небо. Земля содрогнулась, как будто бы стартовал тяжелый космический корабль, и все стихло. Посидели минут пять в угрюмом ожидании. Затем слово взял затосковавший по хорошей кухне Хомяк. Оказывается, он незаметно сожрал эти самые кильки.
- Гяуры – они и в Африке гяуры, - ворчал он, - ничего толком не умеют, даже рыбу приготовить не могут, как следует. Во Франции, например, вместо килек в томате вам подадут анчоусы с артишоками. Гадость, конечно же, та же самая, но хотя бы звучит красиво. И горошек у вас никакой, будто бы чечевичную похлебку жрешь, из-за которой кто-то там право первородства братцу продал… а о макаронах и слова доброго не найдется. Дикий вы народ, урусы, дети гор…
   Старик оседлал своего любимого конька, и полилась из него самая отборная брань в адрес нецивилизованных, с точки зрения правоверного исламиста-фундаменталиста, народов.
- Свиноеды проклятые, - шипел он, - из-за вас нынче приличной свинины нигде теперь не купишь! Развели, понимаешь, антимонию, жрете, черт знает что, и еще обижаетесь, когда Аллах обрушивает на ваши нечестивые головы свою праведную длань!
- Ты, старик, не заговаривайся, - оборвал его разглагольствования Дух, - опять из тебя непотребные слова так и выскакивают, как уголовники из притона во время облавы! Опять в ислам потянуло? Смотри, перевоспитаю!
  И продемонстрировал свой главный воспитательный атрибут – то самое бревно, от которого всем чертям в аду тошно. Хомяк испуганно икнул и замолчал, глубоко затаив избыточную злобу. У него ее, знаете, сколько? На всех вас вместе взятых хватило бы в избытке. Это, знаете ли, почти всем религиозным ортодоксам присуще. С виду они вроде бы такие смиренные, елейно-келейные, тихие, а чуть зазеваешься, – обязательно костры инквизиции повсюду разожгут, а то и вовсе в школах введут обязательное изучение закона Божьего. Они и перед этим не остановятся, истинно говорю. А Хомяк – тот вообще фанатик из фанатиков, причем на любую заданную тему. Был шиитом – гяуров громил так, что шерсть клочьями летела; стал добрым христианином – тут и мусульманам небо с овчинку показалось. Интересно, а что бы он натворил, став воинствующим атеистом? Держись тогда, священнослужители всех конфессий и храмы божьи! Не поздоровилось бы никому, и проделки большевиков в тридцатые годы показались бы детскими шалостями по сравнению с тем беспределом, что непременно учинил бы старый догматик.
  Вернулся с богатой добычей Гризли. На этот раз старый зверь не поленился слетать куда-то на юг, то ли в Персию, то ли в Иран. Под тяжелым грузов мешков, кулей и бурдюков его и видно-то не было – будто бы летела по небу огромная груда всякой тары сама по себе, а потом свалилась на наши головы. И чего там только не было! Финики, персики, миндаль, шербет, тот самый плов… и для нас догадался где-то свинины добыть, умница. Да только мало чего нам досталось: Хомяк, покуда мы творили предобеденную молитву, ухитрился зачистить поле восточных яств, а затем вторгся и в наши законные владения, так что от свинины-то нам достались лишь полуобглоданные ребрышки да хвостик. Скотина! Это я говорю, конечно же, не о покойных вепрях, они-то как раз здесь не при чем. Жили, как могли, пали смертью храбрых на какой-нибудь бойне номер пять, а вот послужить благородному делу насыщения праведников им так и не удалось. Бывает.
  Дух и Гризли, закончив молиться, оторопело уставились на так и не насытившегося старого негодяя, а затем, не сговариваясь, дружно вздули его за жадность и скверность характера. Впредь – наука. Надо и о ближних своих иногда думать. Да и меру неплохо бы знать, в конце концов!
  Старик перенес побои стоически (потому что вовремя заснул, и даже шлепки бревна по заднице не смогли вывести понтифика из почти что летаргического сна. Везет же некоторым: он как бы носит с собой общий наркоз, к которому может прибегнуть в любую трудную минуту. Счастливчик! Недаром ему всегда так везло…
И тут над Сибирью грянул гром. Это, как вы уже догадались, Господь решил-таки удостоить своим визитом сей неприветливый болотистый край.
   Он молча подсел к костру, пожелал всем приятного аппетита и на предложение присоединиться к нашей скромной трапезе ответил вежливым отказом. (Я бы на его месте поступил бы точно так же: негоже Богу косточки глодать, между прочим).
- Куда, орлы, путь держите? – как бы невзначай поинтересовался он. Будто бы и сам не знал! А вот мы, между прочим, действительно были в неведении относительно собственных планов.
- Да мы тут так, проездом, - промямлил Шатун. – Сами-то мы, Господь, не местные! Вообще-то от непогоды укрывались, да вот залетели непонятно куда…
- Стало быть, как всегда, - летите в неизвестность без четких планов, лишь бы лететь куда-то. Движение все, конечная цель – ничто? Гераклиты вы мои недоделанные, младогегельянцы чертовы!
   И Господь, рассмеявшись, предложил всем закурить, чтобы сгладить  неловкость,  возникшую после такого вступления.
- Сейчас вам не до натурфилософии, как я понимаю, - продолжил он в процессе перекура. – Летите вы по ветру, не зная, куда прибьетесь, а вообще-то неведение – не самая лучшая форма осведомленности. Еще сам Суворов говорил: "Терпеть не могу немогузнаек”. Я, между прочим, и сам их недолюбливаю, и есть за что. Незнание ведь проистекает не только и не столько из-за отсутствия у субъекта природных способностей к обучению, сколько из-за лени. Собирались, как говорил Маршак, лодыри на урок, а попали лодыри на каток! А вы, как думаете, куда сейчас попадете?
- Опять сейчас всем ижицу и каторгу пропишет, - с тревогой подумали мы с Хомяком. А туповатые монстры Дух и Гризли лишь глазами хлопали: где им, недотепам, было уследить за ходом божественной мысли. Масштабы не те, понимаешь!
- Молчите? – усмехнулся Бог. – Ну, если ума нет, то, действительно, рта лучше не открывать, а то изречете какую-нибудь ересь или, хуже того, глупость… и что тогда прикажете с вами делать, а?
Мы, естественно, промолчали.
- Ребята, - продолжал Бог, - сейчас я вас опять озадачу, и вам придется меня порадовать, а то прогневаюсь! Впрочем, вам не привыкать. Надеюсь, догадались, какого рода будет поручение?
- Слава Богу, без розог и каторги на этот раз обошлось, - с облегчением сообразил я. – Небось опять спеть заставит, только и всего.
- Именно так, - подтвердил Всевышний. – Споете, да еще как! У местных волков шерсть дыбом встанет, медведи из берлог повыскакивают. Да вы по-другому и не умеете, черти безголосые.
На Бога обижаться грешно, а ослушаться его вообще недопустимо. Так что пришлось нам еще раз (со счету сбился, который именно) напрячь воображение и голосовые связки. Трепещите, окрестные волки и медведи! Такого концерта вам, пожалуй, больше не услыхать нигде…

