УКС- дело тонкое!

В шестидесятые годы я работал в управлении капитального строительства комбината. Коллектив был грамотный, сложившийся. Начальником одно время был мой отец Опескин Анатолий Соломнрвич, главным инженером Борис Абрамович Длугач, инженер-электрик, когда-то работавший в Ленинграде. В 1937 году он был репрессирован и десять лет провел в Норильске, за колючей проволокой.
На свободу он вышел в 1950 году, был выслан в Джезказган, где устроился в УКС инженером-электриком. Пришел он на работу в синей спецовке. Курил трубку и писал ручкой «Паркер» как ему удалось сохранить и то и другое в лагере не знаю. Но долгие годы ручка была в его руках главным оружием. Специалист он был хороший, мне он, в частности помогал разбираться в чертежах. В 1950 году, в УКС начали поступать чертежи первой обогатительной фабрики. Мне, окончившему только что школу, не очень они понятны были. Борис Абрамович путешествовал со мной по всей цепочке от бункера руды крупного дробления до цеха фильтрации. Весь процесс обогащения руды становился понятным, конечно технологии обогащения я не знал. Этому я научился позже, когда учился в Горном Институте, но представление о строящейся фабрике я с помощью Длугача обрел.
Начальником техотдела работал Георгий Георгиевич Раудсей, тоже побывавший много лет в лагерной зоне. Инженер-строитель по образованию, свое дело он знал прекрасно и пользовался большим авторитетом, как у начальства, так и у подчиненных. Разворот строительства с каждым днем возрастал. Возводились котлы ТЭЦ, строился город, велись работы по дамбе водохранилища, росли корпуса обогатительной фабрики, которая начала работать в 1953 году. В техотделе у Георгия Георгиевича работали инженеры строители: Бойшенко В.Д., Костенко Б.П., Идрисов КУспан, начальником планового отдела был Бушков Савва Семенович , оригинал с клинообразной бородкой большой специалист не только в планировании капитальных вложений, но и в ловле рыбы на кружки, удочки, закидушки и любитель выпить одну, две стопочки на свежем воздухе. Кроме того Савва Семенович любил побаловаться ружьишком, поохотится на уток.
Сейчас я не помню, кто какой объект курировал, но технадзор УКСа комбинату был на высоком техническом уровне.
Строительство железнодорожных объектов было под контролем опытного инженера-железнодорожника Дмитрия Герасимовича Плюща, уговорить его простить огрех физически и технически было невозможно. До прихода в УКС он много лет работал главным инженером ЖДЦ ДГМК, обладал богатым практическим опытом и теоретически был основательно подготовлен. Перешел в технадзор в связи с большой аварией: столкновением поездов груженых рудой, которая произошла чуть ли не у самого светофора станции Комбинатская. В чем он был всегда первым, то это в предпраздничной мужской складчине. Свой взнос, пять или десять рублей отдавал сразу же и как мне кажется с большим удовольствием. Бывало, мы собирались у кого-нибудь дома вместе с женщинами УКСа и женами, но это обычно делалось в канун нового года, или летом выезжали коллективно на речку с маринованным шашлыком и оркестром которым управлял наш сотрудник, веселый молодой музыкальный фанат Боря Шапо. Все мероприятия проходили на высшем уровне, особенно нам удавались выезды, когда главным инженером работал Анатолий Понамарев, обогатитель по профессии, молодежь нашего коллектива, недавно испеченные инженера: Левка Котляр, Боря Курган, Иван Тарасенко участвовали во всех мероприятиях. Левка Котляр с Борей Курганом и Иван Тарасенко проектировали молодежное кафе «Улыбка» по их чертежам его построили, но назвали почему-то «Тюльпан», а зря «Улыбка» звучало гораздо веселее. Да, отвлекся я от основной темы, от объектов, которые с каждым днем становилось все больше и ответственней. Денег правительство не жалело, успевай осваивай. Трест «Казмедьстрой» на глазах увеличивал свои мощности и количество объектов собственной базы. Возникли и развивались завод сборного ж/бетона, завод нерудных материалов, завод стеновых материалов. В полную силу велась добыча и переработка камня на карьере «Раймунд», который обеспечивал стройку щебнем любой фракции весь Джезказганский регион.
