Свободу Анджеле Дэвис!

   Неестественно большой диск закатного солнца коснулся краем идеально ровной, без единой складки, словно накрахмаленная ресторанная скатерть, поверхности океана. Лишь у самого берега скатерть морщилась ногами выходящей из воды девушки. Тропическая ночь еще не накрыла собой пустынный пляж, и было хорошо видно, что купальщица — блондинка. Полностью нагая. Вот она ступила на мельчайший коралловый песок. Белоснежный днем, а сейчас отливающий розовым. Оперлась рукой о ствол нависшей над водой пальмы. Капельки воды на ее загорелой коже мерцали в лучах заходящего солнца, словно бриллианты. Девушка наклонилась — тяжело качнулись большие груди — и принялась отжимать мокрые волосы. Оранжевое светило уютно устроилось в изгибе ее тела. В том месте, где талия плавно перетекает в крутое бедро. Дико завопила кошка.

   Пенсионер Волозов вздрогнул — видение рассеялось.

   — Чтоб тебя! — замахнулся мечтатель на хвостатую мерзавку.

   Полуденное солнце стояло в зените, и все тени попрятались от жары под своих обладателей. Пенсионер Волозов сидел на скамеечке у детской песочницы и если бы не широкополая шляпа, защищающая голову от гадящих сверху птичек и палящих лучей солнца, он вполне мог заработать солнечный удар. Волозов в который раз выжидательно посмотрел на дверь подъезда. В этот момент она натужно отворилась и из подъезда, словно гигантский тушканчик, выпрыгнул председатель домового комитета. Влекомая тугой пружиной, дверь разочарованно просвистела мимо тела и с громким стуком захлопнулась. Начальственное лицо осмотрелось, много ли свидетелей его несолидного поведения и, увидев пенсионера Волозова, направился к нему.

   — Здравствуй, Петрович! Ты это чего здесь?

   — Да вот, воздухом дышу, — пенсионер с сожалением затолкал упирающуюся голую красотку в глубины памяти. — А вот скажи мне, тов.Бататов, что с Анджелой Дэвис, не в курсе?

   — С кем? — от удивления тов.Бататов выронил сигарету, которую только собрался прикурить.

   — С Анджелой Дэвис. Да вспомни! Ее американцы в тюрьму посадили, а в наших газетах кампанию развернули в ее защиту. Мы на заводе в цехе петицию заокеанским империалистам подписывали с требованием «Свободу Анджеле Дэвис!». У нас писали, что она американская коммунистка, за что и пострадала, а потом оказалось, что вроде как террористка из «Черных пантер».

   — Да ты с чего про нее вспомнил? Лет-то сколько уже прошло.

   — А сегодня по телевизору в «Утренней почте» Аллу Пугачеву показывали. Так она со своей прической, ежели ей рожу гуталином навозюкать, да губы себе покусает, так вылитая негрита. Вот мне Дэвис на ум и пришла.

   На плечо пенсионера спланировала большая черная птица. Любимец Волозова, ручной говорящий ворон Борис, вернулся с прогулки. В клюве у птицы что-то поблескивало.

   Тов.Бататов вспомнил скандал с фамильным золотым репетиром на золотой же цепи, который ворон похитил у жильца их дома Полковника:

   — Часы-то Полковнику вернул?

   — А куда деваться? Пришлось, — орнитолог-любитель подставил ладонь и ворон уронил в нее золотую серьгу с большим рубином. К дужке серьги прилипли окровавленные кусочки плоти.
 
   — Борис, ты опять девушкам уши рвал? — укоризненно покачал головой пенсионер Волозов.

   — Каррр-асиво! — откликнулся ворон.

   — Я понимаю, что красиво, но девушкам больно.

   — Херррня! — убежденно возразила птица и склонив головку набок, хитро взглянула черной бусиной глаза на представителя домовой власти.

   Тов.Бататов заглянул Волозову в ладонь, поцокал восторженно языком и спросил:

   — Петрович, а долго его на это дело пришлось натаскивать? Ну, чтобы добытчиком сделать?

   — Да и совсем не пришлось, — хозяин любовно погладил птицу. — У них же это на уровне инстинкта — таскать все яркое и блестящее. Вот одно плохо — повадился уши женщинам рвать. С мясом. И ведь, подлец такой, вырывает только золотые сережки, на бижутерию со стекляшками даже не смотрит.

   — Каррр-асиво! — заверил его Борис.

   — Красиво-то, красиво. Вот только серьги все разные. Ни одной пары подобрать не могу. Что вот с ними делать, ума не приложу?

   — Анти-кваррр!

   — Да какой там антиквар? — махнул рукой пенсионер Волозов. — Я с тобой, скорее, рецидивист.

   — Анти-кварррецидивист, — согласился ворон.

   — Петрович, — встрял в диалог тов.Бататов, — так если не знаешь что с ними делать, может мне отдавать будешь?

   Подобное предложение явно не устроило подпольного золотодобытчика, и Волозов быстро сменил тему.

   — Тов.Бататов, вот ты лицо — облеченное властью. Можно сказать, у первоисточников обитаешь. Скажи, долго ли еще Перестройка длиться будет? А то уж, который год перестраиваемся, а все на месте топчемся. Получается не Перестройка, а Перестойка.

   — Ну, это вопрос серьезный, — глубокомысленно отозвался тов.Бататов. — Не уличный. Пойдем-ка к себе, за стаканчиком обсудим.

   — Каррр-межка! — радостно завопил ворон и полетел впереди друзей к двери, ведущей в подвал.