Гайдара не похоронили даже за плинтусом

Сижу, я значит в четверг вечером, никого не трогаю, примус починяю... пардон, ко сну готовлюсь после трудового журналистского дня. И тут ближе к полуночи звонит мне из Питера Ефимов Вова – редактор « Вечерней Тюмени». «Что делаешь на выходных», значит спрашивает. А что я делаю? Да вот, собралась отоспаться дома. Через минут пять я понимаю – отдохнуть мне в этот раз не светит, Ефимов предлагает поработать на похоронах известного политика, ушедшего накануне в мир иной – Егора Гайдара . Сначала были сомнения – все-таки я в Тюмени, а прощание – в Москве, на самолетах летать боюсь до жути и вообще последний раз это дело было, когда мне только исполнилось года 4, тогда у нашей аэрофлотовской «развалюхи» двигатель отключился... А с другой стороны – чисто профессиональный интерес, да и проветриться (Вова выразился более нецензурно) не мешает. От страха, глотнув уже месяц стоящего у меня «в заначке» коньячка и зажмурив глаза, я согласилась. И понеслось... Оказалось, что Ефимов Гайдара когда-то знал, и теперь мне требуется не только сделать репортаж о похоронах, но еще и положить венок ему на могилу. Почти вся ночь ушла на изучение информации через интернет, поиск будущего места упокоения. Все менялось чуть ли не каждый час – сначала было принято решение о нормальных похоронах в субботу, потом тело политика решили кремировать, затем сами похороны были перенесены на неизвестное время, и будут полностью закрытыми. Я конечно, это связывала это с тем, что Гайдара обвиняют чуть ли не в развале страны из-за его реформ, но лишь потом, уже в Москве, я поняла, насколько это повлияло на прощание с ним.

Следующий день прошел в поиске денег. По каким-то своим каналам, Ефимов пытался связаться с тюменскими бизнесменами, оперируя фразой «каждый из них дофига чего должен Гайдару , поднялся в момент его власти». Наконец, определились, и в обед пятницы я должна была явится в главный офис «Запсибкомбанка», к самому-самому главному директору этого финансового учреждения. Ощущая себя чуть ли не тайным агентом, отправляюсь за 30-ю тысячами, которые он пообещал Ефимову. Стеклянный лифт, несущий меня на 9 этаж, и вот я уже сижу на кожаном диванчике, перед начальничьей дверкой, ожидая увидеть перед собой одного из главных финансовых воротил Тюмени. Однако вместо этого мне вынесла конвертик тонкостанная секретарша. Смущенно поблагодарив ее, выхожу обратно. Пересчитываю – в конверте 25 тысяч.
«Диман запарился» – комментирует по телефону Вова. Ну ладно, только вот как на эти деньги провернуть все, что запланировали в Москве – и кладбище, и венок ведь нужен – бог его знает. Тут я узнаю, что со мной летит фотограф Андрей. У него сейчас на руках траурные ленточки – Гайдару и почему-то Турчинскому, а так же 15 тысяч еще от каких-то «источников финансирования». В семь часов мы оказались в офисе компании «S7», которую яро рекламировала моя коллега по работе. За небольшую, в общем-то сумму мы приобрели билеты в Москву на пять часов утра, и отправились готовиться в полету.

Друзья мои, скажу я вам – рекомендации по поводу ста грамм коньяка, употребленные перед полетом – самые что ни на есть правильные. Мы этим пренебрегли, за что потом и рассчитались по полной. Рассчитывали-то мы на аэропорт, но там теперь продается только пиво. В маленьком, зеленом самолете мы ощутили все прелести перелетов. Поскольку затекшие и онемевшие ноги не давали мне уснуть, а крутившиеся в голове воспоминания о различных авиакатастрофах последних лет порождали тихую панику, я принялась перебирать в голове информацию, полученную из «источников» – интернета, Ефимова и журналистки Елены Токаревой, у которой мы должны были ночевать. Вернее, Андрей – у меня были небольшие планы на своих друзей, коих у меня в столице немало. В общем, в Москву мы летели, зная, что прощание с Гайдаром состоится 19 декабря, в 12 часов, в траурном зале Центральной клинической больницы. Затем тело предадут огню. Об остальном – где и когда будут сами похороны, которые должны пройти в узком семейном кругу (к которому, как мы предполагали, относятся и различные «тайные управленцы» нашей страны) оставалось только догадываться.