Всеми вопросами финансирования строительных объектов в Джезказгане как промышленных, так и социально-бытовых, ведал мой отец, заместитель директора комбината по капитальному строительству Опескин Анатолий Соломонович. Должность авторитетная и ответственная. Когда я начинаю вспоминать о своем отце, хочется вернуться в далекие тридцатые годы, когда я только родился, а мой папа работал грузчиком леса в портовой лесобирже, учился в вечернем индустриальном институте, в Одессе. Мой дедушка по линии отца, Опескин Залман работал бракером на лесобирже, носил усы и маленькую бородку. В предвесенний период я с ним много общался, ходил с ним на огород, расположенный на ближних мельницах, он брал меня иногда с собой в баню, которая размещалась на Прохоровской, и когда в Одессе произошло землетрясение он первый прибежал к нам, на улицу Мизикевича, где мы жили. Меня на улице не было, я был в комнате, один в постели. Надо мной, на серванте стояла какая-то  фигура и в такт с толчками земли раскачивалась надо мной, а я как завороженный на нее смотрел. Дед вбежал в комнату схватил меня и вынес на улицу, где толпились куча людей в нижнем белье. Все кричали, звали детей и родных. Стояла южная ночь, но нас трясло от холода и страха. Но это было, потом в 1938 году, а в год моего рождения 1931, отец учился на 1-ом курсе, на факультете ПГС. После окончания третьего курса отца перевели на очное отделение, которое в июне 1935 года он закончил. Вместе с друзьями: Смоленским А.А., Мишей Дрейзеном, Анатолием Дараганом, отец получил направление на Балхаш, где проработал до 1940 года. Мы продолжали жить в Одессе, он иногда приежал в отпуск на месяц, другой, затем вновь исчезал в Казахстане. К 1940 году нас уже было трое мальчиков, Миша, Валерик и я старший. Мише было пять лет, а Валерке в 1940 году исполнился годик.
В 1940 году отца перевели на новую стройку, в г. Джезказган на сооружение медного комбината.
Перед приехавшим в Джезказган отцом и его друзьями-строителями будущий город предстал открытой, обдуваемой с запада и востока степью с небольшим поселком расположенным на берегах речки Кенгир. Центром его был «Левый берег», на котором располагались бараки, землянки, небольшое здание больницы, магазин и кинопередвижка.
1940 год был годом разворота строительства промышленных объектов, жилья и вспомогательных предприятий Большого Джезказгана. Был начат монтаж метал-локонструкций одного из цехов ремонтно-механического завода, закладывались фундаменты главного корпуса ТЭЦ шла подготовка к развертыванию работ по первой обогатительной фабрике,велось строительство опытного гидро- металлургического завода. Было начато строительство жилья в 1-ом и во 2-ом кварталах поселка, котедджей и восьми квартирных деревянных домов, гостиницы и других объектов. Закончена была каменная наброска плотины на речке Кенгир.
Первый проект планировки и застройки поселка, был составлен в 1938-1940г.г. проектной организацией Ленгорпроект которым предусматривалось строительство в Джезказгане поселка на 16000 тысяч жителей и такого же поселка в Рудном Джезказгане, в районе станции Новорудная. По Рудному Джезказгану в 1940 году было начато строительство шахт «Петро-Центр», Покро-Центр, продолжалось возведение шахты 31 и других объектов Рудной базы. Расположенный на расстоянии 27 км от соцгорода Рудник был связан железнодорожной веткой с выходом через станцию Жарык на Караганду, Балхаш, и центральные районы страны.
Первые жилища и административные учреждения в поселке Рудник появились в 1907 году, одновременно с началом разработки месторождения англичанами. Если взглянуть на историческое прошлое Джезказгана, то археологические данные, археологией на месторождении занимался первый директор геологического музея Валукинский, говорят о том, что это месторождение является колыбелью бронзовой культуры человечества, культуры первого применения меди. Древними массагетами из недр Джезказганского месторождения были добыты первые сотни тысяч тонн медной руды, разработка велась и кенными жителями Сры-арки на протяжении ушедших тысячелетий.
В научной литературе залежи меди стали известны 225 лет тому назад, 95, лет прошло с момента появления в степях Сары-Арки английских концессионеров,которые за14 лет эксплуатации месторождения извлекли из недр свыше 60 тысяч тонн меди в богатых рудах. Англичане купили месторождения у русских купцов, которые вели промышленное использование месторождения где-то с конца ХV111 века. Таким образом, Атбасарские промыслы с Байконурским месторождением угля и близлежащими землями в районе Улутауских гор стали принадлежать английскому капиталу.
В 1912 году «Акционерное общество Атбасарских медных руд решило строить обогатительную фабрику и медеплавильный завод производи-тельностью 5 тыс. тонн меди в год, и 1913 году в урочище Карсакпай-Ата на берегу реки Комулы строительство началось.
Оборудование для будущих предприятий поступало на станцию Джусалы. 10 ноября 1914 года в сторону Карсакпая от Джусалов двинулся состав длиною 2,5 версты (5 паровозов и 278 вагонов) по 13 верстному пути, который после прохода состава убирался и переносился в перед. Состав прибыл на место 8 октября 1927 года. Пройдя 420км расстояния. Построили и пустили в эксплуатацию завод и фабрику в октябре 1928 года, начав их сооружение в 1925 году после национализации предприятий. В последующие годы Джезказганское месторождение меди получило всеобщее признание как крупнейшее в стране и мире.
