Как доярка хозяйчику ещё при Сов. власти проиграла

   Это сейчас бывшая колхозная доярка Анка уже доживает свой век, а когда-то была и крепкой, и среднего возраста. Сама Анка доила колхозных коров за двести рублей в месяц, и это её вполне устраивало. (Двести рублей в восьмидесятых годах - это то же самое, что сейчас двести долларов, что бы там ни говорили). Умом Анка не блистала, а потому не вникала и особенно не переживала, даже когда узнала, что завфермой приписывает её надои другой доярке, чтобы именно та всё время была передовой. Но и у Анки оказалоась своё мнение: "Пусть делают, что хотят! Я знаю каждый месяц свои двести рублей, остальное меня не интересует!" - отвечала  Анка, когда зашёл разговор об этом между доярками, ибо и молоко от других групп завфермой приписывал этой пресловутой передовой. Причём, не только с согласия, а по требованию председателя колхоза. Тогда время было такое, в известном смысле ненормальное: молока и мяса почти не было, а передовые доярки и скотники были. начальство выберет более крепкую доярку, давно работающую, не болеющую, а то и родственницу - "шу-шу-шу" между собой: вот эту, мол, сделаем передовой, - и всё...
   Короче, привыкла Анка работать в колхозе, другой жизни и не знала. Работала в колхозе, никому не кланяясь, так сказать, ибо что колхозное, что государственное - в сущности одно и то же, - так что на государство работала, а не на частника, как было когда-то, когда батрачили на кулаков, как рассказывали старики. Была - не была эксплуатация человека человеком в колхозе - в сущности, не для Анкиного непытливого ума.
  Но вот и Анке, когда ей было уже за сорок, неожиданно для неё самой пришлось столкнуться с этой пресловутой проблемой... Одно дело - замаскированная эксплуатация человека человеком, а совсем другое - явная. Дело в том, что у Анки как раз выросла дочка, стала совершеннолетней, но Анка была хотя бы в общем среднего ума, а дочка - не слишком умной, мягко говоря. Эти и воспользовался известный в селе хитрец Андрей Матенов, кстати, ровесник Анки. Этот Андрей дежурил на химскладе "Райсельхозтехники" - специально нашёл себе работёнку, как говорится, - не бей лежачего, чтобы было побольше свободного времени. Да и физическим лодырем был от природы, хотя и прекрасно шил. Не зря получил прозвище - "сельский интеллигент". Шить умел, имел от этого даже доход, пусть и меньше зарплаты, а приусадебный участок вообще брезговал обрабатывать. Но сначала умер отец, а затем и мать. Отец вообще не утруждал себя - Андрей в этом отношении был в него. И пока мать была жива, она и сажала и выращивала и картошку, и лук, и чеснок, и фасоль, и кукурузу. Жена от Андрея ушла, брак оказался недолгим и неудачным, даже не забеременела, а вторично жениться всё как-то не получалось. Но огород, как называют приусадебный участок на юге, не зарос сорняками.
  Ибо не растерялся Андрей и после смерти матери - нашёл человека, который ему помогал... И этим человеком как раз и оказалась дочка Анки Еленка. Язык у Андрея был подвешен, уговорил Еленку "помочь" в окучивании картошки... К тому же Еленка как раз оказалась не в мать, не такой крепкой. Это мать работала на ферме от зари до зари и не болела, но не Еленка. В школе звёзд с неба не хватала, еле научилась читать и писать, но на ферме, куда пошла после восьмого класса, казалось тяжело, даже подменной телятницей...
  А тут-то и подвернулся Андрей с подвешенным языком, убедил Еленку:
  - Пошли поможешь окучить картошку, а я тебя тоже когда-нибудь отблагодарю!
  И Еленка работала, а Андрей не столько работал, сколько подгонял словесно:
  -Во-о... Совсем немного осталось... А ты боялась, что не справишься... Молодец, ты такая трудолюбивая и сильная... Куда мне до тебя?.. - притворялся Андрей, человек со спиной грузчика, но Еленка-простушка наивно ему верила... А Андрей  уже настраивал её на следующую работу: - Тебе совсем мало осталось, а после этого сготовишь, поедим - и всё будет хорошо...
  И Еленка ему готовила.
