Демон

Одну девушку преследовал демон. Он умолял ее о любви, и она сама плохо помнила, насколько давно это началось. Может быть, тогда, когда она шла по узкому мосту через реку, торопясь по своим делам, а демон, которого она не видела прежде, сидел на перилах, глядя перед собой. Был ясный день, и девушку развеселило, что создание ночи жарится на солнцепеке. А может, все началось в тот раз, когда в магазине она стояла в очереди к кассе и машинально произнесла вслух «не купить ли мне еще и конфет?», в ту же секунду всей спиной ощутив чье-то тревожащее присутствие. Обернувшись, она столкнулась взглядом с демоном, в руках которого была такая же корзинка, как у нее. У него было капризное, равнодушное и сладострастное лицо.
Вообще, он стал часто попадаться ей на глаза, и с некоторых пор девушка начала замечать в его теле некую просьбу, какую-то трепетную мольбу. «Демон… что же ему нужно?..» - недоумевала она, заметив странного преследователя, теперь безмолвно повисшего на заборе, темным пятном, мимо которого она, съежившись, проходила. «Наверно, лучше сделать вид, что я его не замечаю», - думала она. Иногда она различала, что за спиной ее поклонника в воздухе болтается закоченевший ангел, прозрачный, будто из хрусталя, с беззрачковыми и узкими глазами. Этот ангел был очень похож на саму девушку, привязанную к демону за одну из щиколоток.
Однажды, возвращаясь домой поздно, в черноте около лифта девушка почуяла чужеродное дыхание около уха. Она еле разобрала слова, спрятанные в нем: «нет ничего особенного в том, чтобы любить кого-то», просительную интонацию, и тут же раздалось звяканье стеклянного ангела о чью-то железную дверь. Девушка задрожала всем телом, и, пока она ехала вверх, сердце ее бешено билось. На следующий день, раскачиваясь на стуле и глядя из окна на демона, сидящего на ветке, она с удивлением догадалась о следующем: «пожалуй, его желание слишком сильно для того, чтобы быть произнесенным вслух». Она нашла это глупым.
Иногда это тихое преследование раздражало ее. Например, находясь вместе с ней в переполненном транспорте, демон позволял себе подходить почти вплотную и пожирать ее глазами уже с гораздо меньшего расстояния. Если она заглядывала на почту, то он уже стоял там, у окна, между шкафом и горшком с цветами. И если она шла куда-либо, например, веселиться с друзьями, то он притворялся прохожим и молчаливо следовал за ней, смущая людей своим прозрачным ангелом, болтающимся в воздухе.
В конце концов, не было уже и дня, чтобы она не встречала демона. «Это всё, вообще-то, начинает действовать на нервы… Но неужели я должна уступать его страсти только потому что она так мучительна для него?!..» - на этой мысли девушку передергивало, и она брезгливо поводила плечами.
Но вот, в один из вечеров, когда девушка вновь смотрела на улицу и на демона, сидящего на бордюре, во всей фигуре которого отражался закат, в один из подобных вечеров она впервые нашла, что, быть может, он и в самом деле хорош собой, и что его длинные черные волосы очень подходят к его виду, и что фиолетовый цвет тоже очень ему к лицу. Только подумав это, она невольно выпустила из рук занавеску, за которой пряталась от алчных глаз поклонника, и стеклянный ангел блеснул багровым. Даже руки демона, безвольно сложенные на коленях, были неправдоподобно хороши.
«Что же мне делать!» - в отчаянии воскликнула девушка, в смятении ощупывая свое лицо, - «ведь говорят, что тех, кто любит демонов, навсегда заключают в их медленный ад…» И она чуть не заплакала от своего бессилия, как всегда, не смея сказать ему, чтобы он уходил, но теперь еще и боясь обидеть. Она прочитала все, что нашла касательно любви к демонам, и результаты этих поисков не были утешительны. Она стала по-другому смотреть не только на демона, но и на ангела, что был привязан к нему. «Кто знает, вдруг этот ангел – его прошлогодняя победа, боготворившая его раньше, а теперь застывшая в своем медленном аду, когда он полюбил другую. Кто знает, если я полюблю его, может, и сама превращусь вот в это, в стеклянное равнодушие, в беспомощную запертость от мира… Кто знает, может, это уже я…» И она глядела на ангела с бесконечным, мучительным состраданием, ломая руки.
Иногда ей было наплевать даже на медленный ад, и она уже склонна была согласиться на все его безмолвные просьбы – так она была вымотана его любовью. Теперь, например, она уже не могла не слышать, что каждое ее движение отзывается физической болью в каждом его мускуле и каждой кости. «Но почему, почему именно моя любовь должна оставаться безответной?» - даже в шуме ветра ей слышались стенания демона, и ее сердце обливалось кровью от жалости к нему.
Она ходила теперь как приговоренный к смерти, равнодушно, и ничего ее больше не трогало.