В мае 1936 года комиссия главцветмета АКТП СССР, выехав на Джезказганское месторождение выбрало место строительства будущего Большого Джезказгана в 90 км от Карсакпая на реке Кенгир. Сюда и прибыл для дальнейшей работы после строительства Балхашского комбината мой отец. С этого момента на земле Джезказганской началась династия строителей Опескиных, в числе которых в последующем оказался и я.
Перед самой войной отец был отпуске Одессе, в день когда бомбили Одессу он вернулся из отпуска.
Нас эвакуировали. После долгих мытарств вместе с семьей Смоленского А.А. мы приехали в степной поселок, в котором ночью полыхали огни освещавшие лагерные зоны. В этот период отец работал начальником строительства площадки соцгорода.
В 1942 году его перевели в ДРУ (Джезказганское рудоуправление) начальником ОКС. Директор ДРУ в то время работал Тихон Федорович Харламов, главным инженером В.Б. Шевченко.
Мне шел десятый год и об этих людях мне ничего особенного не известно. Единственно, с Вовкой Шевченко мы дружили и как-то был случай ходили на речку Жиланды пешком. Нас уже потеряли, искали повсюду, весь поселок переворошили, но к вечеру голодные и замерзшие мы вернулись домой, и получили по заслугам.
Что строил отец в те годы сказать не могу, но думаю это были шахты.
Потом отец работал с начальником УКСа Биттель Николай Семеновичем, Толкушевым Григорий Ивановичем, Ветринским Семеном Осиповичем занимавшими в течении времени руководящие должности в строительстве предприятий рудоуправления и города в Джезказгане. Биттель Н.С. в последующем уехал в Москву, работал помощником министра цветной металлургии П.Ф. Ломако, а Г.И. Толкушев стал преподавателем в Казахском Горно-Металлургическом институте в г. Алма-Ате.
В 1951 году УКС был переведен на Кенгирскую площадку в связи со строительством обогатительной фабрики и ТЭЦ и отец в должности главного инженера УКСа переехал в Кенгир.
При переезде погиб мой средний брат Миша. Родители и друзья очень любили Мишу, нелепая смерть настигла его в грузовой машине, обл. торга, пьяный водитель перевернул грузовик, Миша попал под борт, и погиб. В то время я уже учился в Алма-Ате в КазГМИ. О случившемся мне сказали в деканате. Я тут же улетел домой. Мишу похоронили. Это горе сильно подорвало здоровье родителей, особенно мамы.
Отец много работал, возвращался домой поздно. Приходилось много заниматься с проектными институтами которые готовили проектно-сметную документацию по объектам Джезказгана. Первоначальным генпланом Ленинграда предусматривался поселок городского типа с населением в 16 тысячи жителей с соответствующими службами быта.
В 1953 году МинЦветМет СССР утвердил новое плановое задание на проектирование Джезказганских промышленных предприятий и населенных пунктов, в соответствии с которым в 1960 году институт «Гипроцветмет» г. Москва, разработал новый проект планировки застройки Джезказгана.
Работая на различных руководящих должностях в области строительства в аппарате заказчика, отец участвовал в строительстве многих важных объектов Джезказгана. С 1940г. по 1950г. он осуществлял технадзор за строительством шахт 44,  45,  Кресто-Запад,  47,  31,  за сооружением  постоянной плотины Кенгирского гидроузла, опытного гидро-металлур-гического    завода,    за возведением ТЭЦ и обогатительной фабрики № 1.
В 1950 году была сдана первая очередь гидроузла, а в 1952 году гидроузел введен на объем водохранилища на 173 мл./мЗ
В ноябре 1952 года 1-ая турбина Джезказганской ТЭЦ дала постоянную электроэнергию. В 1953 году была введена 2-ая турбина ТЭЦ и ЛЭП Кенгир-Рудник.
Во втором полугодии 1953 года обогатительную фабрику поставили на рабочее опробование, и в феврале 1954 г. полностью ввели в эксплуатацию.
В 1955 году ввели 3-ью турбину ТЭЦ и начали строительство пос. Никольский недалеко от действующего Рудника. Было несколько вариантов, одним из которых, строительство города предусматривалась на Кенгирской площадке с доставкой горняков на работу электричкой, но директор комбината В.В. Гурба принял решение строить жилье рядом с рудником, что вскоре и было сделано.
