Бездна 7 часть

               
Картина Джесси Барнс :



                ГЛАВА 7.


Ирина лежала на боку в пещерке, поглаживая стекло мнителя. Она тихо мурлыкала себе под нос и думала. «Устала. Надо выбираться... Дан... Всё правильно. Для него это выход... На Тимку похож». Ира оглянулась на Веду.
–  Я пошла. Ночью увидимся, – она погладила костяную руку ведуньи, тихо ухнула в проход и юрко выбралась наверх.
 
Трофим ждал у самого выхода. Он протянул Ирине руку, но «корни-нити» сильно хлестнули, оставив кровавый след на его ладони.
– Не делай так, – Ирина недовольно скривилась, дыра быстро заросла. – Не убирай. Дай взглянуть.
Ира погладила мужскую ладонь, подышала на неё. Кровавые рубцы побелели и стали почти незаметны.
– Нетрадиционная медицина? – Трофим угрюмо смотрел в темноту.
– Можно сказать и так, – Ирина усмехнулась и погладила его по щеке. – Рада, что встретил. Всё расскажу. Идём.

Тихо обсуждая приключения Ирины, они подошли к лагерю. Трофим тронул женщину за плечо.
– Не уходи сразу. Посиди у костра вместе со всеми. Разговоры пошли. Тебе не на пользу. Могут начать мешать.
Ира мрачно ухмыльнулась, задумалась, тряхнула головой и покорно пошла к костру.
– Будь попроще. Ты стала слишком отличаться, – чуть слышно нашёптывал ей в спину топограф.
Ирина кивнула, дёрнулась, и плавность уступила место угловатости и неловкости.
– Молодец. – Выдохнул Трофим и громко добавил. – Вот, привёл. Заблудилась в трёх соснах!

Ребята добродушно засмеялись.
– Говорил я ей – не бр-бр-оди! – Хмельной Санёк, как ни в чём не бывало, ласково прижимал Леру к себе.
– Ириш! Садись рядом! – Лера похлопала по бревну. – Совсем зелёная стала. Сильно изменилась, мать. Не болеешь? Эй, дайте ей водки!
- Да, что-то знобит… - Ирина, придавив в себе вскипевшую ярость,  изобразила дрожь рук, чтоб пролить стакан на себя, и вроде как сильно засмущалась.
– Ничего, ничего, Ир! Возьми-ка лучше чаю горяченького, с Трофимовыми травами. Подлечись… А вот у меня был случай… – Толик завладел вниманием аудитории.
– Актриса! Ермолова! – Трофим фыркнул Ирине в самое ухо.
– Брысь! – процедила Ирина, прикрыв ресницами заблестевшие глаза.


Ночью пришла Веда. Бежали рядом, не чувствуя усталости. Только единение чувств, мыслей. Мир был настолько прекрасен, что хотелось плакать от счастья, купаться в нем, утонуть и возродиться вновь…

                * * *
Утро принесло похолодание. Безветренность и солнечность контрастировали с колкостью сильной прохлады.
 
Ира искусно продолжала изображать заинтересованность в раскопе и лагерной жизни, пряча раздражение от притворства. Только присутствие Трофима поддерживало её. Рядом был человек, который многое знал про неё… Многое, но не всё…

Еле дождавшись послеобеденного времени, Ирина громко предложила топографу сходить в дальний лес за грибами, поскольку вблизи уже ничего не найдёшь, а одна она заблудится, как вчера. Трофим притворился несколько недовольным, завздыхал и нехотя согласился.

Неожиданно к ним захотели присоединиться четверо студентов. Ирина злобно сверкнула глазами и отвернулась. Топограф быстро оценил ситуацию и стал наставлять молодёжь по экипировке и вещмешкам. Перспектива тащить что-то с собой в дальний лес охладила студенческий пыл по сбору грибов.  Они еле отговорились от навязчивого Трофима и почли за благо скрыться среди палаток. Ирина, сидя на бревне, подперев рукой щёку, наслаждалась театральной постановкой. После позорного бегства студентов она, подбоченись, подошла к Трофиму.

– Ваша фамилия не Мочалов, случайно? – Ирина беззвучно смеялась.
Мужчина прищурился и удовлетворённо крякнул.
– Да-а-а. Прощальная гастроль. Ладно уж. Пошли, ведунья-лешачиха.
 