И вот как-то, когда она направлялась к подземному переходу, она наперед знала, что, не успеет и войти в него, в этот частный случай темноты, как руки демона, наконец, обнимут ее, и она уже не сумеет им сопротивляться. Она прекрасно представляла это, но больше не имела сил продолжать отвергать его. В переходе было не так уж темно, и, уже почувствовав ледяные и влажные пальцы демона, заскользившие, дрожа, по ее лицу, она заметила человека, сидящего у стены с противоположной стороны, и тогда, с последней надеждой, она подалась к нему. Это был Пьеро, весь в темно-сером, он перебирал на ладони игральные кости. Увидев девушку, он вздрогнул, сморгнул, и, не сводя с нее глаз, поднялся, отряхивая свои нелепые широкие штаны. «Дело в том», - произнес он, делая шаг по направлению к ней, - «дело в том, что, по-видимому, я влюбился в вас с первого взгляда». Сказав это, Пьеро тотчас устыдился своих слов, и это было заметно по его лицу. Девушка рассмеялась, потому что она постыдилась тех же самых слов, но, в отличие от Пьеро, еще до того, как успела их произнести. Ее рассмешило это внезапное совпадение, и она несмело и с внутренним трепетом взяла его за руку, такую же дрожащую и трепетную, как ее собственная. «Наверно, не стоит нам здесь находиться», - сказала она Пьеро, - «хотя мне и все равно, где ты будешь любить меня», - проговаривая эти слова, она почти видела, как бежит кровь по его сосудам. Через плечо она посмотрела на демона, которого не заметил Пьеро и который застыл пораженный, со сдавленным сердцем, позвякивая своим ангелом, как ключом. И, несмотря на то, что она все еще ощущала его боль от каждого своего движения, как свою собственную, несмотря на все еще оставшуюся жалость к нему, она злорадно усмехнулась, и они с Пьеро вышли наружу. При свете дня он показался ей гораздо красивее, чем сначала, и краем глаза она замечала: ему тоже кажется, что в полумраке он ничуть не ошибся. Они пошли по улице, обнявшись.
У Пьеро были свои взгляды на жизнь. Он успел для себя понять, что постоянная грусть, кроме вопросов «а что это ты такой невеселый?», вызывает лишь подозрения в неблагонадежности и антисоциальности. Поэтому, несмотря на свою вечную и глубокую печаль он каждое утро тщательно вырисовывал на своем лице широкую белозубую улыбку рубахи-парня. Девушка заметила это только на пятое утро, что его знала: он попросту забыл о своем лице, настолько они были увлечены друг другом. «Послушай, но ведь без грима тебе намного, намного лучше!» - воскликнула она, пораженная. Пьеро горько усмехнулся (эта кривая усмешка была единственным проявлением веселья, данным ему от природы): «Боюсь, что в таком случае на меня немногие согласятся смотреть…» Пьеро работал клоуном в бродячем цирке. На его представлениях ей хотелось плакать и от любви и от ненависти к нему, такому знакомому и такому двуликому. Она порой замечала на этих представлениях и демона, преследовавшего ее по привычке, но он предусмотрительно старался держаться от нее подальше. «Наверно, я все еще причиняю ему боль», - с мимолетной грустью думала она.
«Дело в том», сказал ей Пьеро однажды, - «что мой цирк уезжает завтра утром». «Да, я знаю», - ответила девушка, - «И что?» - «Ничего», - проговорил Пьеро, сдерживая то, что могло исказить его филигранно наложенный грим. «Нет, не обращай внимания, это наследственное, нервный тик, доставшийся мне от дедушки… И директор не позволяет брать лишних вещей с собой… Мне это важно… Я ведь все-таки хороший клоун», - Пьеро в беспокойстве обернулся на товарищей, собиравших остатки циркового шатра, - «Это ведь моя карьера, я хочу стать еще лучше… Нет, не вытирай их, скоро пройдет, это все ветер…» Девушка слушала его и думала, что при всей изначальной бессмысленности слов существуют ситуации, в которых они как-то особенно бесполезны. «Ты совсем не должен говорить всего этого», - ободрила она его, и Пьеро вздохнул с заметным облегчением. Он обнял ее на прощанье. Она долго смотрела на то, как он уходит, не оборачиваясь.
Путь домой показался ей на этот раз гораздо более продолжительным, чем обычно. Проходя по узкому мосту через реку, она заметила демона, сидящего на перилах и смотрящего перед собой. Странно, но теперь она не ощутила ни капли жалости к его страданиям. Ангел болтался, как обычно, в воздухе над ним, и ей показалось, что на его стеклянной щеке поблескивает слеза. Очутившись на берегу, она обернулась, и впервые увидела, что вокруг демона густо клубится темно-фиолетовый мрак. И, на секунду представив, что могла бы сейчас, поддавшись, быть частью этой мутнеющей тьмы, она вздрогнула и брезгливо повела плечами.