Дочь Перуна

Моментально вспомнились не в меру щедрые подарки, оставшиеся в светёлке. И ещё никто не смог её до конца убедить, что она действительно не может вернуться назад в свою жизнь, или в своё сущее, как здесь говорят. Вполне может оказаться, что для волхвов, про которых рассказывала Добродея это пустяки не стоящие внимания. Если уж они смогли перевести её сюда, то, возможно, смогут проделать это ещё разок, в обратном направлении. Вот только захотят ли? А если сделать так чтобы захотели? Ха! Легко сказать. Это же не кто-нибудь, а волхвы. Вон, одна только Добродея чего стоит. Сделаешь с такими, как же. Хотя если она им зачем-то нужна, может и стоит попробовать? Главное в этом деле не торопиться и не наломать дров. Опять таки следует осмотреться и вникнуть.
- Ну, я пошла покуда. Дальше ты уж сама ягодка. Да к трапезе поспешай. – снова вмешалась в ход Любкиных размышлений Анея, и раскланявшись, вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Любка, оставшись одна, вздохнула, растерянно постояла посреди полутёмной, ароматной баньки и, раздевшись, принялась за мытьё. Она прямо физически ощутила особенную теплоту и истому, разлившиеся по нагому телу, которые можно испытать только в бане. До сих пор, девушке никогда не приходилось иметь дела, ни с вениками, ни со щёлоком, ни с кадушками и ушатами. Всё вокруг ей было в диковинку. Не смотря это, Любка сама себе, удивляясь, деловито наполнила самый объёмистый из этих ушатов и с опаской, капнула в прозрачную воду неизвестную жидкость из таинственной бутылочки, которая, дожидаясь своего часа, стала странно горячей. Когда Любка взяла её в руки она буквально обожгла пальцы. Капелька, попавшая в воду, мгновено растаяла молочным облачком, и к парному травяному духу тот час прибавился лёгкий сладкий аромат, медленно расплывавшийся по баньке.
- Ха. Всего лишь духи, - с легким разочарованием заключила Любка, теперь уже абсолютно не боясь превратиться хоть в целый отряд земноводных или пресмыкающихся. Одно насторожило и озадачило девушку: откуда она, до сих пор видевшая в своей жизни только заштатную интернатовскую душевую, так досконально знает, как правильно пользоваться всеми этими доисторическими штуками, разложенными на полке. Наверняка опять Добродея постаралась. Это разозлило Любку, ощутившую себя марионеткой в чужих руках.
- Сначала какие-то там врата, Световидовы кажется, потом Заградье из которого нельзя возвратиться, сундук полный всякого небарахла. Интересно, когда всё это кончится, и кончится ли вообще? - мрачно и зло размышляла Любка, яростно поливая водой то себя, то шипящую змеёй каменку и едва не до крови раздирая кожу мочалкой. В конце концов, устав до изнеможения, метаться между каменкой и кадушкой с водой, она присела на полок, облокотившись на край огромного ушата. В этот момент что-то заставило её взглянуть на воду. Взгляд как магнитом притянуло к чуть колышущемуся водному эллипсу, и Любка невольно выпрямилась, ахнув. С водного зеркала на неё смотрело и её и в тоже время какое-то чужое, незнакомое лицо. Нет, она не изменилась с тех пор как попала в Заградье, просто стала более изысканной и утончённой. Конечно, она и раньше отнюдь не была уродиной, но сейчас вообще выглядела так, будто сошла с картины Глазунова. Волосы приобрели какой-то невероятный золотистый оттенок, кожа как бы светилась изнутри, а глаза сделались необыкновенно глубокими и прозрачными, как вода, в которой они отражались. Девушка заворожено ощупала своё изменившееся лицо, поднесла к глазам руки. То, что перемены коснулись не только лица, но и тела. Откуда взялась эта «позолота» Любка поняла сразу.
- Ничего себе. И за что же это мне подарки такие интересно. - обиженно прошептала она, разглядывая своё отражение в водном зеркале и вконец разозлившись, зло хлестнула по воде ладонью. Аквапортрет рассыпался мелкими брызгами и, дрожа, снова материализовался в разгладившихся «водных недрах». Наблюдая за этим, девушка успокоилась и снова призадумалась. Что от неё могут потребовать за всё это? Выросшая в интернате Любка с ранних лет не верила в людское бескорыстие. Какое-то время она так и просидела, невольно наслаждаясь теплом и покоем, привыкая к своему новому облику и пытаясь погасить в себе мешающую этому тревогу и стараясь не думать обо всём происходящем.