  А Андрей покормил Еленку (упаси бог грешные мысли, ведь ещё и шестнадцати нет, да и противна была ему.Да к тому же деревня есть деревня, сплетен не оберёшься, а потом и серьёзная женщина уже замуж за него не пойдёт, а Андрей ещё не терял надежды во второй раз жениться, иметь ребёнка).
  Впрочем, Еленка была благодарна ему за еду. В колхозе надо было "вкалывать", а дома ждать, пока мать сготовит или самой готовить, уствавшей после работы под строгим взглядом завфермой, а тут всё же полегче показалось, и Андрей рядом болтал, если даже всего лишь делал вид, что тоже работает, - не так сильно устала). Даже понравилось: как хорошо! Не то что в колхозной ферме!..
  - Хорошо потрудились, неплохо дело сделали,- сказал на прощание Андрей. - Теперь придёшь на прополку кукурузы...
  И Еленка действительно пришла и на прополку.
  Её мать, Анка, может, и вообще не обратила бы внимание, но подсказали ей люди: мол, твоя дочка обрабатывает того хитреца Андрея, как самая настоящая батрачка... Взыграло у анки самолюбие! Ведь тогда было престижнее работать на государство, где не было частной собственности ("нет твоего и моего, всё колхозное", как говорили в селе), даже начальники сами к Первомаю белили деревья у своих домов, многие из которых были настоящими усадьбами, но некоторые и в самом деле были не лучше, чем у справных колхозников. Конечно, начальство уже давно научилось держаться друг за друга, возить друг другу по очереди, да так, что простые колхозники ничего не знали и ничего не видели, но такие, как Анка на этом не фиксировались. Председатель пробовал завести теплицу, чтобы есть свежие овощи и зимой, - и надо же, тут же кто-то написал анонимку в районную газету, даже комиссия была послана, но замяли дело: и в самом деле у председателя было время заниматься и собственной теплицей, людей не нанимал... А тут - на тебе, в такое время, когда уже о частной собственности все и забыли, дочка добровольно стала батрачкой, - и сама унизилась, и мать опозорила!..
  Прибежала Анка к Андрею, взбешенная, а Еленка и в самом деле как раз пропалывала чужую кукурузу, да ещё под палящим солнцем в сорокаградусную жару...
  Заорала:
  - Как ты смеешь обманывать моего ребёнка, чтобы работал на тебя?!.
  А дочка первой возразила, правда, робко:
  - Но, мама, тут полегче, чем в колхозе...
  Анка вроде бы забрала дочку, наругала...
  А осенью спохватилась - снова Еленки нет дома... И на работе не могла быть, ибо вообще уволилась из колхоза. Побежала мамаша к Андрею, и не ошиблась! Её Еленка, запыхавшись, собирает виноград Андрея, то есть с чужого, в сущности частного, виноградника, и для чужого человека, а Андрей вообще обнаглел: уже даже не делал вид, что тоже работает, а вынес на середину двора свою неплохую ножную швейную машинку и делал вид, что что-то шьёт... (Это он обещал пошить Еленке платье "за помощь", а она и поверила)...
  Снова был скандал.
  - Ищешь дураков, чтобы тебя обрабатывали, да? Батраков ищешь, да? Хитрец, не хочешь работать, а хочешь жить лучше людей!.. И Советской власти для тебя нет! Ты смотри какой!
  - Ну, почему же?..
  - А что, в жёны возьмёшь? Ты ей в отцы годишься! Я и то старая дура, а ты тем более старый дурак!
  Андрей даже растерялся, ибо не хотел, чтобы люди услышали и узнали,- тогда время было такое, а ведь и так уже не уважали за то, что считали лодырем...
  - Да ладно уж, - как можно добродушнее продолжал Андрей, придя в себя после замешательства,- пусть хотя бы пообедает. Неужели думаешь, что я настолько?..
   И Еленка вдруг упрекнула мать:
   -Мама, оставь меня хотя бы поесть. Что я, даром работала?  - показала на кучу винограда в коробе: - Это всё я собрала, мама!
   - Да кто тебя заставлял!? Шла бы в колхоз! Позоришься перед народом и мать позоришь!
   И снова услышала в ответ:
   - Здесь легче, мама...
   -Сиди дома, но к этому больше не приходи!..