                * * *
Прохлада придала лесу особую прозрачность. Мужчина и женщина шли по змеистым, еле заметным тропкам, которые частенько заканчивались глухой травой или мелким кустарником. Тогда они продолжали идти по полному «безтропью», набредая на новые исчезающие стёжки. Перебрасываясь короткими фразами и отдельными словами, эти двое упивались чащобной красотой и пониманием друг друга.

Внезапно впереди что-то зашуршало.
– Неужели опять Санёк? Сейчас точно придушу! – Ирина тихо скрипнула зубами.
Из кустов вышел волк. Большой серо-коричневый с узковатой мордой и напряженно-стоячими ушами. Он смотрел только на Ирину.
– Прячься за меня! Сейчас я его!.. – Трофим потянулся за огромным суком.
– Лучше ты за меня, – Ира остановила руку мужчины. – Не надо. Он свой.

Ирина осторожно двинулась к волку. Он принюхался и сел, взъерошив загривок и оскалившись. Трофим схватил Иру за руку, но та вывернулась и пошла быстрее. Подойдя вплотную к зверю, женщина потянулась к самой его морде. Волк неожиданно ткнулся мокрым носом в человеческую ладонь. Ира погладила его по жёсткой шерсти, осторожно потрепала меж ушей. Волк всё нюхал и нюхал её руку. Уловив движение позади женщины, зверь зарычал, отскочил в сторону и исчез в кустах. Ирина обернулась, вплотную к ней стоял Трофим. Он пристально смотрел на неё.
– Да... Ты, действительно, стала лесной ведуньей! Но что значит «свой»?
– Он тоже любит этот лес. – Ира серьёзно глядела Трофиму прямо в глаза.
Они взялись за руки и пошли дальше. До вечера было ещё далеко.


                * * *           * * *


Ветреная ночь вдруг наполнилась тревогой. Веда с сильно бьющимся сердцем выскочила из кокона. Дан уже стоял рядом.
– Что это? – мальчишка сонно вслушивался в себя.
– Не знаю. Но знаю где.

Веда кинулась к столу с зельями. Быстро опрыснула кожу, сразу ощутив бодрость и упругость. Дан тоже потянулся к столу.
– Ты будешь здесь, – Веда твердо остановила его руку.
– Я с тобой… Я могу… – остатки сна быстро улетучились из глаз мальчика.
– Мал. Ноша не по тебе.
– Я должен… Ведь я тоже теперь… чувствую…
Дан ещё не успел закончить фразу, как женщина, видно, передумала. Она резко плеснула в него жидкостью. Кожа туго обтянула тело Дана. Затем оба стремительно вышли из зельеницы.

Порывистая ночь расправила над миром свои вороные с золотыми искрами крылья. Она неслась в бездонной выси сквозь облака, держа в когтистых лапах молодой рогатый месяц. Вековой лес роптал и гнулся. «Летун», борясь с неистовым ветром, упрямо летел вперёд, направляемый жёсткой рукой Веды. Напряжение ведуньи передалось и Дану, крепко прижавшемуся к её ногам. Воющий ветер свистел в ушах и, казалось, приносил с собой обрывки жутких стонов, криков, проклятий и рыданий.

Пронзительная красота стихии смешивалась с щемящей душевной смутой и страхом неотвратимого, заставляя вздыбливаться шерстистые волосы Веды и сбивая дыхание.

Зарево у леса указало правильность выбранного направления. Ярко горело поселение людей. Ветер в бешеном веселье горстями разбрасывал огонь, поглощавший новые жертвы, живые и неживые. Над всем этим хищно, как коршун, носился чужой «летун», дико выплясывая и выделывая жуткие петли. За ним вился странный «хвост»… Веда, не отрывая взгляда от этого «хвоста», резко снизилась и вытолкнула мальчишку в кусты.
– Сидеть! Тихо! Голову оторву!! – страшно прошипела ведунья. Дан, ничего не понимая, забился в самую гущу.

Обезумевшая живность металась среди огня. Женщины, рыдая, пытались защитить своих детёнышей.  Мужчины остервенело и совершенно бесполезно метали копья и стрелы в неуловимый и неотвратимый, как рок, «летун». Длинная страшная фигура, управляющая им, ловко настигала очередную жертву.
– Сатр!!! Нет!!! – Веда разъяренной львицей летела ему наперерез.