- Нет, всё-таки не миновать прямого разговора с ведуньей. Что я им кукла что ли?- наконец решила девушка и снова заметалась по баньке. Вылив на себя ушат холодной воды, она торопливо прибрала всё за собой, утёрлась холстиной, которую оставила Анея. Как же это здорово, оказывается: одеть на себя свежую, пахнущую травами одежду. Сожалея о том, что нужно спешить Любка вздохнула, наскоро расчесала ещё влажные волосы и попыталась их уложить хоть в какое-то подобие причёски. К её удивлению это удалось ей легче обычного. Когда она вышла на воздух, мягкий лёгкий ветерок будто обнял её. Девушка медленно шла по тропинке к дому, наслаждаясь обманчивым ощущением покоя, а может быть, стараясь насколько возможно отдалить разговор с Добродеей. Ведь решиться на него Любке было совсем не просто. Но она знала, так или иначе, необходимо было всё выяснить.
Когда Любка вошла в дом, женщины уже сидели за столом и степенно разговаривали о чём-то своём.
 - С лёгким парком милая! Похорошела то как. Знать в лад банька пришлась и подарочек то ж – обернувшись от стола, ласково улыбнулась ей ведунья, как ни в чём не бывало, а сидевшая рядом Анея и подавно радостно ахнула.
Добродея так неподдельно и искренне светилась тихой светлой радостью, что Любке ещё больше стало стыдно за свои выкрутасы с опорками.
- За подарочки спасибо, только мне отдаривать нечем. – со вздохом отозвалась девушка, сожалея о том, что намеченный разговор никак нельзя отложить до более подходящего момента. Ох, как не хотелось обижать ведунью. Девушка ожидала обиды и укора, но Добродея только покачала головой и с обычной лаской спросила:
- Послушай меня милая, вот как ты разумеешь: для любой ли купальное зелье тем же обернулось бы, что и для тебя? –
Вопрос ведуньи буквально поверг Любку в замешательство
- А разве нет… - опешила она.
- Отнюдь ладушка. Сама посуди: если бы попал такой подарочек в руки человеку недоброму, да пожелал бы он гордыню свою и злобу им потешить, что бы из того вышло?-
- Разумею, что ничего хорошего. – Любка во все глаза смотрела на ведунью, а та озадачила её новым вопросом.
- То-то и оно. А вот ещё как разумеешь, позволит ли такой подарочек силу свою во зло оборотить? –
- Думаю, что тому, кто попытается, мало не будет. – подумав, ответила девушка. Добродея улыбнулась на это.
- Правда твоя, милая. При злом умысле такой подарочек в проклятие может оборотиться для того, кто зло измыслил. По всему и выходит, что душа у тебя добрая не иначе, раз зелье купальное на тебе добром себя оказало. - с гордостью оглядев девушку, пояснила Добродея.
- А я думала… - смешалась Любка
- Тут и думать нечего. Знай наперёд, что ты сама себя одариваешь, сама и обделишь, коли сердечка доброго своего, не убережёшь. Коли за стол не сядешь, тож. - Добродея улыбнулась девушке ласково и чуть насмешливо, жестом приглашая присесть рядом с собой.
- И то верно, - тот час засуетилась, молчавшая до сих пор Анея. Она, не мешкая, выставила перед девушкой такую здоровенную миску с аппетитно пахнущим содержимым одного из томившихся в печи чугунков, что её можно было, есть до конца жизни. Не смотря на то, что стол, стараниями Анеи был уставлен разными вкусностями, ела Любка вяло. Зато с интересом прислушивалась к степенному неторопливому разговору женщин.
-. Опять все мужики ушли с княжеской дружиной на порубежье. - со вздохом посетовала Анея.
- Да, саттары опять оживились. Не спроста это, - задумчиво ответила Добродея, глядя в оконце.
- А кто эти саттары? – тут же спросила Любка, вспомнив о рассказе Анеи и воспользовавшись наступившим молчанием.
- Степняки-кочевники. Они издавна нам досаждают, то град порубежный разорят, то жителей с посада тамошнего в полон уведут. Беда одним словом, – коротко пояснила ведунья и добавила, ласково поправив у девушки выбившуюся из причёски прядку. – Только ты милая не страшись, сюда они не доберутся. Наш посад особенный, он под «непроглядом» скрыт.-
- Вернее верного, ягодка. До нашего посада им далеко добираться, а коли, и прорвутся сквозь сторожей, так они его попросту не увидят, - весело затараторила Анея.
- И за сенокос Анеюшка не тревожься. Я сама о том позабочусь. Вот с травами управлюсь и в Тиверьград на ярмарку наведаюсь. Там наверняка работников найму, – заверила ведунья.

продолжение следует.