   ...Началась зима, и к тому же у Еленки появился кавалер, а есть нечего, мать - на работе, дома - ничего нет, кроме сухого хлеба. Ни приварка, ни своего вина - выпито давно, ещё осенью. Неудобно держать понравившегося парня на хлебе и обещать, что мать вечером сготовит, да и вина достанет... Да и скучно просто так сидеть. Книги, что ли, читать? Умные разговоры вести? Это не для них, не для простых людей. Денег, естественно, тоже не было, все были у матери. Кто не работает, тот не ест! Да и не доверяла Анка дочери.
   Пришла Еленка со воим "хахалем"( так в селе называли кавалеров) к Андрею в гости, видя, что парень, если и не голоден в полном смысле слова, то всё равно непрочь вкусно поесть и выпить, а в доме этого не было. Да и самой надоело запивать водой хлеб, пусть и серый, без мякины, а не чёрный. И потому Еленка сама предложила:
   - Пошли к Андрею Матенову в гости, я знаю, что у него всегда есть и вино, и даже мясо...
   Парень был чем-то под стать Еленке, - ведь не только браки совершаются на небесах, но, наверное, и знакомства предопределены богом, - создал бог ещё одну пару, пусть пока что всего лишь для дружбы, так сказать.
   Андрей принял Еленку и её "хахаля"... Долго сидели. Накормил досыта, напоил виноградным вином. У верующего вообще бы создалось впечатление, что ели и пили Еленка и её кавалер сейчас не зря, а как бы Андрей, сам о том не ведая, возвращал  Еленке, которую считал дурочкой, то, что недодал ей, когда она на него работала прошлым летом и осенью.
  Тоже был себе на уме, думал: не приму я её сейчас, так она обидится и больше и не придёт работать... Сразу обратил внимание: парень достаточно крепок, вот бы и его уговорить, чтобы весной "помогал", когда начнутся работы в огороде... И даже более того, Андрей сообразил, что прямо сейчас может использовать этого парня, простодушного не только на вид:
  - Овчарню очистить не мешало бы... Не поможете, а?.. - На парня больше смотрел. Обвораживал: - Там ничего страшного, всего-то работы на полчаса, ну, может, чуть больше, особенно для такого мускулистого. А потом опять выпьем... А?.. Да я бы и сам всё сделал, неужели я настолько? Но сами знаете, что в коллективе работать веселее!..
  Добился своего - умел уже... Правда, Андрей всё же ещё не до конца потерял совесть и не до конца раскрепостился, так сказать: тоже взял в руки вилы и не просто делал вид, но и в самом деле немного поработал...
  Весной Еленка и в самом деле пришла "помогать" Андрею Матенову, и уже не одна, а со своим парнем. Были два сапога пара - Еленка и её "хахаль". Ему тоже показалось, что у Андрея легче, чем грузчиком...
  Анка повозмущалась ещё немного, но уже не так сильно, как в первый и во второй раз, и в конце концов махнула рукой:
  - Пускай делает, что хочет! Взрослая уже! Всё я ли буду её кормить и думать о ней?..
  То есть, в сущности, доярка Анка ещё при социализме проиграла хозяйчику по натуре Андрею борьбу за душу своей дочки, которая пошла в батрачки, не видя в этом ничего унизительного для себя... 
  А затем началась перестройка, а вскоре и безработица, так что Анка была даже рада, что у её недалёкой дочки есть постоянный, гарантированный кусок хлеба. А если честно и откровенно - и у неё, и у её мужа ("хахаль" женился на Еленке). Два хороших постоянных батрака, что Андрею и было нужно. Нетипичное при Советской власти стало типичным. А потому нашлись и другие, готовые наняться на работу. Уже столько лет Советской власти, чуть ли не ежедневно и даже ежечасно воспитывалось и прививалось газетами, радио, телевидением и кинематографом чувство рабочей гордости, а почти сразу нашлось немало людей, какими бы недалёкими бы ни были, которые не видели для себя ничего обидного работать не на государство, а на хозяина. Дураки? А хотя бы и так. Ясное дело, что умный или тем более - с сильной волей не пойдёт в батраки или, в крайнем случае, рано или поздно выбьется в люди. Но и при Советской власти в плотники шли не самые умные дети, далеко не отличники. Были там, конечно, и такие, кто не имел возможности учиться дальше, часто из материально плохо обеспеченных семей, - советский строй тоже был далеко не идеальным. Но разве все учащиеся профучилищ затем стремились получить высшее образование? Увы! Кончит среднюю школу, а ничего толком не знает, зато у него гордость: и у меня, как у всех, "есть десять классов, и я не хуже людей". И никто не доказал, что это плохо... Но те времена навсегда прошли.   