Чужой «летун» резко затормозил, «хвост» размашисто ударился о землю и взорвался жалобными криками и стонами. Живность, нанизанная на живую нить, корчилась, оставляя кровавый след на земле.
– Нельзя-а-а!!! – Взревела Веда и оскалилась. Звериным прыжком она взвилась в ночную высь, чётко рассчитав, что перехватит нить.
 Сатр не без труда увернулся от ведуньи, хлёстко задев её живым «хвостом». Женщину подбросило вверх и понесло прямо в пылающий ад.

– А-а-а-а!!! – пронзительный мальчишеский вопль перекрыл все звуки этой ночи. Дан мчался к огню, слепо натыкаясь на людей, сбивая с ног других и падая сам.

Веда изворачивалась всем телом, пытаясь уйти от огненной пасти. Вдруг она почувствовала мощный рывок, сильная рука схватила её поперёк туловища и прижала грудью к шершавому боку «летуна». Вцепившись в эту руку, Веда подняла голову и встретилась глазами с Сатром. На уже безжизненном лице его пока ещё жили глаза. Холодная ли тоска плескалась в них, отсветы ли пламени… Ведунья неотрывно глядела в них. Сатр осторожно опустил женщину в её «летучего друга», развернулся и чёрной тенью скрылся в порывах ветра, унося за собой кровавый «хвост».

Веду  трясло, она никак не могла взяться за рычаг. Но вдруг сквозь десятки голосов она уловила придушенные крики Дана. Мальчишка бился в  беспощадных руках иступлённой в своём горе толпы. Ведунья захрипела и бешено кинулась  на помощь. Живность бросилась врассыпную, лишь последнего пришлось силой оттолкнуть от ребёнка. Веда подхватила Дана и понеслась к лесу, из которого уже выбегали Лесун и Водарь со своими народами. 
– Потушите и оставьте им корм, – Веда ощупала мальчика и горестно сообщила. –  Это Сатр. Он где-то пробрался. Надо найти.
Лесун, выкатив один глаз, свирепо оглядывал всё вокруг. Водарь, опустив плешивую голову, потрясённо молчал.

Из ближней бурливой речки множество ручьёв змеями уже текли по направлению к горящему селению. Почти все люди попрятались в дымном мрачном лесу. Самых смелых и отчаянных мохнатым лесовикам пришлось обезоружить, связать и оттащить подальше от огня. Раненных «лесных» Веда быстро залечила, а вот взрослую разумную живность пришлось сначала усыпить, чтобы не мешали останавливать кровь. Дан, как тень, всюду следовал за ведуньей.
 
Ветер постепенно стал стихать, будто утомившись от ночного разгула. Лес погрузился в чуткую предрассветную дремоту.
Когда «летун» подлетал к зельенице,  Дан, молчащий всю дорогу, тронул погружённую в невесёлую думу Веду.
– Этот Конунг Кощий… Он один из вас… Почему такой?..
– Это Сатр. Он наш направитель. Он потерял свою ношу, – рот ведуньи скорбно провалился.
– Ноша – это важно? – Дан не мигая смотрел вперёд.
– Да.

Устало усевшись на ступени зельеницы, Веда закрыла глаза и откинула лохматую голову назад.
Небо постепенно светлело. Остывшая земля покрывалась утренней росой.
– Почему люди так… Ведь мы помогаем… – мальчишка прикрыл ладонью шею, всю в красных пятнах.
– Привыкай… – Веда усмехнулась, не раскрывая глаз.
– Я тебя… чуть не потерял… сегодня… – Дан шмыгнул носом.
Веда полоснула его изумрудным взглядом.
– Привыкай… – повторила она и, поднявшись, подтолкнула мальчика ко входу.
 Уже в зельенице, услышав ровное дыхание из-под шкуры, Веда подошла к «мнителю», провела рукой по лицу и прижала ладонь к стеклу.


                * * *          * * *

Ира провела рукой по лицу и уронила её на впалый живот. Смерть прошла рядом. И затаилась неподалёку. Сильно щемило сердце.
–  Сатра жаль. Дана лучше не брать, – Ирина повернулась к скелету и вгляделась в пустые глазницы. Неясная тревога перерастала в смятение и обретала очертания Веды. Запах чего-то непоправимого будоражил ноздри женщины. – Приходи сегодня… Беду чую…

            Ира ладонью накрыла кисть ведуньи, помедлив, отвернулась, отбросила ногой забытый фонарь и метнулась к выходу.
 
