Курьёз 15

"А ЭТО - СОРОКИН!"

Иногда в милицию вообще, и в уголовный розыск в частности, попадают люди случайные. Внешне они выглядят совершенно нормально. У них даже бывет высшее образование. В общении они проявляют некий разум. Нет претензий и к их физической форме. Но находится в них что-то такое (у каждого - своё), что делает их труд в милиции (а в уголовке - тем более) - бессмысленной и даже опасной затеей.

Этого "кадра" прислали в отдел по некой разнарядке для выпускников курсов "выстрел". В каком-то не очень памятном году (между 1985 и 1990), МВД приняло решение о подготовке для своих нужд молодых перспективных кадров из числа лиц, имеющих высшее (не юридическое) образование и являющихся офицерами запаса. Подразумевалось, что они не смогли "найти себя в жизни", т.е. вынужденно работали не по специальности, а может - и по специальности, но были недовольны ею, или судьбой вообще. Убивалось сразу много зайцев. Не нужно было тратить собственных мощностей и усилий на "раздачу" общего высшего образования и офицерств. Оставалась задача - "напихать" будущих "Жегловых и Шараповых" краткими основами советского законодательства, и - в путь. "Штамповали солдатиков" по такой схеме - по всей стране, на соответствующих "высших курсах". Что в них было высшего - чёрт его знает? Срок обучения в разных заведениях варьировался, где - 10 месяцев, где 11 или даже 12. Где-то - чуть ли не всего 6. Прибывали эти "скороспелые фрукты" на места своей будущей работы, почему-то считая, что имеют полноценное юридическое образование. А выяснялось - что не знают вещей элементарных. Или же, как этот "перспективный кадр" - являются совершенно профессионально непригодными.

Звали его - Сорокин. Вряд ли кто-нибудь вспомнит его имя. К нему почему-то по имени и не обращались, а только по фамилии. Попал Сорокин на "стажировку" к Михалычу. Мол, если "приживётся" у Михалыча - так будет ему "братом названым" (т.е. - будущим напарником). Михалыч был мужик с серьёзной домилицейской биографией. Имел солидный жизненный опыт. И в милиции уже работал далеко не первый год. Начинал - вообще с рядовых должностей, где превосходно себя проявил и был назначен на офицерскую должность в уголовном розыске. Михалыч обычно бывал серьёзен и сосредоточен, так как отвечал за объёмный фронт работ. Веселился он редко, но шутки понимал и юмор ценил.

Нельзя было сказать, что Михалыч принял нового потенциального напарника с распростёртыми объятиями. Он вообще с людьми сходился очень медленно, долго к ним приглядываясь. Даже простую похвалу от Михалыча было заслужить очень непросто, а уж заслужить его долговременное благорасположение - было делом почти невозможным. "Напарник" (в этом смысле) исключением не стал. Он был принят Михалычем более чем прохладно. Сказывался, видимо, огромный "негативный" опыт Михалыча, которому довелось "просеять" через себя самого, как через сито, очень большое число разнообразных балбесов, о которых коротко можно было сказать, что им и двух гусей пасти доверить нельзя, так как один из них - точно "смоется". Определений таким "работягам" давалось огромное множество. Наиболее мягкими были: "ни украсть, ни покараулить", "ни два, ни полтора", "понаберут в милицию а) по объявлению; б) детей; в) у пивного ларька; г) уродов ...". Наиболее точные выражения содержали, как правило, специфическую терминологию.

Понимая (в принципе), что из новичка ничего путного не получится, а это следовало из его повадок, Михалыч решил дать ему хоть какой-то мизерный шанс, прежде чем доложить своему непосредственному начальнику о полной безнадёжности новобранца. Это было сделано лишь в целях потенциального использования паренька в дальнейшем - хоть где-нибудь. То, что он не подойдёт Михалычу, сам Михалыч понял через 1 минуту общения с ним. Он добросовестно выдал задание молодому "коллеге" (уже принятому в штат отдела) - пообщаться с неким хулиганистым подростком "Васей" на предмет - что тому известно о неком событии. Общаться с Васяткой можно без обычных "проформ", так как он сам "почётный гость" ИДН и порядки ему ведомы, родители лишены родительских прав, а суть беседы - не имеет процессуального значения. Результатом работы должно стать письменное объяснение "плохиша". И убыл Сорокин а своё первое оперативное задание.