В аэропорту приземлились через два часа с небольшим, и тут же отправились искать кофейный автомат. В голове – какая-та муть, в глазах – краснота, в планах – похавать, купить «мыльницу» для подстраховки (она потом весьма и весьма пригодилась), и отправится на церемонию прощания. В общем, все цели мы достойно и довольно быстро выполнили, успев поразиться и удивиться тому, что цены в Москве на еду и технику однозначно ниже, чем в Тюмени. Добрались мы до ЦКБ около 11. Искать ритуальный зал не пришлось – на него однозначно указывала длиннющая очередь, которая затем растянется до самого Рублевского шоссе. Кстати, там же отметились какие-то старушки, стоящие с выборными плакатами с изображением Гайдара и надписью «Говорят все – делает он». Их тут же побежали снимать корреспонденты какой-то зарубежной медиакомпании, разговаривавшие на немецком.
Охранники, пропускающие народ, практически сразу пустили нас внутрь. Сначала, конечно, потребовали аккредитацию – да какая может быть аккредитация на поминальном мероприятии? Согласившись с нашими аргументами, они все-таки отступили. И тут же «повернули» какого-то журналиста из мелкой газеты.

Перед вылетом я начиталась о Егоре Тимуровиче всякого – и положительного, и отрицательного, причем последнего намного больше. Тем больше была удивлена, увидев скопление народа. Атмосфера, которая царила в общей очереди – траурная и грустная. Кто-то из старшего поколения даже плакал, в основном женщины. Происходящее в траурном зале наводило жуть. Посередине небольшого, в общем-то, помещения, стоял гроб, вокруг него – множество цветов. Слева от него – родственники и друзья, прямо и справа – журналисты и любопытствующие люди. Знаете, бывают такие товарищи, которые обожают подобные мероприятия и с удовольствием «тусуются» в толпе. Гроб был отрезан от публики столбиками с красными шнурами, внутри «периметра» проходили люди с улицы с цветами, и выходили обратно. Кто-то перепрыгивал через траурное ограждение, периодически оно падало, вызывая в толпе вздохи. А вообще было тихо, печальную классическую музыку перебивали лишь вспышки фотокамер. Некоторые из журналистов сидели на заднем фоне чуть ли не на голом полу, строча новостные заметки прямо в режиме «он-лайн». Подавив неуместную зависть к техническому прогрессу у московских СМИ, я оставила фотографа там, а сама направилась к «виповскому» выходу, который располагался с другой стороны здания.

А вот с «виповского» входа настроения были другие – обыденные и какие-то чуть ли не тусовочные. Сюда приходили различные политики, артисты, друзья семьи и прочие, приближенные к ним – все они были знакомы и сбивались в небольшие стайки. Там же вертелись и собровцы, омоновцы и даже представители ФСБ. Они не обращали внимания на то и дело щелкающие вспышки, а лишь внимательно осматривали территорию. Въезд для «випов», кстати, находился как раз напротив этого входа, не хватало лишь красной дорожки. В ворота заведения периодически заезжали тонированные иномарки с мигалками. Правда было их немного – как выяснилось потом, пребывание главных медийных лиц в политике здесь не планировалось. Как потом отметил один из телевизионщиков – «хрен бы нас тогда вообще сюда пустили».

Кстати, журналистов было много. Наверное, даже больше, чем самих випов. Поскольку было довольно холодно, все набились в этот маленький зальчик. Периодически в толпе возникало оживление, когда проходил тот или иной политик или артист. Так, с самого начала в толпе вертелись Алексей Митрофанов, Борис Немцов, Григорий Явлинский, Аркадий Дворкович. Разглядели медийных лиц – Михаила Швыдкого, Евгению Альбац, Ирену Лесневскую, Леонида Парфенова, Евгения Ясина, Юлия Гусмана, Николая Сванидзе, Льва Пономарева, Алексея Венедиктова, Бориса Надеждина, Сергея Ковалева, Алексея Навального, Татьяну Дьяченко, Аллу Гербер, пришедшего в последний раз взглянуть на своего политического противника Андрея Лугового. Заметили и министров Эльвиру Набиуллину, Андрей Фурсенко, главу Центробанка Сергея Игнатьева, режиссера Марка Розовского, писателя Владимира Войнович.
Ближе к часу появилась вдова первого президента Наина Ельцина вместе с дочерью. Она не пыталась сдержать слезы, постоянно прижимала платочек к глазам, ее поддерживали под руки.
«Старая гвардия уходит, – вздохнул какой-то старичок, стоявший рядом со мной. – Жалко ее – почти всех растеряла.»