Трофим как всегда ждал её наверху. Он был явно взволнован.
– Знаешь, сегодня мне что-то не по себе. У тебя всё в порядке?
– Да. Вроде… – Ирина мрачно смотрела мимо топографа.
– Предчувствие что ли… – они сказали эту фразу одновременно. Коротко взглянули друг на друга и, медленно поднявшись, пошли в лагерь.
– Расскажешь, что было? – Трофим нарушил тягостное молчание.
– Да, – Ирина коротко, в рубленых фразах рассказала обо всём.

– Ира! Надо уметь вовремя остановиться. Помнишь, во время дождя ты чуть не упала в овраг? Сейчас ты тоже на самом краю оврага. Веда дала тебе много, этого дара тебе хватит на всю жизнь. Распорядись им мудро. Но не лезь больше ТУДА. Уезжай! Бездна потребует жертву. Ты заигралась...

Женщина долго молчала, мягко ступая по мокрой траве. Её жёсткое лицо было напряжено, короткие волосы вздыбились на голове.
– Хорошо, – проскрежетала Ирина. – Завтра же… К костру не пойду. Сам всё уладь.

Трофим схватил женщину за руку и привлёк к себе. Они долго стояли, прижавшись друг к другу. Хотя, оба чувствовали, что между ними уже стена.
– Прощай. Завтра не провожай. И... прости, – Ира отступила на шаг, полоснув взглядом и сжав губы.- Вот, возьми. Это адрес. Мой.
- Зачем? - Трофим еле разлепил пересохшие губы.
- Точно не знаю. Чую, что надо, - зеленоватое лицо женщины дёрнулось и опять застыло.
- Ира, я тебя не брошу. Я с тобой... Хоть в бездну! - исступлённо прохрипел мужчина.
- Бездны не будет. Обещаю. Прощай.
Ирина быстро скрылась в палатке. Трофим постоял ещё немного, отрешённо потёр лицо и, чуть сгорбившись, пошёл на звуки голосов у потрескивающего огня.

Ира, не раздеваясь, повалилась на спальный мешок. Долго, обессилено лежала. Потом потянулась к телефону.
– Извини, что поздно. Приезжаю завтра, – Ирина говорила глухо и отрывисто.
– Иришка! Что-то случалось? – Голос Олега был таким далёким.
– Всё хорошо. Соскучилась. Ждите, – Ирина пыталась приглушить хриплость своего голоса.
- Ты простыла? Знаешь, Тимка не спит! Поговори с ним.
Ирина сжалась в комок.
- Мам… - голос сына иглой проколол сердце.
- Да, родной… - нежно проскрежетала женщина.
- Мам! Это ты? – Тимка вдруг тоненько заплакал. – Если это ты, приезжай скорей! Сон… Мне сон… Мам!
- Я еду!!! – в страшном испуге закричала Ирина, рука сильно сжала телефон, и он, тихо звякнув, смялся в «гармошку».
Женщина отбросила останки телефона в угол палатки и застонала.
«Завтра домой. Я так решила. Трофим прав. Доигралась, идиотка! Только бы Веда пришла! В последний раз!»
- Вееедаааа… - Ира, скрючившись на спальном мешке, обхватила голову руками.



Она пришла. И мир заиграл всеми красками вновь. Она бежала рядом. Ира дотронулась до её плеча и тревожно ухнула. Веда медленно повернулась. Долгий с горчинкой взгляд. Странная полуулыбка. Тёплый кивок. Лёгкий толчок в спину, как предложение бежать вперёд. Сделав несколько торопливых шагов, Ирина ощутила резкий порыв ветра, обогнувший её и зашумевший сзади. Она оглянулась. Веда была сбита с ног, но чудом извернувшись, приземлилась на колени. Ирина бросилась к ней. Но не успела сделать и шага, как следующий сильнейший порыв ударил Веду в грудь, едва не сломав пополам. Веда ощерилась и яростно рванулась вперёд. Ирина рыкнула и схватила её за руку. Веда запрокинула голову и… стала таять. Ирина сжимала пустоту. В зеленоватой дымке ещё угадывался угловатый силуэт ведуньи, но и он через мгновение исчез. Все звуки, запахи и краски мира остались с Ириной, но душа женщины заледенела. Ира в отчаянии взвыла раненой волчицей.


