Танки на крышах. Ч 1, гл. 3

                                Г л а в а   3

          Оказывается, в «Боингах» есть микроволновые печи и там подают еду горячей! А в спинках каждого кресла вмонтированы жидкокристаллические телевизоры! Для каждого позадисидящего! С девятью каналами! С наушниками и дистанционным пультом! Полдороги я нажимал на все кнопки в разных сочетаниях. Музыки сколько хочешь. Фильмы, «Дискавери», новости - все, что душе угодно. На одном из каналов постоянно была географическая карта с маршрутом нашего движения и со схематическим самолетиком, показывавшим наше положение в каждый конкретный момент. А вот порнухи не было нигде. А еще турецкая авиакомпания! И еще одно, что досаждало – стюардессы разговаривали очень вежливо, но непонятно. Английский у них слабоват, не отработан. Хорошо, я хоть по-узбекски немного калякаю. Кое-как объяснились.
         Турция встретила меня довольно прохладно. То есть самим-то туркам было на меня ровным счетом наплевать. Но погода была омерзительная. С моря дул холодный ветер. Только что прошел дождь. По небу неслись тяжело беременные черные тучи. Люди не в пример мне были одеты довольно тепло. И это называется южное побережье Черного моря?
         Как я и предполагал, восемьдесят долларов за турецкую визу были совершенно ненужной тратой. Считай, я просто спустил их в унитаз. (Выкинул на ветер, швырнул коту под хвост и т.д. Хотя, 80 долларов в жопе - это для кота не так уж и плохо, а?). Узбекистан отчаянно борется за неприкосновенность чужих рубежей даже на уровне авиакасс, а между тем за «бугром» уже много лет поток транзитных пассажиров устремляется непосредственно в зал ожидания, минуя паспортный контроль, и никого не волнует, кто и куда отправляется дальше. Если отчизна не возражает против отъезда, то ничей паспортный контроль не любопытствует, где конечный этап вашего вояжа. Это забота ваша и той страны, в которую вы отправляетесь.

          До следующего перелета было восемь часов. От нечего делать я стал ходить по аэропорту. Огромное здание, раза в четыре больше нашего. Само так получилось, что я превратился в праздного зеваку и принялся рассматривать товары в многочисленных магазинах. Чего только нет! Когда взглянул на ценники, мне захотелось стать турецким  миллионером. Ха! Пару раз плюнуть. Пошел в обменник и поменял один доллар на миллион турецких лир. Не помогло. Для приобретения более или менее приличной вещи нужны миллиарды.
         Около одного из кафе учуял запах кофе. Ну это-то я могу себе позволить? Фигу с маслом! Оказалось, что чашкой кофе может себя побаловать только мультимиллионер. Она стоила четыре миллиона. Таких затрат я позволить себе пока не мог, я не Билл Гейтс.
         Почти рядом с кафе располагался маленький, но красиво оформленный часовой магазинчик. Там я впервые в жизни увидел знаменитые на весь мир «Ролексы». Да, их я бы поносил!    

