Мир. Эволюция

        ... В начале мир возложили на крылья бабочки. Кому-то бабочки казались воплощением грезной красоты. А поскольку мир был юным и чистым, то всем казалось, что союз с бабочкой - это очень гармонично. Но... век бабочки недолог, очень недолог, всего-то мгновение. Крылья рассыпались в прах, и мир очутился там, откуда пришел - в бездне и полном страхе перед будущим.
        Потом мир положили на крылья ворона. Ворон был черным и блестящим. Ворон был сильным и не любил говорить. И постепенно черный цвет стал не только цветом ворона, но и цветом всего мира. Мир не понравился ворону. Ворон не хотел носить его на своей спине и своих крыльях. Ворон хотел создать свой собственный. Он бросился вниз и разбился о невидимую преграду. А мир снова вернулся домой - в темноту и страх перед будущим.
        Потом мир положили на спину кошке. Кошка была прекрасна и своенравна, своевольна и гибка. И мир лежал у ее ног, загипнотизированный зеленым сиянием ее раскосых глаз. Кошка очень понравилась миру. Но кошке не нравился никто. Особенно те, кто давят ей на спину и заставляют подчиняться своей воле. Она устала терпеть, зашипела, сбросила ношу со своего прекрасного тела и ушла. И мир уныло вернулся к себе домой - в пропасть и страх перед будущим.
        Затем мир положили на спину льва. Миру было там хорошо и уютно. Он чувствовал себя младенцем. Он чувствовал себя в безопасности на этой мощной, сильной, благородной спине. Мир даже научился мурлыкать, как кошка, от удовольствия. Но... лев был молод. И ему нужно было завоевывать себе прайд. Когда со старым хозяином было покончено, лев начал убивать детенышей своего предшественника. Мир был поражен таким контрастом между красотой, благородством и... убийством, между жизнью и смертью. Мир чуть не сошел с ума, настолько его поразило все это. Мир вернулся к себе домой - в бесконечное, прохладное лоно, забился в самый дальний его угол и неколько веков отказывался выходить на свет из своей черноты и страха перед будущим.
        Потом мир оказался на спине коровы. Было тепло и пахло чем-то родным. И постепенно мир стал отходить от шока. Мир попил молока. Потом еще. Потом еще и еще. Хорошо было миру. Сыто. Только вот глупой была корова. Очень глупой. И мир сбежал, на ходу вытирая следы от молока вокруг губ. И снова один и в темноте. И снова все тот же страх перед будущим.
        Потом мир поместили на спину кита. Мир был счастлив в воде, в ветре, в закатах и восходах. Но... киты не живут на поверхности. Они живут глубоко под водой. А мир был неприспособлен к длительным погружениям, к давлению воды и перегрузкам. Однажды мир незаметно соскользнул со спины кита, и течение принесло его обратно - во влажную бесконечность и страх перед будущим.
        Мир снова возложили на спины. На этот раз - атлантов. И постепенно мир стал понимать, что испытывает какие-то непонятные чувства от соприкосновения с их крепкими спинами, стальными мускулами, огромными грубыми ручищами и потными, никогда не мытыми затылками. Но... атланты - всего лишь люди. И со временем они заспорили о том, чья ноша тяжелее, и кому живется труднее других. Спор перешел в драку. И мир снова был сброшен в небытие и давно знакомый страх перед будущим.
        Мир положили на спины слонов - сильных, умных животных-долгожителей. И миру там было в общем-то неплохо. Только вот слоны стояли на спине огромной, еще более мудрой черепахи. И, естественно, что в один прекрасный день, спустя очень много веков, панцирь черепахи лопнул от тяжести. И один из слонов очень испугался вида крови. Он встал на дыбы, заревел на всю вселенную и рванул, куда глаза глядят, позабыв не только о мире и своем долге перед ним, но и о своих сородичах. И мир снова рухнул, все туда же, все в тот же страх перед будущим.
        Теперь (во избежание дальнейших катастроф) мир лежит в теплой, мягкой, очень удобной постельке. Он лежит там уже очень давно. Настолько давно, что стали появляться пролежни. От отсутствия чего-либо происходящего, от полного отсутствия какого-либо движения он давно уже потерял рассудок. Его ноги и руки окончательно отрофировались. От него неприятно пахнет. На него неприятно смотреть. Еще более неприятно от того, что он уже давно и абсолютно забыл о желании вставать. Он не вспоминает о своем доме. И он начисто лишен какого-либо страха перед будущим...
       
2010 г.
©Regiel