От собственного крика женщина проснулась. Нерастаявший кусок льда в груди колол сердце. Веда подарила ей всё, что имела сама. Всё… и ношу тоже. Ирина вскочила и прислушалась. Утро только занималось. Притихший лагерь спал. Она выскочила из палатки и понеслась к лесу. Ощущение беды нарастало. Она опасалась, что проход сегодня её не пустит. Добежав до кургана, Ирина решила разворотить всё, но проникнуть внутрь пещерки. Вход раскрылся. Спасать!.. Как? Она не представляла. «Буду рядом». Женщина прыгнула в проём и змеёй подобралась к «мнителю».


                * * *        * * *


Долгий летний солнечный день плавно клонился к вечеру. Внезапно прямо из голубой выси к тёплой земле протянулись редкие узловатые струны «слепого» серебристого дождя. Они упруго с шумом били по звонкой земле, цветистой траве, жёсткой листве, разлетаясь мелкой водной искрящейся пылью.

Дан опрометью выскочил из зельеницы прямо под струи и закружился на одном месте, размахивая худыми ручонками.
– Слепняк! Слепняк идёт! – он щурился и звонко смеялся.

Веда разливала по плошкам и пузырькам только что приготовленное зелье, добавляя в каждую ёмкость разные капли из стройного ряда продолговатых флаконов. Она взглянула в окно, принюхалась, повела ушами и тепло подумала: «Приживается…» Ей вдруг тоже захотелось под дождь. Ведунья тряхнула головой и радостно поспешила наружу. В голове мелькнула мысль, что после таких тугих струй будет легко обчистить зельеницу от старой кожицы и опрыскать её, дав возможность нарастить новую.

Веда ловко спрыгнула на поляну и впервые за долгое время беззаботно улыбнулась, ощутив шлепки тяжёлых длинных капель. Дан, хохоча, мчался к ней в каком-то диковато-нелепом танце. Веда не выдержала и рассмеялась рассыпчатым заливистым смехом.

Неожиданно её что-то с силой толкнуло в грудь, и струи  сразу стали ледяными. Они холодно застучали в её сердце. Веда услышала призыв. ЕГО призыв. ЕМУ больно и очень одиноко. ОН умирает.

Веда яростно кинулась в зельеницу, оттолкнув Дана. Она, не разбирая, сгребла всё со стола в плетёнку и стрелой вылетела прочь. В несколько прыжков ведунья оказалась около «летуна». Лицо её в обрамлении черной всклокоченной гривы подёргивалось, глаза вспыхивали зелёным пламенем.
– Дан, ты ждёшь здесь!
Веда редко называла его по имени, поэтому мальчишка понял, что сейчас будет так, как она сказала.
– Ты вернёшься?.. Обещай… – Дан беспомощно смотрел ей в глаза.
Веда крючковатыми пальцами дёрнула рычаг, ничего не ответив, лишь последний раз метнув взгляд на его маленькую испуганную, промокшую фигурку.

Лететь можно было только до барьера, дальше – пешком. Веда бросила своего «летуна» у любимого ясеня-великана, повесила плетёнку за спину, протянув отросток через грудь и плечи, и длинными скачками устремилась к скалам.
В этой части леса дождя не было, двигалась она легко. Веда понимала, что силу призыва ощутили все, но обращён он был только к ней. Рассчитывать она могла лишь на себя. Да и нерасплетённый «летун» был только у неё.
Умиротворённость и безмятежность этого тёплого вечера почему-то болью отзывалась в её растревоженной душе. Тоска сжимала сердце, будто что-то должно закончиться раз и навсегда.

Скалы постепенно вырастали из-за лесной гущи. Веда мучительно соображала, как ей подняться на такую высоту без «летучего друга». Когда она, не чувствуя ног, выскочила к первым камням, сверху прямо перед ней спустился «летун» Сатра. Он ждал её. Веда впрыгнула в него, громыхнув плетёнкой, и стремительно понеслась вверх.

Как пролетела чёрный мрачный туннель, она почти не помнила. Мучительная тяжесть не отпускала её. Оставив «летуна» у стены, Веда бросилась в тёмное ответвление-коридор, осязая всем своим существом боль, терзающую Сатра.

