Писательский зоопарк

Всё течет, все изменяется  и, перетекая из одного сосуда в другой, становится его «исконным» содержанием. В недавней телепередаче Андрей Битов заговорил о своей книге  гороскопов и «писательском зоопарке», в  котором  себе он отвел место  Быка, а Василию Аксенову – Обезьяны. В соответствии с восточным гороскопом. Вдвойне порадовался образной игре живого классика потому что, лет уж семь прошло с тех пор, как довелось держать в руках рукопись романа Ульяны Глебовой(Новосибирск) под названием «Писательский зоопарк». Не предпринимая исследований на предмет того, кто у кого из вышеназванных позаимствовал  эту вполне симпатичную метафору, позволю себе бессовестно слямзить ее для своего эссе.
               
           Лошадиная песня

 Не знаю, кем по восточному гороскопу были  Владимир Гаврюшов, чьи стихи напечатаны в журнале «Новосибирск»,N2, и  Петр Степанов (чьих публикаций что-то не видно), но  и «Дядь Володя» и Петр вполне достойны канонизации, какой подверглись «в столице нашей Родины» алкоголический Венечка Ерофеев или в Питере маргинальный Давлатов.  Но вот тут –то как раз и обнаруживается «две больших разницы» между двумя столицами России всей и столицей Сибири. И не то, чтобы не хватает мрамора с медью на памятники и пьедесталы или бумаги на толстые журналы, -- харизматического «сепаратизма» провинции катастрофически недостает. Писатели—они ведь все, ввергая нас в священный трепет, либо взирают на нас из рамок в классе(классики) над головою учительницы литературы, либо обитают в Москве или Питере, приравниваясь к живущим на облаке. Некоторые заезжают к нам потрепать нас неразумных по головенкам под обложкой «Иностранной литературы». Сколько не рви струны Коля Шипилов—не докричаться ни до кондиций  таганского Гамлета, ни до степеней Александра Невского-второго, с успехом звякающего на всех телеканалах многострунным доспехом. На весь сегодняшний наличный СФО кроме иконной троицы Астафьев-Распутин-Вампилов не наскрести ни одного харизматического автора.
    Увы «дядь Володя», попавший к моей читательской радости в рубрику «разбойники пера», не стал ни вермонтским отшельником, ни вторым Варлаамом Шаламавы. Но много-много лет колымских лагерей,  не сделали его чуждым поэзии.

Я люблю побродить, поглазеть и послушать,
Чтоб настроить на лад свою серую душу,
И свою лошадиную песню пропеть,
Ни о чем не мечтать,
Ни о чем не жалеть.       

 Сакральная водка , одновременно и как заменитель философского камня, и как средство для самоусовершенствования с вполне высшего посвещения гросмейстерскими градусами льется в рассказе   «Масон».

1995?