Вернулся он достаточно быстро. Михалыч что-то писал на многообразных листочках своих многообразных дел, подшитых в зелёные корочки. Подняв голову к "парубку", он протянул руку, чтобы принять на ознакомление вожделенный документ. Однако ничего в руку не получил. Сорокин стоял перед ним молча. Михалыч поинтересовался: "Ты нашёл пацана?". Молодой ответил утвердительным наклонением головы. Последовал новый вопрос: "Опросил его?". Сорокин вновь пошевелил головой, но уже в отрицательном смысле. Тогда Михалыч выразил определённое непонимание: "А почему?". Ответ Сорокина ввёл Михалыча в некий транс: "А он шёл бутылки сдавать и сказал, что ему некогда". Михалыч за свою жизнь слыхал много всякой чепухи. Доводилось ему слышать и белиберду, и даже бред. Но такого он ещё не слыхал. Сообщив Сорокину, что его ... (аналог слова "мало волнует"), что именно собирался сдавать маленький засранец - хоть мочу..., он услал "старца" воротиться и "вновь поклониться рыбке". Вскоре Сорокин воротился от мальца - обратно в отдел. Михалыч встретил его, колупаясь в очередной пачке дел, извлечённых из его просторного сейфа. Он уже почти дружеским тоном, но с налётом некоторой ядовитой язительноти, предложил испытуемому отчитаться о результатах повторного заброса невода. Но невод и на этот раз -  пришёл лишь с тиной морскою. А именно - искомого документа молодой снова не представил. Спокойно и педагогочно Михалыч поинтересовался, почему - на этот раз? Сорокин так же спокойно и доходчиво разъяснил уважителную причину - мальчишка стоял на гараже рядом с домом. Сам Сорокин подняться к нему не мог, а пацан спускаться к нему наотрез оказался. Признав эти доводы  вполне разумными, Михалыч снарядил в лице Сорокина третью экспедицию к "Земле Санникова". Вернулся бравый опер с большой удачей. Васятка, видя, что он обречён на вечное общение с милицейским существом с непривычными повадками, решился-таки дать интервью. Он устно и толково изложил ответы на поставленные вопросы. И, будучи в таких делах опытным, с удовольствием подписал бы зафиксировавший его слова непроцессуальный документ. Но документ не родился и на этот раз. На подозрительно-спокойный вопрос Михалыча - что так? - последовало очень неожиданное объяснение: "Дома у мальчишки большой срач, на столе грязища - писать невозможно. Разговаривали на улице, сидя на скамеечке, а на ней писать - неудобно".

Больше Михалыч Сорокина к Васятке не направлял, не желая, видимо, позорить всю милицию в глазах несовешеннолетнего уркагана. Он дал ему простое задание - дозвониться до следователя прокуратуры и что-то ему сообщить о намеченном мероприятии. Сам Михалыч занимался в это время чем-то более важным или неотложным. Для выполнения поставленной задачи он предоставил собственный служебный телефон, номер телефона и данные следователя. На всю невеликую райпрокуратуру приходилось лишь два телефонных номера. Но звонить приходилось лишь по одному (второй был почти персональным для прокурора, им пользовались лишь в крайних случаях). "Общий" номер был запараллелен на всех остальных работников прокуратуры. Навертев на диске нужную комбинацию цифр, Сорокин услышал приятный, хоть и немного "в нос", сочный баритон заместителя районного прокурора, умного коренастого дядьки, спортсмена-гиревика Альберта Олеговича Василюка, имевшего странное провзвище - "Берг". Берг отличался от других людей двумя основными вещами. Первое - его речь была очень тональной и амплитудной, то есть разные звуки он произносил на совершенно разных высотах, общим дапазном в пять октав. Это очень привлекало внимание слушающих. Но самым главным было, конечно, второе. "Берг" всегда так обильно насыщал свою речь мудрёнейшими нецензурными эпитетами, что слушать её становилось - вдвойне интересней. Особенно он любил материть милиционеров, независимо от их чинов и званий. Состоялся короткий диалог:
- Алё, это прокуратура?
- Прокуратура.
- А кто говорит?
- Василюк.
- А-а-аа!!! Василю-ю-ю-уук?!! А это - Соро-окин!
После этого новобранец положил трубку, забыв - зачем именно звонил. Долго ещё, видимо, размышлял бедолага "Берг" - кто это ему звонил таким фамильярным тоном? Неужто кто-то из вышестоящих прокуратур?