Вбежав в сумрачный чертог, ведунья резко остановилась, поведя ушами. Казалось, стены огромной пещеры неуловимо колеблются в неверном мерцании тусклых светильников. Царило жуткое безмолвие. Громада «полётника» заполняла половину пространства. Пахло мертвечиной.
– Сатр!! – надтреснутый голос Веды многократно отразился от стен. Ведунья вытянула шею, вглядываясь в «полётник», его вид вдруг напугал её.
– Сатр!!! – закричала в отчаянии Веда.
– Веда… Подойди… – до ужаса тихий голос Сатра прошелестел по стенам пещеры.
Веда ринулась к «полётнику». То, что она увидела, заставило её онеметь. Тощая, жалкая мумия Сатра была подключена к «полётнику». От него тянулись многочисленные отростки, выжимая из  направителя последнюю органику. Веда с трудом очнулась и змеёй пробралась под отростками к высохшему телу.
– Зачем?! – Ведунья горестно подняла голову Сатра и впилась в него глазами.
– Мало органики… Что-то сбилось… Он…самоуничтожается… Придержать могу только я… Ты знаешь… – Сатр выдыхал каждое слово с трудом, глаза были закрыты, бессильное тело лежало пластом.
– Я унесу тебя! – Веда решительно потянулась к отросткам.
– Нет!!!  Всё спалит! Сними преобразитель… Уходи… Быстро… Пока жив, буду держать… – Сатр из последних сил подтолкнул Веду.

Ведунья выползла из-под отростков и с искажённым лицом бросилась к шершавому боку «полётника». Тот впустил женщину, и она шагнула внутрь. Пробегая по ветвистым коридорам и стёртым лестницам умирающего «полётника», Веда не могла отделаться от мысли, что это частица их родины, их дом на долгие круги странствий, последняя нить, которая вскоре должна оборваться… Веда трясущимися руками вынула из кожистого «сердца» их летающего дома иглоподобный преобразитель. Да, он понадобится им ещё. С ним реакции происходят мгновенно. Преобразитель многократно усилит любой вид энергии. Веда «открыла» проход с другой стороны «полётника»,  уловив еле заметную вибрацию огромного «яйца».

 Она мягко спрыгнула, поудобней перехватила тяжёлую «иглу» и… упёрлась взглядом в клеть, наполненную разумной живностью. Множество глаз, исполненных ужасом смерти, смотрели на неё. Веда, не раздумывая, метнулась к клети, та разошлась перед ней.
– Быстро!!! За мной!!! – страшно гаркнула ведунья. – Немощных несите!!

          Одной рукой едва удерживая преобразитель, другой она схватила часть пузырьков из плетёнки и рванулась в узкий коридор. Вереница молчаливых полукалек двинулась за ней. Подбежав к «летуну», Веда осторожно положила на каменную пыль туннеля «иглу» и резко повернулась к подходившим людям. Намётанным глазом выбрала самого здорового, сунула ему пузырьки и злобно зашипела.
– Мазать раны! Красным, зелёным, чёрным. Только так! Спутаешь – удавлю!!!
Кучка живности стала негромко подвывать, но здоровяк не испугался, кивнул ведунье, схватил пузырьки и проворно принялся за дело.

Веда набила «летун» до отказа и стремительно понеслась по беспросветному туннелю, а затем вниз в долину. Там она всех выпустила.
– Вон! Разорву!!! – ведунья длинным зелёным пальцем указала направление и страшно оскалилась. Этого оказалось достаточно, чтобы люди бросились бежать без оглядки.
«Ещё два таких полёта и всё! Затем заберу Сатра!» – Веда стремглав летела обратно.

В последний раз приземлившись и скинув живность, ведунья привычно рыкнула им вслед и выхватила пузырьки из рук смелой живности. Он не уходил. Веда изумлённо и нетерпеливо вскинула густые брови.
– Здрава будь, лесная хозяйка! Помочь нужна? – мужчина говорил ровным звучным голосом и смотрел прямо в глаза ведуньи.
– Нет. Уходи. И гони своих, – Веда скользнула в «летун» и поднялась ввысь.
Мужчина поклонился ей в пояс и живо поспешил в лес.

«Помочь»! Занятно! Как Дан», – Веда хмыкнула, она уже ставила «летун» Сатра у входа в извилистый коридор, затем положила туда преобразитель, тряхнула головой и что есть силы помчалась в опасный чертог.