Вообще, разговоры в толпе были весьма интересными.
«Хороший он человек был, сжег сам себя, – сетовал один из стоящей в стороне тройки господ в дорогих пальто. – Затравили его за реформы. Не он бы, совсем бы в заднице были...».
Слова сожаления слышались отовсюду. Появившийся из «неоткуда» Николай Сванидзе выступил перед журналистами:
«Он был тем человеком, само физическое присутствие которого создавало для окружающих определенные нравственные ориентиры, – глухо и задумчиво рассказывал он, смотря куда-то вверх. – Поэтому это потеря огромная, и главное невосполнимая. Он был и человеком поступка, и человеком высочайшего интеллекта... и человеком огромной личной порядочности, что вообще среди политиков редко встречается».
Вообще, о светлой и мудрой голове Гайдара говорили много, и не только на камеры, но и между собой.
«Мало кто знал, но ведь он и сейчас держал руку на пульсе, – рассказывал один из хорошо одетых мужчин. – И все эти программы – с его же подачи, с его осмысления. Правительство часто обращалось к нему за консультацией и ценило его мнение».

На улице кто-то выловил Немцова, и он начал рассказывать о своем отношении к личности почившего. Вокруг сразу же образовалась толпа с камерами и диктофонами.
«Вот все сейчас обвиняют Гайдара в его реформах и в том, что у народа пропали все сбережения. А тем временем настоящие виновники находятся на свободе, радуются жизни здесь и за границей. Вот кого уже давно нужно выловить, да посадить. А если бы не Егор Тимурович, кто знает – может все бы закончилось гражданской войной. Он поменял свою политическую карьеру на более-менее нормальную жизнь народа», – пафосно закончил он.
Во время этого «отвлекающего» маневра мимо провели какого-то неприметного человека с охраной. Выглядел он степенно, но что-то кавказское было в его лице. Кстати, позднее эту же личность водили в туалет под охраной двух омоновцев. Кто это был, так и не было ясно. Кстати, мы все время высматривали известного в кулуарах американского политика Генри Киссинджера (вроде этот крутой дедушка познакомился с Вовой, пока тот учился в Америке). Дипломатическую машину с флагами США мы разглядели, а вот его самого – к сожалению, нет.

Прощание решили продлить на час, до двух – слишком уж много народу пришло. Как выяснилось позднее, посмотреть на «отца реформ» пришли около 10 тысяч людей.
Журналисты долгое время караулили Чубайса – без него бы прощание явно не обошлось бы. Последние часа полтора все ждали, когда же он выйдет с обещанным комментарием, однако так и обломались. Он лишь быстро мелькал из комнатки, куда периодически заходили врачи, в траурный зал и обратно. Вместе с ним за руки вели то вдову усопшего, то Наину Ельцину.
Политики Виктор Черномырдин, Сергей Степашин, Михаил Касьянов решили выделиться, а может наоборот – не светиться, и отправились на прощание через общий вход.

Ближе к двум часам в виповском «предбаннике» появились какие-то плачущие люди, а одна из дам в траурной повязке возмущалась – почему прощание Гайдара еще не закончилось, ведь у них назначено на 2 часа. Их, постоянно извиняясь, быстренько завели в какую-то комнату, видимо попытавшись объяснить ситуацию. Тем не менее, портрет на стенде, где ставят фото того, кого хоронят, сменили на фото женщины с траурной ленточкой.
Прощание подходило к концу, осталась лишь провести гражданскую панихиду – священника не приглашали, поскольку Гайдар не был верующим. Тем не менее, среди випов наблюдался и непонятно какой конфессии принадлежащий священнослужитель – в лиловой шапочке, в черной рубашке. Около трех часов после полудня представителей СМИ начали потихоньку выпроваживать на улицу. Мы отправились перекусить, а затем – на Новодевичье кладбище. Честно говоря, ноги уже настолько горели от постоянного стояния и беготни туда-сюда на каблуках (да-да, и не нужно улыбаться, не рассчитала), что никуда не хотелось. Тем не менее, приняв болеутоляющее, мы направились ко входу Новодевичьего.

Как бы мы не старались, но там мы оказались ближе к пяти. Москва – не Тюмень, и расстояния здесь довольно значительные. Охранники рассказали нам, что никакого прощания сегодня не предусмотрено, да и вообще никакого разрешения на захоронения здесь Гайдара нет, и вряд ли будет. Мы начали продумывать логически – гражданская панихида длилась как минимум до 4, затем тело еще нужно кремировать. Затем до места захоронения нужно еще доехать, а в темноте бродить с лопатой по кладбищу и упокаивать прах никто не будет. Со спокойной совестью мы направились по своим делам. Вечером, созвонившись с Еленой Токаревой, автору известного сайта «Стрингер», поехали к ней домой. Живет она в доме рядом с гостиницей «Космос» – той самой, по окнам которой когда-то в «Ночном Дозоре» на крутой тачке проехалась вампирша Жанна Фриске. Кое-как отыскав нужный нам «сталинский дом», мы наконец, позвонили в дверь журналистки и писательницы. Встречены мы были безумно вкусным горячим борщом и обалденными свежими котлетками. Андрей сразу же завалился на боковую – он не спал двое суток. За беседой мы с Еленой просидели до часу, разглядывая фото с похорон и выискивая знакомых.