Решил Михалыч - и такого рода поручений Сорокину больше не давать - мало ли что. Он уже и вовсе хотел дать испытуемому бесконечно продолжительный отдых (отослав в распоряжение начальника), так как неявная бестолковость кандидата уже явно обозначилась сверх всякой меры. Но в самый неподходящий для этого момент, Михалыч вспомнил, что у него заканчивается срок по полученному из другого города отдельному поручению, до которого, за иными важными заботами, всё не доходили руки. Дело было нехитрое. Наша (свердловская) жительница ездила на некие курсы повышения квалификации при каком-то иногороднем ВУЗе. Жила там совместно с иными слушателями в общаге пару месяцев, или около того. В её группе были и мужчины, и женщины. Одна из молодых женщин из этой же группы, после посещения какой-то тамошней вечеринки, стала жертвой преступления и была найдена убитой. Это преступление быстро раскрыть не удалось, оно "зависло" в известном состоянии "висяка" или "глухаря". Все остальные одногруппники погибшей закончили свои курсы и разъехались по своим домам. И им вослед "полетели" во все концы страны поручения следователя - опросить бывших "соучеников" убитой по целому ряду стандатных для такого случая вопросов. Когда выезжал(а) на учёбу в ...; где и с кем проживал(а); с кем поддерживал(а) дружеские\товарищеские отношения в группе (или из других гпупп); какие и с кем посещал(а) внеучебные мероприяия; с кем поддерживала отношения их одногруппница "..."; какие у неё сложились отношения с неким мужчиной "..."; какие мероприяия они с ним посещали вместе; были ли вы на этих мероприятиях;? и т.п. Вопросов было немного и все они были предельно просты и конкретны.

Михалыч, по размышлении, заключил, что из новичка надо попытаться извлечь хоть какую-нибудь минимальную пользу, помня известные слова: "Отбросов нет - есть резервы!". Он самым тщательнейшим образом проинструктировал рекрута перед ответственным заданием. Вопросы поручения он заставил переписать, само поручение сберегая тем самым от греха. Сорокин убыл. Михалыч со вздохом достал из сейфа новую огромную порцию унылой и тяжёлой работы для самого себя. Вернулся Сорокин в ожидаемые сроки, довольный собой. Шутка ли - такое дело провернул! Будучи сильно занят чтением важного документа, Михалыч, не поднимая головы, спросил: "Нашёл её?", на что получил радостный ответ "Да!". Так же, не отрываясь от служебной бумаги, Михалыч задал следующий вопрос: "Опросил?". На что получил несколько неожиданное: "Нет". Михалыч прекратил читать документ и стал медленно поднимать голову в сторону недоделанного опера. Следущий его вопрос был предсказуем: "А почему?". Но ответ, прозвучавший на этот нехитрый вопрос, был настолько мудрёным, что снёс Михалычу "крышу и половину чердака". Сорокин сообщил: "Это не она!". Михалыч бросил не только чтение своего важного документа, но и само дело, в котором этот документ находился. Теперь уже всё его внимание было приковано к молодому недотёпе: "Что значит - "не она"? Они ошиблись адресом, или она вообще - не ездила на эти курсы? Или в её группе не было той женщины? ЧТО ЗНАЧИТ - НЕ ОНА??!".

Ответ Сорокина мог убить самого Михалыча. Он ответил: "Не она убила!".

Когда до глубин сознания Михалыча дошёл смысл этих слов, он, не выдержав, закричал: "Я сам тебя убью! И не надо будет потом никому посылать никаких поручений, так как я честно в этом сознаюсь! Я даже гордиться этим буду! Какое твоё сучье дело - кто её убил?! Да что ж ты за дебил-то, за такой? Тебя зачем направляли? Отвечать на вопросы, которые ты на бумажке записал! Будь проклят тот человек, который предожил тебе пойти в милицию! И почему я маленьким не сдох?!...". Но это было лишь начало "монолога Чацкого", дальнейшее содержание которого не может быть приведено по этическим соображениям.