«Полётник» вибрировал всё сильнее. Она склонилась над Сатром. Кожа его была мертвенно-синюшная.  Веда ловко стала отсоединять отростки от тела Сатра, прижигая язвочки рубиновыми каплями из крохотного сосуда. Руки её летали с поразительной точностью, не делая ни одного лишнего движения.

Вдруг тяжёлая рука схватила её за кисть и не в силах сжать попыталась отбросить. Сатр слепыми глазами пытался найти её лицо.
– Оставь… Ты… спасала их?
Веда кивнула, будто он мог видеть.
– Да… Ноша… – Почти беззвучно прошептал Сатр, – теперь уходи… Не обрывай… Не успеешь… Веда! Выживи…

Рука Сатра тяжело скатилась вниз и глухо ударилась о каменный пол. Он стал задыхаться. Веда истошно закричала, горько, злобно. Крик перешёл в жуткий вой. Она вскочила, обрывая отростки, воя и визжа, как смертельно раненое животное. Она просто не могла оставить его так умирать. Сатр затих. «Полётник» стал оплавляться.
Веда, слепая от слёз, бросилась по коридору, упала в «летун» и, навалившись на рычаг всем телом, понеслась прочь из задрожавшего туннеля.

Едва выскочив из пасти скал, женщина почувствовала мощный обжигающий удар сзади. «Летун» стал расплетаться, стекая расплавленными нитями. Огненная сила несла Веду сухим листком, переворачивая и кружа в раскалённом воздухе. Сознание медленно покидало её, и когда её переломанное, обгоревшее тело бросило на жёсткую землю, она уже ничего не могла чувствовать.
                * * *

Еле разлепив воспалённые веки, Веда ощутила страшную боль и громко застонала. Прохладная вода окатила её с ног до головы, принеся некоторое облегчение. Мир покачивался перед глазами. Прямо над головой звёздная россыпь то стыдливо пряталась за верхушками деревьев, то появлялась, лукаво подмигивая. Чуть впереди маячила лохматая громадина, закрывающая собой вообще всё. «Почему так качает?» – Веда напряжённо всматривалась опалёнными глазами. Лесун… Несёт её в плетёном коконе…
– Веда! Мы рядом… Скоро полетишь… – Пробасил Водарь старательно бодро.
Мир стал снова расплываться, Веда впала в забытье.

Второй раз она очнулась в полёте. Ведунья лежала на коленях у Лесуна. Голова её покачивалась у него на локте, мягкой лапой Лесовик придерживал её за плечо. От него пахло лесом и смолой. Женщина с наслаждением втянула этот запах чуткими ноздрями, и …всё её тело накрыло нестерпимым жаром боли. Веда едва сдержала крик. «Летун» стрелой летел в тёмно-синем небе, надкушенная луна летела вслед за ним.

Окончательно Веда пришла в себя от пронзительного крика Дана, выбежавшего из зельеницы.
– Клади на землю, – Веда разлепила засохшие губы и едва заметно кивнула Лесуну.
– Веда… Веда… Я сейчас пузырьки… Ты скажи какие… Я сумею… – Дан метался вокруг неё, боясь притронуться и сделать больно.
– Неси все, – Веда с трудом закрыла глаза и подождала, пока торопливые шаги мальчишки стихнут.
– Лесун! Возьми Дана к себе. Успокой… А то сгинет… Расплети мой «летун». «Мнитель» положи рядом. Сделай всё, как надо. Я не умру… пока…, подожду… – от множества слов ведунья устала и опять забылась.

Очнулась она от нежных прикосновений Водаря. Он обтирал её прохладной водой, а Дан кропил всеми каплями из всех пузырьков. Боль ушла. Веда открыла глаза. Звёзды бесконечной вереницей кружили бесконечный хоровод. Луна расплывалась огромным янтарным полукругом. Ночной лес шумел, поскрипывал и постанывал. Невдалеке Лесун срывающимся баском упевал её «летучего друга». Рядом журчал звонкий ручеёк мальчишеского голоса.
– Она смотрит!! А мы тут… нить, ну… чтоб совсем тебе легче стало. Лесун сказал… Ты лежи… – Дан тронул Веду за руку. Боль взорвалась во всём теле. Женщина чуть скрипнула зубами.

