Про Красную Шапочку... или Пироги с Астрономией

            
                глава одиннадцатая    



Эмма Рудольфовна позвонила и сказала, что не сможет прийти на их с мамой посиделки, так как устала после сложной операции и не в состоянии, буквально пошевелить ни рукой, ни ногой.
Мама вздохнула, оценив то количество румяных пирогов и, ещё дымящийся курник, и решила, что всё это «добро» нужно срочно спасать. Она велела мне накинуть кофточку с капюшоном, а сама, расстелив белое льняное полотенце на дно корзинки, положила туда большую часть вечерней выпечки. Протянула её мне и спросила:
– Ты же помнишь, где живёт тётя Эмма?
– Ага, но она будет опять меня там вареньем закармливать. И чай её зелёный я совсем не люблю, – пожаловалась я.
– Милая, ты же понимаешь, что она так заботится о твоих глазках, а черничное варенье – очень полезное и вкусное!
– Вот и ешьте его сами! Я отнесу твоей Эмме пироги, но только сразу домой, – ответила я, отправляясь с поручением и бубня на ходу ещё что-то в том же духе.

Настроение было испорчено, ведь меня оторвали от созерцания новых наборов спичечных этикеток, которые, я ещё толком так и не успела рассмотреть, а тем более, разложить их в альбомчики для марок. Брат подшучивал надо мной:
– Вот, видишь! Неправильное у тебя хобби. Для твоих этих этикеток даже альбомы не выпускают. А название! Это просто ужас!... Филуменист.
Я не сердилась на Володьку, пусть себе завидует! Зато, с каждым новым набором я могу узнавать о различных вещах, о которых вовсе не пишут в моих детских книжках.

Я шла по тропинке, вытоптанной между кустиками жёлтой акации. Сорвала маленький стручок и, сделав свистульку, уже немного повеселела, продолжив свой путь.
Эммин дом стоял недалеко от строящегося Дома Культуры. А в зелёном заборе, огораживающем строительную площадку, я вдруг заметила слегка сдвинутую в сторону досточку.
«Наверное, кто-то из мальчишек решил пополнить свои запасы мелочи, не дожидаясь общего собрания и дальнейшей экспедиции, –подумала я. И сама не заметила, как свернула с тропинки и пошла прямиком к зелёному забору.
Поднявшись на второй этаж, я прошла в ту самую Сокровищницу. Но никого из ребят там не оказалось…
Только я хотела потихонечку выбраться из комнаты наружу, как вдруг заметила, что в дверном проёме стоит незнакомый мужчина в сером рабочем халате.
– Это ещё что за Красная Шапочка? – спросил он, разглядывая мой капюшон, свалившийся мне по самые брови, когда я наклонилась, чтобы посмотреть среди щепок, а вдруг, опять заблестит какой-нибудь полтинник.
– А в корзинке, действительно пирожки? – продолжал он, заметив моё перепуганное лицо.
– Да, пироги. Я несу их маминой подруге. Только вот побежала за котёночком, а он куда-то спрятался… Вы не видели его? – придумав на ходу, ну хоть какое-то правдоподобное объяснение своему вероломному вторжению на территорию закрытой строительной площадки, – тихо прошептала я.
– Бегает тут какой-то время от времени, но сегодня я его ещё не видел, – произнёс он, уже не таким строгим голосом.
– А чья ты будешь, может, я твоих родителей знаю? – спросил мужчина.
Я ответила.
– Ого! Петра Степаныча дочка, значит. Ну что, передавай батьке привет от Василия Ерёмина. Давай-ка, я тебя провожу, не дай Бог, споткнёшься ещё! – с отеческой заботой проговорил он.

– Вы ведь сторож, дядь Вась? – догадалась я.
–  Да, смышлёныш!
– Тогда, вот держите! – я протянула ему три больших пирога. – Мама напекла их целую уйму! Вот, хоть Вам будет, что съесть. А тётя Эмма всё равно одна…
Он положил пироги на стол, на газету, сначала разложив её, а затем, свернув, чтобы не стали они ужином для вдруг взявшихся откуда-то мух…
– Хорошо! Щедрая твоя Душа! Но, чур, уговор! Следующий раз, когда захочешь своего котёнка поискать, приходи с отцом. Он-то знает, что я после аварии на инвалидности был. Теперь вот, сторожем здесь стал…
– Покажу тебе звёздное небо. Красоты такой, небось, не видала, а, Красная Шапочка? – шутил старый папин приятель, доведя меня до забора, и помахал на прощание правой, единственной рукой.
      
Дома я рассказала папе об этой встрече и приглашении Василия Ерёмина. Отец на минутку задумался и спросил:
– А, что, дочурка, не слишком устала передачки-то носить? Может, действительно, пойдём, на небо звёздное посмотрим и старого моего приятеля навестим. По всему видно, плохо ему, – сказал отец, надевая шляпу и, засунув нераспечатанную пачку сигарет в карман пиджака.

Когда мы подходили к строительной площадке, уже издалека заметивший нас дядя Вася, радостно крикнул:
– Что, Петро! Живы будем, – не помрём!
Мужчины обменялись рукопожатиями. Долго вспоминали своих старых друзей. А я и правда нашла чёрного, словно, из тёмного, вечернего неба материализовавшегося котёночка, прижала его к груди и как только могла, жалобно попросила отца, взять его домой.
Потому что и имя ему уже придумала… Пусть будет – Ластик!
– Дочь! Ты же знаешь, такие вопросы у нас мама решает. Разрешит, значит возьмём. Нет, тогда не расстраивайся, договорились? – ответил отец.
Хотя, я уже была почти уверена, что мой Ластик станет нашим…

Кто-то громко ухнул, тяжело хлопая крыльями. Я подошла к открытому окну и увидела огромные круглые, жёлтые глаза. На толстой ветке тёмного дерева сидела настоящая, но почему-то очень сердитая сова. Она моргала своими большими глазами и, посмотрев на нас в последний раз, решила, что мы для неё не слишком подходящие, сорвалась с ветки и полетела в сторону Леса, в поисках другого, более приемлемого ужина.

Василий подошёл ко мне и, легонько похлопав по плечу, сказал:
– Вот смотри, малыш, какая яркая звезда зажглась на небе… Видишь?
– Да! – ответила я, заметив большую звезду, там, куда показал дядя Вася.
– Эту звезду называют Вегой! Созвездие Лиры, она пятая по яркости в ночном небе…
– А вот и Медведицы проявились. Малая и Большая. Они, будто два черпака, точно же? – он, указал мне на россыпь, появившихся, словно по мановению волшебной палочки, созвездий на, вдруг разом, потемневшем, ночном небе.
– Если будет интересно, я дам тебе Атласы Звёздного неба, читать-то уже научилась? – спросил он, глядя то на меня, то на Ластика.
– Ещё не быстро, но я буду стараться, – ответила я, обрадовавшись такому предложению.
– Вот и договорились! Завтра же и принесу.
Мы попрощались и пошли домой, освещая путь большим отцовским фонарём.

Дома, получив добро на проживание чёрного непоседы, я искупала его в тёплой воде и, закутав в большое махровое полотенце, уложила спать рядом с собой.
Мы лежали, свернувшись, как два маленьких клубочка. Я представляла себя Большой Медведицей, а Ластика – Малой. Засыпая, я подумала: «Как здорово на Свете всё устроено! Сначала я придумала, а потом, вдруг, совершенно случайно, нашла себе такого ласкового пушистого друга!»
   
               

Август 2010



( продолжение следует... )        http://www.proza.ru/2014/10/31/415