человек против сверхчеловека Эхо планеты

Человек против сверхчеловека 23 ноября 2010 18:31
Версия для печати

В начале ХХ века человечество было захвачено дарвинистской идеей Ницше. Как человек пришёл на смену своему обезьяноподобному предку, так нынешний человек уступит место сверхчеловеку. Поэтически Ницше прав. Творческий человек, да и человечество в целом, всегда "сверх". Мы совершенствуемся с момента рождения. Учимся питаться от материнской груди или от соски, учимся позднее держать в руках вилку и ложку, чего не умеют другие, даже самые совершенные приматы. Учимся в школе, учимся в институте. Умнеем и усваиваем всё большее количество информации.


К сожалению, качественный рост человечества лишь косвенно затрагивает отдельных людей. А личность, в свою очередь, часто опережает человечество на всю историю. Сократ с его постулатом - познай самого себя - обогнал все цивилизации на все времена.
Были неоднократные попытки остановить и даже полностью запретить познание. Николай I запретил преподавать философию в университете. Ленин выслал из страны неугодных ему мыслителей, заявив, что у них "не мозги, а говно". Речь идёт о Николае Бердяеве, Сергее Булгакове и других гениях. Позднее в СССР запретили генетику, кибернетику, а на первых порах даже историю убрали из школьных программ. Человечество этих запретителей не заметило. Генетика и кибернетика развивались в США, а парижская профессура наслаждалась лекциями Николая Бердяева.
Выскажу крамольную мысль - процесс познания можно остановить только с процессом жизни. Возможно, что познание есть особое свойство космоса, присущее только человеку.
Человек при всех своих недостатках самое сложное и самое совершенное существо. Его интеллект стремительно развивается, обгоняя все виды технического, биологического и социального прогресса.
Цена за такой обгон бывает очень высокая. Чаша с ядом для 70-летнего Сократа, травля Эйнштейна в гитлеровской Германии. А в наши дни недовольство чиновников и черни отказом Григория Перельмана от медали и денежной премии. Человечество очень не любит, когда ему напоминают о существовании других ценностей, кроме денег. Дайте денег, а мы уж сами разберёмся, что к чему. Бессребреники вроде Николая Фёдорова и Григория Перельмана проходят сквозь нас, как нож сквозь воду, не оставляя следа.
Речь идёт вовсе не о том, что богатые хуже бедных, а бедные лучше богатых. Богатый купец Щукин купил картины импрессионистов, гонимых и презираемых в Европе. Морозов содержал Врубеля и финансировал создание МХАТа. Рубинштейн построил консерваторию. Третьяков открыл Третьяковку.
Не надо никаких сверхлюдей. Они всегда среди нас, как Сократ среди древних греков, а Николай Вавилов в саратовской тюрьме среди советских зеков. Сверхчеловек не выдумка. Он всегда рядом. Но его присутствие вносит явную смуту в установленный уклад жизни.
Были попытки предусмотреть в социальной и политической структуре общества место для гениев. Платон предложил увенчивать поэтов лаврами и ссылать на специальный остров. Так с ними и поступили. Сослали.
Надо внести коррективы в теорию эволюции. Есть люди, которые её давно обогнали. Галилей не знал теории относительности Эйнштейна. Но по интеллекту они равны. И вряд ли человечество в совокупности когда-либо достигнет такой же мощности разума, как у этих гениев.
Гениальность невозможно измерить ни в каких известных нам единицах. И всё-таки мера есть. Это новизна. Приходит скромный работник патентного бюро, пишет E=mc2 , и мир становится другим. Поэт Василий Жуковский произнёс: "гений чистой красоты". Через год Пушкин подхватил, открыл эту фразу, и Россия, прочитавшая эти строки, - другая. Совсем не та, что до Пушкина.
Новизна была провозглашена сюрреалистом Рембо и футуристом Маяковским как основная мера художественного совершенства. И вдруг выяснилось, что с этим бесспорным, казалось бы, открытием решительно не согласны Гумилёв, Ахматова, Георгий Иванов, Ходасевич. А в наши дни это едва ли не все союзы писателей, благо их теперь много. Лозунг Луначарского - назад к Пушкину и Островскому - стал официальной государственной эстетикой. Замолкните, футуристы, Пушкин - наше всё.
Начался отстрел футуристов. Открылась государственная охота на непра-
вильные стихи. Длилось это безобразие более полувека и оставило глубокие шрамы в сердцах и мозгах читателей. Кончилось тем, что уже и Пушкина не читают. Кто не развивается, тот деградирует. Так человек устроен. Я уверен, что Пушкин был бы футуристом в ХХ веке. Потому что всю жизнь что-то изобретал. То романтические южные поэмы, далеко обогнавшие Байрона и Шелли по богатству образов и созвучий. То роман в стихах, казалось бы, из обыденной, частной жизни. А маленькие трагедии предвосхищают драматургический минимализм и клиповое сознание.
Новизна всё-таки критерий. Критерий, но не гарантия. Как сказал в своё время создатель квантовой физики Нильс Бор: "Безусловно, эта идея безумна. Но достаточно ли она безумна, чтобы стать истиной?"
