в состоянии безличностного героизма

Посмотри на то, как секундная стрелка наматывает одинаковые круги, механизм отбивает ровные отрезки времени, чётко разделяя часы минутами секунд. Человек разрабатывает в человеке, как в собственной личинке - железную линейку. Но - он неровный, он скорее дырявая крона дерева, которое согнуло ураганом и в которое неоднократно ударила молния. Однако мы по прежнему, не веря в залепленное собственными узорами окно настоящего - отмеряем шаги и считаем ступеньки, режем хлеб на ровные части, пилим ровно посередине, а маленькие шмоткИ воспоминаний об этом потом вырастают в материки, континенты, полушария нейронов. Память растягивается как утренний вагон метро, не различая лиц, применяя собственные фильтры путающие нити жизни. Однако где то на дне все они лежат, эти господа, выставленные как статуэтки в любимом трюмо. Есть люди усталые, и они видят жизнь как одноцветный мутный телевизор, показывающий под водой одну и ту же рекламу, только в разных вариациях. Если же человек видит себя как статуэтку в серванте,  и проживает каждую мили секунду как нечто невообразимое, как щелчок затвора, как эффект отвара, наголо сдирающий защитную пленку всех этих шороховатостей человеческих, погрешностей, мнимостей и относительностей мыслей, обдувая мозг колким ветерком, то эта персона видит рассыпающиеся секунды, и его мир в образе ежесекундного умирающего времени - созидает его единственное возможное видение. Видение из своих же глаз, но себя со стороны, стоя между двумя клонирующими поверхностями отражающих зеркал. Это только воспринимая настоящее человек способен воспринимать свою жизнь как блюдо, недосоленое, переперченное, с недостатком специй, ингридиентов, ведь по прошествии лет, всё воспринимается как в янтаре, и вполне съедобным. Теперь в рамках этих строчек - человек представляется неким постоянно дополняемым блюдом. А реальность социологическая, всегда размножает это блюдо внутри таких же как он, человек с помощью домыслов, образов, звуков, начинает жить в чужих головах, участвовать в повседневных скандалах, склоках, не присутствуя рядом со вспоминающими его субъектами. Он оживает в чужих страхах, мечтах, становится объектом искривления, он начинает существовать в миллиардах внутренних миров, рассыпаясь на ожерелья чужих сознаний. Минусы сего явления тесно связаны с искажением объекта и заимствовании у него энергии за его спиной, такой вид черной магии(заговОр, одевание чар) часто применяется обычными людьми. Для внешнего мира, мира без людей - человек лишь переменная. В конечном счете для нас все предстает эдакой сетью из мыслей людей  и предметов, узоров на стеклах всего мира, болтовней о молчании, заполняющей пустотой. Возможно и жизнь человека уже никогда не будет прежней, той,когда его никто не знал и не размножал со скоростью деления клетки его - как символ. А он, улыбающийся человек в красной кепке и джинсовой безрукавке, который осознал себя в плоской и туманной картине импрессиониста. В состоянии любого безличностного героизма всякое предыдущее подключение туда, в это состояние, плавает в эфире в который ты попадаешь с каждым таким погружением. Ты ныряешь в пузырь воздуха, в запылённую вазу в которой на прогреваемом солнцем столе располагались садово подорожные полевые цветы. В таком ярком огоньке жизни ты понимаешь что время всё сжалось именно в этот один единственный миг, но фоновый заглавный уровень восприятия понимает что таких мигов уже было достаточно и ещё будет не один раз. Однако ты пугаешься того что это дежавю и последний миг твоей жизни, в эти секунды ты действительно готов к смерти как никогда, но все же плаваешь в этой вазе как муха в графине застоялой воды, не живой и не мертвый, активно ожидающий. Потом и далее -  впрыск эйфории,затем скачок куда то вбок, на другой парапет, в другую колею виниловой дорожки. Здесь другая музыка, мазки бумагой по стеклу, низкое мычание, тихие мягкие горы во мху и совершенно не нужно задавать вопросы, думая что тебя обязательно должен понять и полюбить собеседник. Здесь нужно только отвечать самому себе. Постоянно и непрерывно. Отвечать, пока видишь проезжающий мимо тебя поезд, в котором ты никогда не будешь, размазывая зелень краски, случайных людей в окнах, фары и семафор по картинке воспринимаемого сущего. И пока Ветер колышет волосы и продувает насквозь, даря ощущение "истинного бытия", всё видимое расплющивается о глаза наблюдателя, человека который видит весь мир кроме себя . В такие моменты - часовая стрелка может немного подождать и застыть: в конце концов - время ведь пока что бесплатное.