  Прошли те времена, когда человек был хорошим прежде всего до тех пор, пока работал, и тут же становился в сущности ненужным, как только переставал работать. Разве что операцию аппендикса прощали, так как человек недолго отсутствовал, и затем снова включался в производственный процесс, как ни в чём не бывало. С введением частной собственности появилась другая ценность: у кого есть деньги, тот и является достойным, хорошим человеком. Всегда были люди, которые умели только работать, - исполнители. И при социализме, хотели они того или нет, но были вынуждены работать в колхозе, а Советская власть платила им, точнее, давала на трудодни столько, сколько хотела. Хотя и в этом отношении сдвиги к лучшему были. Но всё это осталось в прошлом. Зато появилась безработица. Так что у Андрея был даже выбор работников. Уже не надо было искать дураков, чтобы "помогали",- сами приходили. раньше такие отношения считались экзотикой, колхозу они не мешали, а у людей, привыкших работать на государственных предприятиях (и в колхозах), добровольные "помощники" вызывали ироническую усмешку. А после введения частной собственности всё стало наоборот. Обогащайся, если можешь! Даже в глуши!
   И тем более не зря Андрей разбогател и старался ещё больше разбогатеть, ибо, как аппетит приходит во время еды, так и желание иметь всё больше у собственника разгорается всё сильнее в процессе накопления богатства, - одних овец вдруг у него стало пятьдесят штук,- раньше о таком богатстве Андрей не смел и мечтать, а всё равно уже казалось мало! И он перестал стыдиться того, что "ищет дураков, чтобы его обрабатывали" - изжил, наконец, советскую ментальность... Это раньше - просил "помочь", а теперь и покрикивал на наёмных рабочих. И платил им, а не только кормил их, так что право имел, как ему казалось, и прикрикнуть, потребовать, даже припугнуть, что прогонит, если будут плохо работать. Уже не оправдывался и не убеждал, а поначалу, с непривычки к новой роли хозяина, как бы обижался на то, что недостаточно быстро работают и тем самым вынуждают его повышать голос и делать им замечания, а затем появились в голосе и повелительные, грубые нотки:
   - Работайте, раз уж пришли!..
   И новые батраки молчали... Слугами себя почувствовали, зависимыми людьми!.. А Андрей оправдывался мысленно: "Ну и пусть знают своё место, мать их. Если родились слугами, если им дано только кланяться богатым, то их уже ничего не изменит, всю жизнь такими и будут, и в высшем обществе им делать нечего..." (Слова  "родились рабами" почему-то не приходило в голову). Раскрепостила Андрея перестройка и частная собственность!.. Разве при Советской власти, закомплексованный, помыслил бы такое не только о товарищах на работе, но даже о случайных знакомых?!.
   Правда, поначалу опасался: "Вдруг побьют за грубость?.." Но убедился: те, советские времена, когда "могли отпи...ить за то, что ставится и выё......ся" - безвозвратно прошли... Аж губы скривились в удовлетворённой усмешке от такого приятного открытия... 
   К тому же этот Андрей, наконец, ещё раз женился, нашёл в одном из соседних сёл. Ребёнок появился, свой, кровный, - теперь тем более Андрею было для кого стараться и имело смысл копить богатство... И жена оказалась чем-то похожей на него характером,- умной не была, зато успела нерасписанной нажить двух детей ещё к девятнадцати годам (у недалёких людей всё просто), и, кстати, от непутёвого человека, который попал в тюрьму, и надолго. Но к тому времени эта Надя не только успела родить от "этого тюрмящего", как говорили в селе, двух девочек с такими же чересчур густыми и жёсткими рыжими волосами, а ведь не зря говорят в народе: и когда лысина или жидкие волосы - плохо, и когда чересчур густые и напоминают свиную щетину - тоже хорошего мало. А что делать, обе в отца!..  Несмышлёным дочерям мать врала: "Ваш папочка поехал покупать вам подарки! Скоро приедет и расцелует вас!", как и научила жена старшего брата, тоже, кстати, сидевшего в тюрьме три с половиной года за воровство и не только любившего припугнуть этим односельчан, но и сестру заставившего гордиться: у меня брат сидел, он, кому надо, сделает... (Пока что будильник украл у соседа). Сама Надя - не жалела, что не вышло пожить с отцом детей своих, оба надоели друг другу: ему надоело избивать её, а ей надоело после каждой драки бить посуду в бессильной злобе... Андрей показался ей чуть ли не стариком, а лысина его  её шокировала! Но уговорили в конце концов выйти за него замуж: "Хозяйственный, и ты заживёшь хорошо возле него, и дети всегда будут сытыми... Они маленькие, признают в нём отца"... Но и Андрея одна бабка предупредила, даже не шепнула на ушко, а подозвала, и, оглянувшись, посоветовала на правах старого опытного человека: "Эта (даже имя - Надя не сочла нужным назвать) станет человеком, если будешь бить её три раза в день: по утрам, в обед и каждый вечер перед сном"...