В конце 1957 года было начато строительство обогатительной фабрики №2, велось строительство объектов Златоуст-Беловского карьера, ввод которых начался в 1959году, в том же году ввели 1У-ю турбину ТЭЦ.
В последующем вводились шахты-гиганты 55 , 57, Никольская районная котельная с уникальными котлами, комплекс Жанайских источников воды, водоочистные сооружения на реке Кенгир, 1-я очередь Уйтас-Айдоского водовода, Фасонно-Сталелитейный цех, Депо по ремонту самоходного оборудования, очистные сооружения хозфекальной канализации рудника. Можно перечислять объекты и конца края им не будет. Кроме того в большом объёме строились и вводились в эксплуатацию объекты соцкульбыта: школы, детсады, кафе, кинотеатры, профтехучилища, объекты спортивного назначения.
Все, о чем я упоминал выше, должно было быть включено в титульные списки строительства, обеспечено финансированием и проектно-сметной документацией. На все объекты необходимо было заявить, получить и выдать в монтаж технологическое оборудование и приборы и, даже комплектование мебелью и инвентарем входило в обязанность заказчика. Всеми вопросами занимался персонал Управления Капитального Строительства, задача была нелегкая, но коллектив успешно справлялся со всеми проблемами и выдавал строителям все необходимое. Безусловно, как я уже говорил, инженерные кадры были подобраны в полном соответствии с профилем возводимых строителями объектов.                Надзор за соответствием строящихся объектов чертежам осуществлялся четко и грамотно. Бывали сбои, но очень редко. Строители уважали кураторов и в случае возникновения каких либо неувязок обращались в УКС за их разрешением. В одной упряжке с УКСом трудился авторский надзор института-генерала Московского Гипроцветмета. Проектировщики постоянно приезжали на площадку и рассматривали на месте все возникающие в процессе строительства вопросы. Во многом помогала эксплуатация, службы управления ДГМК и подразделений рассматривали проекты и вносили на рассмотрение свои замечания. Кроме всего прочего действовала дирекция строящегося предприятия, будущие хозяева, они вникали в каждую мелочь, проводили контроль за монтажом оборудования и опробованием его под нагрузкой. Авторским надзором занимался одно время Клепов А.А., затем много лет Соловьев И.И., а в последние годы Шакуров Николай, Чернигова Татьяна. В авторском надзоре хранилась контрольная техдокументация, и если-что на месте не решалось, работники обращались в головной институт, оттуда приходило решение, а в случае необходимости и дополнительные сметы. За всем этим сложным механизмом необходим был контроль и этим занимался мой отец Опескин А.С.
Трудно, сейчас по истечению многих лет вспоминать эпизоды из происходившего в те дни баталий за столом и на площадке. Но они были постоянно. Отца хорошо знали и ценили как работника в республиканском и союзном Министерствах, куда он часто выезжал в командировки, хорошо уважительно к нему относился В.В. Гурба – директор комбината, да и руководители служб управления находили у него ответы на волнующие их вопросы. Ведь многим хотелось построить что-то новое, внедрить в производство рациональную технологию, но все это требовало денег, которых как правило не хватало, изыскать их, доказать в верхах целесообразность строительства новых объектов, о которых просили, являлось обязанностью начальника УКСа. И все это требовало времени, а его зачастую не хватало. Поэтому отец приходил домой поздно и бывало по субботам и воскресеньям работал, как в будни.
Из тех с кем я  работал,вспоминаю с теплотой в душе Георгия Георгиевича Раудсепа. Льва Котляра, Бориса Кургана, Володю Бойшенко, Бориса Абрамовича Длугач, Дмитрия Семеновича Никитина, Нину Васильевну Андронникову – главного бухгалтера УКСа, много и плодотворно работавшую в этом коллективе.
Из УКСа уходил я на выборную работу, первым замом профкома комбината.Председателем избрали Рахимбая Джуматаева,  заместителем  меня и Ирину Токмакову, за которой были закреплены детский сектор и работа с женщинами. Я занимался вопросами техники безопасности и пром. санитарией. В 1961 году, осенью, при проверке быт. Комбинатов на Руднике попал в аварию. На машину в какой я ехал налетел ГАЗ-51, за рулем которого был мальчишка. Остался жив, но покалечило здорово. Много переломов и ушибов. В больницу привезли в шоковом состоянии. Прооперировали Брылина А.А.,   Мун М.В., Бирман Л.Е., Харина А.П. известные в городе хирурги с золотыми руками. Вытащили с того света, полгода находился на реабилитации. У меня в это время сыну Мише исполнилось всего полгода. Я с детства увлекался спортом и позже не переставал им заниматься. Это помогло, с того света я вернулся, а в 1962 году вернулся  в УКС на прежнюю работу, к горным работам, к стволам и штрекам Джезказгана.