Любовники

Странное ощущение одолевает тебя, когда ты присутствуешь при встрече бывших любовников. Опять подводит родной язык, ставящий всех на одни грабли, надевающий на всех маски мужчин. Мужской род, множественное число. Не почуять пикантность ситуации: встреча любовника и любовника. Он и он.

Он первый – твой давний и некогда планировавшийся быть одноразовым партнером. Как-то не срослось. Вернее, напротив, так срослось за год, что не оторвать без мяса. Вот он, привычный, тощий дерганый буддист, такой мистер Крокодил, отводишь взгляд вбок, уверенно шагает по улице, к примеру, Маросейка. За плечами его рюкзак. Он весь мутный, но чувствует тебя насквозь, такой мистер Крокодил. Должен был стать одноразовым, случайным, а превратился в незаменимого. Ты даже как-то хотела сделать от него аборт (ага, невнятная цитата из классика, он всегда любил тебя на юзерпике больше, чем в реале, там - в виде Хелены Бонем-Картер в виде Марлы Зингер). Так вот, мистер К. бодро шагает по улице Маросейка, по самому центру столицы нашей родины. Он ведет тебя из одного чайного домика в другой, более укромный, - тебе раз от раза открывается вся китайская Москва – и тут натыкается на него.

Назовем его, второго любовника, мистером Н. для разнообразия.

В первые минуты мистер К. не может произнести ни фразы. Ни одной осмысленной фразы. И сразу же забывает про тебя, естественно. Что вот уже год водит тебя по церемониям, а в промежутках ты планируешь аборты. А его это не напрягает нисколько. Он видит тебя рентгеном, а не УЗИ. Видит твои чакры раскрытыми или закрытыми, видит глубины мозга и переплетения извилин, но физиологию твою бренную признать не готов. Шаурму он пафосно зовет шавермой и кормит ею с рук, не подозревая, что ты всю ночь будешь мучиться несварением. Его же начальник некогда ел из этой палатки – и ничего. Не думает, что начальник был более жизнестойким, чем железный робот Бендер из «Футурамы», ему-то что.

Все эти длинные цепочки причин и следствий мистер К. мгновенно обрывает, оставляет обрывки у тебя, а сам, как сорвавшийся с поводка щенок, падает в объятия мистера Н. Ты тогда ничего необычного еще не замечаешь. Ну обнимаются мужчины. Кто-то им запрещает что ли? Мистер Н. тощ и мутен, свеж и светел. Твой многоразовый минут через пять после немой сцены с объятиями пытается вас знакомить. То есть попросту показывает на вас разными руками. Такой его тантрический жест. Ты бойко выкрикиваешь свое простое имя. Он, мистер Н., долго мнется:

- Зови меня сегодня Доули.

- А меня всегда зовите Дашей. Я не шифруюсь, - зачем-то добавляешь ты.

- Ты куда идешь?.. Подумать только, 4 года, - радуется мистер К. во всю свою флегматическую мощь. – Ты куда идешь?

- Туда, - мрачно указывает мистер Н., то есть сегодня-Доули-сэр, за наши спины. – А вы?

- А мы туда, - подыгрываешь ты, указывая рукой в обратном направлении.

Незаметно мистер Н. поворачивает за вами, ты отключаешь физиологию, то есть слух и частично зрение. Ты отчаянно не хочешь знать, что между ними было. И почему они не виделись 4 года. И почему так яростно Н. зыркает в сторону тебя.

«Я не его девушка, не дождетесь,» - хочется кричать тебе, но голос после многозначительного «мы туда» ты тоже отрубаешь. Хватит. Иногда лучше не знать.
В метро мистер Н., сегодня-Доули, громко  рассказывает про курсы пикапа, которые посещал. Про то, как целый эскалатор курсантов пикапа проехал слева и поднятой рукой.

Потом ты намеренно отключаешь слух. Последнее, что ты уже читаешь по губам, когда мистер Н. буквально хватает тебя за полы и насильно удерживает перед собой:

- …целовался с ним на эскалаторе…

- Вы целовались с кем-то? – прохладно уточняешь ты.

- Да нет же, я тебе твержу, твержу… Он, - палец упирается в мистера К., - он целовался.

- Как это мило, - говоришь, видя на этой фразе лишь затылок удаляющегося мистера Н., сегодня-Доули-сэр.

В вагон вы садитесь вдвоем, вспоминаете о слегка уже просроченной чайной церемонии.

- Какой странный этот тип, - рассеянно говоришь ты спутнику.

- Ты же заметила, у нас очень сложные отношения, - флегматично он.

Заметила? Нет же. Ты не рентген, ты УЗИ.

- А с кем ты целовался на эскалаторе… с ним? – все вместе: сложноподчиненные отношения, спутанные объятия, ревнивые взгляды, желание донести до тебя и перекричать, а главное – нескрываемая радость видеть друг друга, - все это вдруг складывается и выдает его с головой. – У вас что, был роман?

Он ухмыляется, заводит прядь волос за ухо, кивает:

- Вот можешь себе представить роман в Кащенко. Представь. И забудь.

Ты знаешь, за что находился в психиатрической больнице мистер К. Но его… друг… любовник? Он непосягаем. Он тебе интересен.

- А он за что там был?

- Все очень смешно, - мистер К. перекрикивает шум поезда. – Он когда-то просто вынес из супермаркета бутылку коньяка. Вот ты что-нибудь брала из магазинов или кафе или гостиниц?

- Ну, разумеется. По мелочи. Кто этим не грешил?

- А его посадить хотели. Пришлось отмазываться с помощью Кащенко. Неустойчивость психики. Клептомания. Все дела.

- Ты действительно мог любить его? – но этот вопрос ты не задаешь. Так же, как и множество других, остро интересующих тебя сейчас: он тоже хотел делать от тебя аборт? ты тоже видел его насквозь? и так же курил у него на подоконнике в полночь, складываясь там, как перочинный нож?..

Иногда полезно не знать. Ты временно отключаешь слух. И память.

17 июня 2010.