Когда боль отступила, Веда открыла уже слепые глаза. Рука Водаря всё обтирала и обтирала её, треснутый голос пытался донести ей песнь родины…
Рядом начали рыть яму.
– Зачем яма?! Зачем?!! Ты сказал, что станет легче!!! – быстрые шаги и дыхание у самого лица.
– Ты ведь не умрёшь? Нет?! Отве-е-еть!!! – тяжёлые солёные капли падали ей на обожженное лицо, худые дрожащие руки пытались обнять уже немеющее тело.

Она почувствовала, как мощные лапы Лесуна подняли её и уложили на тёплую нить. Слабеющей рукой Веда нащупала толстое стекло «мнителя». Она ещё слышала, как мальчишка, захлёбываясь от слёз, вырывался из удерживающих его цепких рук.
– Дан! – выдохнула Веда.
– Ма-а-ма-а-а!!! – исступлённо закричал мальчонка. Полный тоски вой Лесуна полоснул ночную темь. Последний жалкий всхлип старика… Веда уронила руку на стекло.

                * * *        * * *


Ирина медленно очнулась и еле разлепила жаркие веки. Темнота была полная. Ира поняла, что она слепа. Всё тело было одним сплошным ожогом. Она не чувствовала плоти, лишь боль и страх. Пошевелиться было невозможно. «Надо выбираться. Быстро. Наверх». Сознание покинуло её, и женщина провалилась в небытие.

Через какое время к Ирине опять вернулись ощущения, она не знала. Боль была невыносимой. Ира попыталась крикнуть, но смогла лишь выдохнуть. «Что теперь? Наверх нельзя. Не вернуться мне... Олег, Тимка, простите. Троша...» Несчастная женщина пальцами левой руки через силу смогла нащупать стекло «мнителя». Как могла она надавила на стекло, но ничего не произошло. И не могло произойти, Веда умерла. Из слепых глаз Ирины скатилась слеза. «Умираю. Выхода нет». Ира опять провалилась в липкий туман.

Когда она снова вплыла в свою боль, Ирина почувствовала  фонарик у левого бока. «Тогда только так. В бездну…» Неимоверным усилием она согнула руку и схватила фонарь. Боль накрыла её неистовой волной. «Попытка одна. Другой не будет». Ирина мысленно собрала жалкие остатки своих сил, резко вскинула руку с фонарём вверх и обрушила её на «мнитель». Она не слышала звона, не видела, как осколки разлетаются по пещерке, она умирала.

                * * *         * * *


Женщина очнулась. Всё тело болело. Но боль была глухой. Она провела рукой по обожжённым волосам, дотронулась до воспалённых губ длинным пальцем, скривилась, отрешённо посмотрела на разбитый «мнитель» и поползла к выходу. Тихо ухнула в его сторону и медленно стала выбираться наружу.
 
Она шагнула в погожую тёплую осень. Усталое нежаркое солнце клонилось к закату, скрываясь за верхушками высоких деревьев. Лес ласково шептал золотистой листвой, налётный прохладный ветер теребил пожухлую траву.

Женщина нетвёрдой походкой шла к зельенице. Навстречу ей опрометью летел худенький мальчишка. Не добежав нескольких шагов, он вдруг сел на колени и стал хватать ртом воздух. Прозрачные глаза его расплескались на пол-лица, губы дрожали, тонкая рука сжала горло.
– Ты?! Пришла!.. Я знал… Я верил… Я…
Женщина медленно подошла к нему и взяла на руки. Он исступлённо прижался к ней всем своим тощим тельцем.
– Я нашёл «летун». Оплавленный… Пригнал… Утешал… как мог… К Лесуну не пошёл!.. Я же ждал!.. – малыш старался говорить спокойно, но рыдания душили его.
– Всё будет хорошо, – женщина вошла в зельеницу, поглаживая его по голове.

– Я сейчас тебе… что-нибудь… – мальчонка засуетился, но не выпустил её зеленоватую с крючковатыми пальцами руку из своих маленьких цепких ручек.
– Всё завтра. Дел много. Сегодня отдых, – женщина тяжело опустилась на стул-пенёк и взглянула в окно.
Запах прелых листьев и последние лучи солнца вливались через окно. Вечер оранжевым квадратом лёг на пол комнатки, ребёнок крепко прижимался к боку женщины, обхватив её руками. Это уже было когда-то. Давно… В другой жизни…