         Мне всю жизнь на удивление не везло с часами. Первым серьезным таймером у меня были часы, которые мне подарила семья моей первой жены ко дню нашей свадьбы. С дарственной надписью. Через четыре года я, в стремлении навсегда вытравить всю эту семейку из памяти, зашвырнул их подальше в Неву с Дворцового моста в Ленинграде. Примерно в то место, откуда «Аврора» в кино стреляла по Зимнему. Все электронные часы, которые мне доводилось носить после этого, сходили с ума уже через несколько дней после покупки и круглые сутки показывали точное местное время – "88:88". Потом были одни удачные часы с красивым браслетом, но с неудачным самооткрывающимся замком на нем. Они несколько раз слетали с моей руки в самых неподходящих местах, правда, без особых последствий. Но как вскоре выяснилось, все это были лишь мелкие репетиции. «Премьера» состоялась в г. Николаеве, где я гостил у своего младшего брата. Они упали с четвертого этажа на голый асфальт. На следующий день я купил себе там же другие – «Чайка». Красивые, с черным циферблатом и красной крапинкой на секундной стрелке. Через неделю они встали, но пошел в противоположную сторону циферблат. Как самый уникальный образец продукции отечественного часового производства, я до сих пор храню эти часы у себя дома. После них, обидевшись, несколько лет я вообще не носил часов, и даже к этому привык. Считать пульс у больных я научился без секундомера с ошибкой до двух ударов в минуту. Потом я периодически пользовался какими-то случайными дешевыми часами, но с ними тоже происходило что-то непотребное. Одни останавливались, другие запотевали изнутри и разглядеть что-нибудь становилось невозможным, третьи бессовестно врали. Музыкальные, вместо красивой мелодии, вскоре выдавали с заиканием что-то вроде «Чижика-пыжика», потом начинали сипеть и фальшивить, а в конце всякое изображение в них просто исчезало с экрана. Замены батареек хватало недели на три. Поняв, что мне грозит разориться на их постоянной покупке, я от электронных часов отказался навсегда. Следующие серьезные часы появились у меня лет через десять. Их подарили мне моя дочь от первого брака со своим мужем в день моего пятидесятилетнего юбилея. Самозаводящийся «Ориент», специально привезенный из Эмиратов. В них я купался в Средиземном и Эгейском морях. Удачный попался экземпляр, если не считать, что указатель дней и чисел в них усоп на второй день. А потом с циферблата стали постоянно отпадать цифровые риски и заклинивать стрелки. Восемь раз их пришлось вскрывать и приклеивать эти чертовы палки на свои места. Кроме затрат на перманентный ремонт, они из-за этого утратили свою герметичность. Вот в этих часах я и отправился в Замбию. Но к этому времени они уже стали «пожилыми».
         Перелет в Дубаи мало чем отличался от первого отрезка пути. Но аэропорт меня потряс. Истамбульский по сравнению с ним - детская песочница. Зачем такой маленькой стране такой громадный аэропорт? Было впечатление, что он занимает всю территорию Эмиратов и все арабы живут в аэропорту. Идеальное место для шпионов и преступников: если тебе понадобилось надежно спрятаться, езжай в аэропорт. Найти тебя там может быть только чистой случайностью.      
         Как-то странно было составлено расписание. В Турции я просидел восемь часов, в Эмиратах же я только вошел в здание, а на табло уже светилось, что идет регистрация и посадка на Йоханнесбург. Хорошо, что я спортсмен: успел  добежать до сектора, а по дороге еще и забежать в диспетчерскую службу и попросить переоформить мой чемодан, поскольку, по совету племянника Каюма, который привез мне билет, я оформил его только до Дубаи. И еще успел поразиться в службе информации длинному ряду «матрешек», упакованных в черное по самые глаза. Но какие глаза! Восток... Однако самым неожиданным и удивительным было сочетание их нарядов с той ловкостью, с какой они стучали по клавишам  кейбордов своих компьютеров.
         Весь мой забег составил минут десять. По нагрузке и расстоянию это примерно четыре круга по стадиону с гантелями в руках. Однако! «Есть еще порох...». Но все выпитое в дороге выветрилось уже к концу забега. Обидно.

         Перелет из Дубаи в Йоханнесбург - самый тяжелый этап пути. Больше девяти часов. Время преимущественно ночное. Все спят, поговорить не с кем. Стюардессы во всем красном с чем-то белым, намотанным вокруг лица. По-английски понимают еще хуже, чем турчанки, но все время улыбаются. И кормят два раза. А потом еще катают по проходам столики с разными красивыми напитками, бередя воображение и пробуждая первобытные инстинкты. Но пришлось их в себе подавить, потому что уже нельзя. Нельзя расстраивать профессора запахом перегара. Версию об убежденном трезвеннике надо беречь, как полковое знамя.
         Я пытался объяснить стюардессам, что сидеть девять часов почти неподвижно и при этом столько есть вредно для здоровья прямой кишки. Но из-за их проблемы с языком они так ничего и не поняли, а на себе показывать я не решился. Они могли не так меня понять.
         Из всех слов, с которыми они ко мне обращались, я понял только «сэр». Всю дорогу. К прилету обсэрили уже с ног до головы. Но странное дело: когда к тебе так обращаются, начинаешь относиться по-другому даже сам к себе. Невольно выпрямляешься. Это тебе не наш «товарищ» или «гражданин». Или даже средневековый «сударь».
         Я сказал своему соседу, что теперь ко мне «на дохлой козе не подъедешь». Но поскольку английского смыслового аналога этой фразы я не знал, мне  пришлось перевести ее дословно. Он долго вглядывался в выражение моего лица, а потом задал всего два вопроса: являются ли в моей стране дохлые козы средством передвижения, и каково должно быть минимальное расстояние от козы до сэра? На первый вопрос я ответил, что в моей стране коз нет, там только козлы. До обсуждения второго вопроса мы до конца пути так и не дошли. Серьезная это штука - языковый «барьер».
         Самым большим развлечением в полете было следить по карте на телеэкране за нашим передвижением. Вот мы над Индийским океаном. А вот уже и восточное побережье африканского континента. Справа от себя оставили  Занзибар и Килиманджаро. Чуть позже слева пропустили Мадагаскар. С ума сойти! Мог ли я себе  представить, что когда-нибудь окажусь здесь? Но пока наблюдал за этим, насидел себе на ягодицах серьезные мозоли. Еще бы пару часов лету и они могли превратиться в неизлечимые пролежни.
         В Йоханнесбурге я тоже попросил переоформить мой чемодан до Лусаки. Успел только выкурить сигарету, и - на последний этап. И опять бегом. Во-первых, потому что посадка заканчивалась. А во-вторых, потому что необходимо было размяться. Гиподинамия, как утверждает наука, ведет к скорой смерти. «А помирать нам рановато...». Но этот этап был уже «финишной прямой».
         Цвет изменился довольно резко и отчетливо. Если из Дубаи до Йоханнесбурга летели еще какие-то белые и цветные граждане, то на этом перелете единственным белым оказался уже только я.