Утречком, залив в себя по две чашки кофе и утеплившись, мы отправились на погост. Накануне, в толпе, мы услышали, что Гайдара захоронят рядом с ушедшим Тихоновым. Только на Новодевичьем мы поняли почему – на этой аллее находятся все знаменитости, которые ушли в иной мир недавно, было и свободное место. Рядом – стена с пустыми местами под урны. Тем не менее, праха Егора Тимуровича здесь не было. Мы облазили все кладбище – и старое и новое. Тут же наткнулись на рабочих, устанавливающих какой-то памятник. Однако, никаких признаков похорон здесь не было, лишь меняли монумент какому-то ученому, почившему в начале двадцатого века. Опросив сотрудников Новодевичьего, которые находились на территории погоста, выяснили, что Гайдара здесь нет. Через несколько часов мы, не найдя на заснеженной территории никаких следов, указывающих на его захоронение, сделали вывод – если и будут хоронить, то позже. И отправились в магазинчик, где торгуют венками.

Мы смогли разговорить женщину – продавца. Выяснилось, что на Новодевичьем Егор Гайдар захоронен не будет. Какая-то общественная организация заявила, что если родственники попытаются это сделать, они устроят скандал, и не пустят гроб с телом. Когда было принято решение о кремации, они пообещали изъять урну. Заявили, что устроят митинг у ворот кладбища, даже если просто подпишут разрешение на захоронение на Новодевичьем. «Поэтому, видимо и не разрешили, – поделилась женщина с нами. – То, что он не будет захоронен здесь – это 99 процентов. Дело в том, что если бы им даже тайно подписали разрешение, все равно родственники должны были оформлять документы. Вообще, неофициальная информация такая – его прах развеят с вертолета в Подмосковье. Будет оговорено, что решение было принято «из семейной традиции» – мол, деда и отца постигла та же участь. А все – из-за ненависти человеческой. Хотя сама эта ситуация гадкая... Понимаю – пострадали все, но почему он-то один виноват? Ельцин вон лежит – все нормально. Если бы «сверху» захотели бы, то и Гайдара нормально похоронили . Только вот им этого не нужно, они уже открестились от него».

Накануне поездки я обнаружила на сайте «российской писательницы, публициста и строительницы» Ирины Дедюховой гаденькую запись: «Гайдар – будет последним, про которого скажут, будто «переносят его похороны на другой день», что «похороны будут непубличными – с покойным будет прощаться семья». Как бы в некоторых рамках приличий, типа, чтоб не обижать всех желающих проститься. На самом деле все понимают, что родные пытаются скрыть адресок упокоения этого «известного экономиста и политика». Однако все тщетно, лежать спокойно в этой земле никто из них не будет». Видно, эта мадам была как-то связана с теми людьми, кто не дал предать земле политика.

Поняв, что венок-то нам по сути класть и некуда, мы отправились поминать покойного. Затем, ближе к вечеру было решено сфотографировать памятную ленту, которую мы везли из самой Тюмени, около вечного огня. Когда мы уже были на Красной Площади, и начали доставать ленточку, откуда не возьмись, появился милиционер. Он строго – настрого запретил нам это мероприятие, и объяснил чем это грозит – большим-большим штрафом, или тремя днями в «кутузке». Решив не рисковать – а у нас уже были билеты на ночной рейс в Тюмень, мы отправились в аэропорт.

Сидя к уютном кресле самолета, думалось о многом. Не могу представить, кто же взял на себя такую ответственность – лишить человека упокоения в земле. Даже серийных убийц, последних сволочей хоронят на кладбищах. От всего услышанного, в кулуарах и прочих местах, родилось понимание – что никакой Гайдар не был скотиной, который перевел все деньги россиян на какой-нибудь свой счет в швейцарском банке, а затем объявивший реформы, чтобы скрыть это. Был просто слишком умным человеком, который, кто знает, может и быть-то не хотел в политике. Человеком, мозги которого использовали до последних минут его жизни, а когда он умер, не позаботились даже о человеческих похоронах. В общем, у нас в народе, как в песне Высоцкого «Дали вчера свободу, что я с ней делать буду». Так же и у нас – дали свободу, а потом, того, кто этому способствовал, растоптали и пошли дальше.