КОНЦЕРТ ПО ЗАЯВКАМ.

В этом омерзительном болоте
Приготовил как-то на десерт
Нам, комкам ничтожной, жалкой плоти,
Сам Господь заявку на концерт.

Встретив нас, как водится, на явке,
Пожурив нас посохом слегка,
Попросил он песню по заявке
Спеть, не то намнет, пардон, бока.

Как же отказать тому, кто в силе,
И кому по силам хоть сейчас
Здесь, в снегу, в грязи, в песке и пыли
Утопить, прибить, угробить нас?

Нет! Назло противным силам вражьим,
Что мечтает нас зарыть в асфальт,
Просьбу Всемогущего уважим,
Хоть не знаем, что такое – альт,

Что есть бас и как же петь фальцетом,
Дружно грянем "Господи, прости"…
Впрочем, нет, пожалуй, не об этом!
Речь пойдет об Истинном пути,

Рае, Парадизе и Нирване,
О Прогрессе и о Шамбале…
И о небесах, а не о дряни,
Все еще царящей на Земле.

Выложив все то, что знаем (сдуру),
Выпучим бесцветные глаза,
И такую грянем увертюру,
Что позеленеет бирюза,

Поседеют даже аметисты,
Изумруд увянет, посерев:
Что-нибудь из Шумана и Листа
(Можно даже песню "три  танкиста",
Лишь бы не настиг нас божий гнев).

Мы споем такие серенады,
Арии хоть Яго, хоть Кармен,
Что досель не знали (и не надо!),
Ничего не требуя взамен.

Только ты скажи нам, хоть для справки,
Просто чтобы нам иметь в виду:
А нельзя ли, Бог, включить в заявку
Не вокал, а просто ерунду?

Арию божка Ахурамазды,
Хор русалок, песню янычар…
Мы, Господь, на глупости горазды:
Тут у нас, сам знаешь, божий дар.

Нам ведь что Шекспиры, что Лаэрты,
Что Отелло, что простой отел…
И такие, Бог, у нас концерты,
Что за них – хоть прямо на расстрел.

- Самокритично, - вскользь заметил Бог, - и, в общем-то, верно. Только насчет расстрела вы, пожалуй, погорячились. Я же не изверг какой-нибудь и не стреляю в пианиста, не умеющего играть! Скорее, пристрелю всякого, посмевшего поднять на вас корявую руку.
  Мы даже прослезились: редко, кто нас хвалил (особенно за хоровое пение), а тут сам Бог слово доброе сказал!  Не привыкли мы еще к подобному обращению. Может быть, нами не следует привыкать? Во-первых, не стоит на это рассчитывать впредь, во-вторых, у нас есть кое-какие сведения относительно своих музыкальных способностей.
  А Бог посмотрел на нас то ли насмешливо, то ли снисходительно, и заметил, как бы невзначай:
- Хватит прозябать вам, ей-богу! Вздохните полной грудью, и вперед. Покажите изумленному человечеству все, на что способны. В хорошем, разумеется, смысле, а то знаю вас! Отбросьте все свои неуместные сомнения, и творите, творите добро. Но, – чур, не зарываться! Чтоб никаких массовых репрессий, никакого напалма и ядерного оружия, ковровых бомбежек и дефолиантов! Это относится, кстати, и к крылатым ракетам, и зарядам объемного действия. Проще действуйте, товарищи! Можно кое-кого ведь  прищучить и придушить в индивидуальном порядке, не так ли? И осчастливить, кстати, тоже! Благословляю вас на подвиги. Подойдите, пожалуйста, поближе!
И тут он нас как "благословил" палкой по башке! Или нам так просто показалось… в таких случаях, как говорится, креститься надо. Очнулись мы, – а Бога и след простыл.