Сумасшедший Ёси часть первая

В тот день все центральные газеты и журналы страны опубликовали на главной странице своих изданий интервью с человеком, который был солдатом во время войны за независимость. Он был одним из участников той забытой трагедии. На момент публикации, ему было уже под восемьдесят- возраст, когда многого уже можно не бояться.  Но бывший солдат  все равно пожелал остаться неизвестным.

В своем интервью он  рассказал о массовых убийствах мирных граждан в ту войну, о расстрелах безоружных и беженцев... И много еще о чем.
Эта публикация вызвала шок у всей страны. 
Не то, чтобы никто до сих пор обо всем этом не знал. Знали все, но никто не говорил, все предпочитали молчать- и убийцы, и свидетели, и уцелевшие жертвы.
За интервью последовали многочисленные статьи, передачи на телеыидении и радио, бурные обсуждения в интернете.
Одни горячо доказывали, что ничего такого не было и старались свернуть дискуссию пытаясь представить бывшего солдата как человека ненадежного, которому верить нельзя.
Другие, наоборот, с не меньшим азартом искали новые подтверждения тому, что было сказано в интервью.
Короче говоря, разразился, как принято говорить в таких случаях, огромный скандал.
Именно в самый разгар этого скандала дядя Йосиф покончил собой.
Поначалу мы никак не связывали эту трагедию нашей семьи  с разразившимся скандалом и возможно так ничего бы и не узнали, если бы не моя родная тетя.
Она была единственной из нашей семьи , кто общался с дядей все эти годы.
От нее мы и узнали о жизни и смерти дяди Йосефа многое, о чем никогда даже не подозревали.
Дядя Йосиф был родным братом моего деда и «скелетом в шкафу» нашей семьи, точнее, одним из этих скелетов.
С дедом они не разговаривали много лет. От родных я слышал когда-то, что братья страшно разругались еще в молодости, еще после войны за независимость, непосредственными участниками которой были оба.
С тех пор они не общались и единственной из нашей семьи , кто многие годы поддерживал связь с дядей Йосифом, была моя родная тетя- дочь деда.
Семьи у Йосифа не было , а окружающие считали его сумасшедшим  и поэтому всерьез никогда не принимали.
Может быть поэтому  и называли его, несмотря на преклонные годы, не Йосиф, а Йоси- как ребенка.
Из-за тяжелого психического заболевания у Йосифа было много странностей. Прежде всего это проявлялось в резкой смене настроений.
Иногда, накупив в ближайшем киоске сладостей, он щедро одаривал ими детей. А иногда , сидя на веранде какого-нибудь кафе, или просто идя по улице, он вдруг без всякой причины начинал страшно материться сразу на трех языках- арабском, русском и иврите .
Ругательства, которые он изрыгал, намертво въелись во все три языка и были знакомы каждому, кто знал хотя бы один из этих языков.
Те, кто не знали дядю Йосю, в такие моменты поглядывали на него  с опаской.
А те, кто не знали, смотрели на него кто с недоумением, а кто с негодованием, не понимая, к кому могут быть обращены гневные тиррады старика.
Но весь вид старика и его зацикленность на себе говорили о том, что он просто не в себе и незнакомцы снисходительно от него отворачивались.
Соседи и те, кто хорошо знали Йосифа исподтишка подсмеивались над ним. Смеяться над стариком в открытую было не безопасно. Несмотря на свои годы он обладал громадной физической силой и не дай бог кому-то было попасть поде его кулак. Если же обидчик был вне досягаемости его кулаков, то Йосиф запросто мог швырнуть в того бутылку или камень.
Все вечера он проводил сидя за столиком на улице, при  каком-нибудь киоске или в кафе , чередуя кофе и виски, и курил при этом без перерыва.
Так он мог сидеть часами.
Но иногда он вдруг начинал метаться по торговому  центру врываясь в магазины и офиссы , выговаривал служащим за нарушение мер безопасности и проверяя все замки и двери.Охранники были с ним почтительны и подыгрывая старику, позволяли играть роль начальника службы безопасности. Тогда Йосиф принимал суровый вид, коротко отдавал приказы и хмурился, если где-то дверь была не заперта должным образом. Сделав суровое наставление охранникам, Йосиф с суровым видом покидал торговый центр.
Иногда он просто слонялся по улицам одного и того же квартала, где жил.
При этом он мог быть ласковым и предупредительным со встреченными им людьми или  же наоборот, агрессивным и грубым. После приступа агрессии он всегда плакал как ребенок и потом жаловался на сильные головные боли.
Полицию вызывали лишь в исключительных случаях, если он уж совсем не на шутку расходился. Обычно же его жалели и многое прощали не столько из-за болезни, сколько потому, что он был героем войны за независимость.
Единственными, кто относился к нему совершенно безжалостно, были те самые дети, которых он любил угощать конфетами.
-«Йоси-тембель!»(придурок)- орали они, завидев старика. И хотя родители требовали и от своих детей держаться подальше от старика, а от властей – изолировать «сумасшедшего», дети все равно доставляли старику немало неприятностей. Они дразнили его, кидали в него мелкие камни и куски грязи, а однажды, когда он пьяный спал на лужайке в сквере, помочились на него.
Впрочем, такое с ним происходило не часто, потому что большую часть своего времени он проводил в психиатрической больнице.
Находясь дома,  во время обострений он иногда выбегал на лестничную площадку с кухонным ножом в руках и кого-то преследовал. Или вдруг звонил в муниципалитет и требовал, чтобы службы города избавили его наконец от крыс, которые превратили его жизнь в ад.
Вооброжаемые крысы были его постоянным кошмаром. Во время обострения болезни, ему казалось, что крысы повсюду и поэтому он всегда держал все окна и двери запертыми, даже в жестокую летнюю жару и везде кормил кошек. Кошки были у него повсюду- и в доме и возле дома и он специальнодля них покупал корм в магазине.
Иногда он просто выбегал на лестницу или во двор и истошно кричал , умоляя помочь.-«Они изуродовали мне лицо!» - в ужасе кричал Йосиф, показывая сбежавшимся соседям свои якобы окровавленные руки,- Помогите, пожалуйста!- обращался он к зевакам умоляя о помощи.
Заканчивалось все тем, что его увозили в психушку, где он проводил иногда по полгода, а иногда и больше.
Такова была внешняя сторона жизни Иосифа Шварцмана- моего двоюродного деда.
Продолжение следует...