Только не надо всё смешивать до абсурда. В искусстве эксперимент и новизна обязательны. Нужны они и в науке. А вот в политике и в экономике эксперименты над живыми людьми преступны. Кабинетные идеи Маркса и Ницше стали величайшим бедствием, когда за их воплощение взялись политики.
Маркс не отвечает за Ленина, Троцкого и Сталина. Ницше не отвечает за Гитлера. "Но всё же, всё же..." - как сказал совестливый поэт Твардовский.
"Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся", - заметил Тютчев. И уж тем более непонятно, как из таблицы Менделеева можно извлечь уран, тяжёлую воду, расщепление ядра - атомное и водородное оружие.
Запрещать познание бессмысленно. Такую попытку сделали Нильс Бор, Вернер Гейзенберг, Альберт Эйнштейн, Пётр Капица. Увы, Вторая мировая смешала все карты. Гейзенберг мастерил бомбу для Гитлера. Эйнштейн сообщил об этом Рузвельту. И только мужественный Пётр Капица прямо сказал Сталину, что работать над атомной бомбой не будет. "Почему?" - спросил озадаченный диктатор. - "Мы дали друг другу слово", - ответил Капица. После этого Сталин сказал Берии: "Хорошо, я тебе его сниму, но ты мне его не трогай". Весёлое было времечко.
Ставить вопрос: хорошо или плохо познание - всё равно что спрашивать, хороша ли биологическая эволюция. Ясно, что эволюцию не остановишь ни в области биологии, ни в области духа. Хотя была героическая попытка Льва Толстого образумить науку, создавшую динамит.
Древний грек Дамон утверждал, что нельзя менять музыкальный строй, потому что тогда изменится строй государственный. Это прекрасно понимал Сталин, запрещавший Шостаковича и прочий "сумбур вместо музыки". Ладно Сталин, но сам
Николай Бердяев намертво не понял кубизм и живопись Пикассо, утверждая, что всё это - гниение и распад. Прямо в "Правде" можно было такое печатать.
Консерватизм никогда не бывает "просвещённым" или безобидным. Столыпин решил "подморозить Россию" и привёл страну к ужасающей революции. Строители плотин знают - если не давать выхода энергии потока, рано или поздно прорвёт.
70 лет католическая церковь разрешала Коперника только "для служебного пользования" как остроумную, но абсолютно неверную гипотезу. Задолго до этого Папа сказал Галилею, что Священное писание важней астрономии. Если астрономия противоречит Библии, надо от астрономии отказаться. На самом деле астрономия такая же священная наука, как и богословие. Она изучает великое творение Божие - Мироздание. Утаивать, замалчивать, запрещать научные открытия такое же преступление, как запрет на Библию. Кстати, в СССР он был. Уже в перестройку пограничные овчарки вынюхивали под вагонами пачки новеньких Библий в виниловых обложках. Репортаж об этом я видел своими глазами в 1987 году.
Ни запретить, ни разрешить открытие нельзя. Истину можно только открыть. Но опять же не по приказу, а по зову разума и сердца. В своё время была весьма популярна в научных кругах идея мозгового штурма. Мол, соберёмся, обсудим, чтонибудь да откроем. Собираться и обсуждать полезно. Но все открытия совершаются в одиночку.
Ничего нет омерзительней "коллективного творчества". Когда несколько литературных "рабов" пекут роман за романом. Этим грешили и Дюма, и Бальзак. А в наше время едва ли не за каждым успешным литературным именем прячутся десятки авторов. Будьте спокойны, "Анну Каренину" они не напишут.
Пруст временами был богатым человеком, но свою гениальную многотомную эпопею "В поисках утраченного времени" писал в полном одиночестве в номере, обитом пробковыми обоями, чтобы не доносился шум. Сколько бы ни обсуждал Эйнштейн с близкими друзьями проблемы времени, к своему открытию он пришёл тоже сам и один.
В искусстве и науке один больше, чем все. Личность не умещается в обществе. Общество в личности умещается. Личность бесконечна - общество всегда жёстко ограничено. Нас учили, что общественное выше личного. Мы шутили: "Общественное выше личного, насколько личное ниже".
Вот мы и нашли самое уязвимое звено в теории эволюции. Эволюция имеет дело с множеством, а личность, обгоняющая любую эволюцию и любой прогресс, неповторима и единична. Аристотель, Платон универсальны в любой эпохе. Парфенон в XXI веке так же величествен, как и во времена своего создания. В науке и в искусстве нет множественного числа. Все открытия неповторимы и единичны.
Мы не оставили в своём обществе места для бескорыстного творца. В самом деле, как его учесть и сосчитать, если ему от нас ничего не надо и нам для него денег жалко?
Скажу главное. Проекция любой эволюции должна устремлять не в светлое будущее типа американской мечты или коммунизма, а к выдающейся личности, которая сегодня кажется нам странной и непонятной. Было время, когда две гонимые личности - Андрей Дмитриевич Сахаров и Александр Исаевич Солженицын - вобрали в себя эпоху и дали стране достойную перспективу. Не важно, в чём они были правы, а в чём заблуждались. Важен был масштаб личностей. Общество, как всегда, оказалось мельче, но до 1993 года у всей страны была достойная перспектива. Говорю не о политике, которая всегда не права, а о масштабах личности. Закончу словами своего гениального друга Андрея Вознесенского: "...рыдай, Россия! / Какое время на дворе - / Таков мессия". Нет, каков мессия, таково время.