   Была эта Надя намного моложе Андрея, и пошла за Андрея только в надежде на то, что заживётся полегче, но и тут люди заговорили: "Отец и дочка!" С детьми, четырёх и пяти лет, и перешла жить к Андрею в уже зажиточный двор. Девочки оказались тоже не подарочек: вскоре всем соседям начали пакостить... Выходит, не зря волосы неестественно густые и жёсткие, как свиная щетина!.. И их мать оказалась откровенно злым человеком, посылала соседей подальше не хуже иного мужчины, но зато возле практичного Андрея быстро научилась искать дураков, как и её нелюбимый муженёк,- видно, для этого много ума не надо. А вкус к богатству почувствовала ещё быстрее, барыней себя почувствовала, хотя тоже была вроде бы не только "из простой семьи", но, почти по единодушному мнению,  - из плохой семьи, почти отверженная!.. Не любила и второго мужа, и, выпив однажды, так в глаза ему не просто заявила, а сорвалась, заорала: "Не противный, а всё равно не хочу с тобой жить! И даже если бы был молодым, всё равно не полюбила бы!" Затем начались драки... Нашла коса на камень, так сказать. Андрей, очень сильный физически, всегда одерживал верх, и Надя "вспомнила молодость": снова начала в бессильной ярости  бить тарелки о высокие ступени добротного цементного крыльца... "Вылью тебе на лысину каструлю с кипятком!.." - "Да? Но не забывай, что всё равно живой останусь"...  А всё равно постепенно наладилось и даже зауважала мужа за хозяйственность, чего и сама не ожидала и даже призналась ему: "Никогда не думала, что начну тебя уважать"... -"Да?.. Даже так?.." Любовь-уважение появилась!.. Любовь, любовь!.. Любила одного лейтенанта из ближайшей воинской части!.. Была готова с ним и в столовой питаться всю жизнь, а Андрея поначалу просто презирала, а "офицеру" отдалась задолго до того, как вышла замуж за "того" (так только и называла отца своих девочек с неестественно густыми волосами), который, кстати, тоже считал себя лучше неё...
   Не вышло с лейтенантом... Подозревала, что тот, в свою очередь, считал себя лучше, выше неё, но охотно ему это прощала, более того - даже сама и в самом деле считала себя недостойной такого красавца... Любовь, любовь!.. В той глуши так и не додумалась, что "когда хотят быть вместе, тогда не живут, а когда не хотят, тогда живут", так что придётся вольно или невольно довольствоваться Андреем Петровичем и уважать за то, что "с ним и в голодающий год не пропадёшь"... Быстро нашла подход и к Еленке с её "хахалем", в два счёта научилась относиться к ним снисходительно-доброжелательно: "Хм, - руки с достоинством скрещены на груди,- приходите в гости. Горячего борща вам налью, да и стакан вина"... Как бы само собой разумелось, что сначала должны "помочь" - поработать...   
  А доярка, колхознца, Анка?.. Пока держалась, как многие, на развалинах колхоза, как в осаждённой крепости, но долго ли эта крепость ещё могла продержаться? Ведь стены сей крепости давным-давно обветшали, да и "предателей и перебежчиков" среди самих "защитников" оказалось даже больше, чем сами враги Советской власти ожидали: уж многим своей землицы и своей кучи навоза захотелось... После того как и ежу стало понятно, что частная собственность введена всерьёз и надолго, Анка как-то подумала: дай бог, чтобы колхоз не развалился, пока я не уйду на пенсию, а потом пусть делают, что хотят...