Зачем Ленину две шапки?

Жил-был художник один… Давайте назовём его Игорем Петровичем (И.П.).  И любил он вовсе не актрису, и мысли о подарке миллиона алых роз даже не приходили ему в голову. Игорь Петрович любил вкусно поесть, выпить  коньячку с тонко нарезанными дольками лимона и бутербродами с красной икоркой, покурить хороших сигареток и побалагурить с молодыми девчатами. Для этого ему приходилось время от времени рисовать наглядную агитацию. А что делать, на дворе-то был 1976 год!
Однажды поехал И.П. искать заказы по пригородам большого Украинского города и вот, в селе Вэлыка Клопивка отхватил он договор тыщ эдак на семь с полтиной. Ого! Это были огромные деньги по тем временам – «Жигуль»!
Понял И.П., что в одиночку ему не потянуть. Свистнул он своих верных друзей и через пару недель работа закипела.
- Отут и ось тут плакаты будуть злива та справа, - размахивал руками председатель колхоза, - а отут  попэрэду  мы хочемо пам”ятник Ленину з бетону, шоб вин тут с простягнутой рукой стояв на века!
О светлом ли коммунистическом будущем думал в тот момент председатель, или о протянутой руке нищего, нам неизвестно, но мы точно знаем, что председателя колхоза так и подмывало поскорее начать работу, чтобы можно было списать пару – тройку растраченных и разбазаренных тысяч на вождя мирового пролетариата.
- В шапке будем делать, или без? – поинтересовался Игорь Петрович тоном парикмахера, который спрашивал: «Вам виски прямые или косые?»
- Та нехай будэ у шапци, а то голуби на лысину понаср… - резонно заметил председатель.
Последующие два месяца деловито скрипели плакатные перья, отображая несуществующие проценты и обозначая кривые графиков с явными завышениями результатов посевной и уборочной. Самосвалы с бетоном шустро проносились мимо двора председателя, иногда притормаживали, помня о его скромном желании «шоб хочь у мэнэ биля хаты було покрыття з бетону!»
Игорь Петрович загорел и слегка осунулся.  А как тут не осунуться, если то арматуру не того сечения привезут, то сварочный аппарат заберут, то опалубка не держит…  Да ещё какой-то гадёныш из местных упрямо царапал неприличное слово из 3-х букв на тыльной стороне постамента. Эх, жисть - мама не горюй!
И вот, наконец, настал день, когда сняли опалубку с верхней части, где были  голова и «простягнута впэрэд» рука. Ровно через 3 минуты и 17 секунд после появления на свет та самая правая рука начала медленно сгибаться в плече, откололись и полетели вниз кусочки бетона…плавно, как во сне, вся правая рука отделилась от туловища, ударилась в полёте о верхушку постамента, упала на землю и рассыпалась в хлам.
Игорь Петрович громко выкрикнул что-то непосредственно о процессе зачатия и изощрённых сексуальных наслаждениях, обхватив голову руками.
Как быть? Через два дня сдача объекта, а у нас Ленин без руки! Ну, ни ё? Ё! Ещё и как Ё!
В ту ночь Игорю Петровичу во сне приснился следственный изолятор, яркий свет в глаза и мужичок с водянистыми глазами и папироской в зубах:
- Ну, и чё делать с тобой, контра? Ленину руку оторвал, надругаться захотел над святыней?! Сгниёшь, падло, на лесоповале!
Наутро постаревший за одну ночь Игорь Петрович присел на койке, глубоко вздохнул и впервые за сутки осторожно улыбнулся.
Идея, может быть, и не лучшая, но всё же идея пришла ему в голову, а вместе с ней, возможно, и спасение.
В соседнем селе Мала Тараканивка, насколько помнилось И.П., стоял точно такой же клон великого вождя.
- А почему бы не отпилить ему руку, не набросить сверху покрывало на время, присобачить ту руку к их пострадавшему памятнику, а позже, потом, не уладить все вопросы?  Или тюрьма, или шанс спастись. Игорь Петрович, естественно,  выбрал второе.
Уже через полдня, разгоняя в стороны стаи кур и гусей, 52-й «газон» ворвался на стройплощадку с драгоценным грузом из Малой Тараканивки. Боясь всего, Игорь Петрович лично сам приварил арматуру руки к арматуре каркаса тела, залепил пустоты бетоном и частично восстановил старую опалубку.
С чистой совестью И.П., не раздеваясь, лёг на койку, предусмотрительно приняв 150 от дурных мыслей, сложил руки лодочкой под правой щекой и, озабоченно посапывая, уснул.
Следующее утро было шумным и солнечным. Как и было намечено, все собрались к 11. Велико – Клоповчане «гомонилы»; мужики дышали перегаром бурячного самогона и пыхтели «Ватрой» по 25 коп. пачка, женщины обсуждали новую «вчительку», играл оркестр. Медная группа была представлена дедом Мыколой, Клавдией Ивановной Недочувайло и Санькой из 6-го класса. Дед всё время отставал, тогда как Санька, наоборот, «давил на газ» и норовил опередить деда на полтакта. Оба сердито сопели и неодобрительно посматривали друг на друга. Что думала об этом К.И. никто не знал, потому что она была немая с дефектом на оба уха.
На белых «Волгах» из районов понаехали секретари с придворными и когда «Первый» слегка оторвал указательный палец от красной скатерти, с новоиспеченного Ленина стянули брезентовое покрывало. Грянул туш. Все захлопали и заулыбались.
И вдруг в момент мгновенного затишья завыла собачка, а в толпе пронёсся ропот.
«Первый» снял очки, протёр стёкла и снова напялил их на нос.
- Чего-чего? – беззвучно прошептали его губы.
Одна кепка увенчивала благородную лысину вождя мирового пролетариата тогда, как вторую он сжимал в протянутой руке.