Страшное утро

(Отрывок из повести)

То туманное утро стало для нас трагичным. Сначала у кишлака появился какой-то мужик на тощей лошади. Мужик был без оружия, если не считать короткого ножа на поясе. Что само по себе было странным. Как это, явный душара и даже без берданки за плечом. Мужик покорно остановился, когда перед ним из засохшего виноградника выскочил Дизель:

- Дришь! Стой! Шурави контрол! Проверка! – скомандовал Сержик, для убедительности поднял правую руку вверх, а левой дёрнул стволом автомата вниз.

- Командор, командор! – прижимал руки к груди афганец, слез с лошади, опустился на колени.  – Давай офицер, шурави! Офицер давай!

Ага, щас. Я вышел из-за БМП, принял суровый вид, насупил брови, чуть раздул щёки. Хрен его знает, зачем так сделал. Наверное, чтобы придать себе солидности.

- Эй, бача, чего надо?! - несколько небрежно спросил я у приезжего
.
Афганец опять начал кланяться, приговаривать своё «командор, командор» и ещё что-то то ли на фарси, то ли на дари, а может и на туркменском или узбекском. Я помог подняться ещё нестарому мужику из пыли, усадил его на большой камень, попросил Джона принести хоть чаю, чтобы он бесконечно не повторял своё «командор». Всё с той же важностью приказал Дизелю срочно вызвать сюда Шохрата. Чёрт знает, может и вправду разберёт, чего этому бабаю надо.

Афганец с поклонами принял алюминиевую кружку чая, и совсем уже готов был снова рухнуть коленями в пыль, когда Джон сыпанул ему в ладонь колотые куски рафинада.

- Да пей ты, мать твою! – подтолкнул кружку к груди афганца. – Пей давай. Пей, дорогой, – уселся рядом с гостем.

Я нырнул за машину к Кулакову:

- Что с ним делать, Николаич?

- Нормально. Всё правильно сделал, - улыбался в усы ротный. – Сейчас Шохрат послушает, скажет, что к чему. Однако, мне кажется, что он за трупами приехал, будет просить отдать. Сроки-то похорон прошли уже, до заката надо было закопать. Ладно, позови ко мне Синицына, сам с духом потолкуй.

О чём мне с ним говорить, да и как? Пришлось притащить горячий чайник, подливать афганцу в кружку, смотреть, как он экономно откусывал от кусочка сахара. Остальной рафинад, наверное, ссыпал в карман, может, для ребятишек своих, может, продать надумал. Игорёха щедрым оказался, граммов сто-сто пятьдесят сыпанул сахарочку.

Мужик обнимал кружку худыми, почти чёрными пальцами, с длинными грязными ногтями. То и дело шмыгал носом, вытирал его раскрытой ладонью и опять хватался за кружку. А ведь душара с ночи к нам ехал, издалека, подумал я, вон, сколько тряпья намотано. Замёрз. На босых ногах сидели растоптанные чапли, такие же, какие были и у Сопли. Афганец поджимал под себя ноги, пытался согреть ступни худой задницей.

Мужик выдул четыре кружки чаю, пока не появился Шохрат. Не подходя к Кулакову, сразу подскочил ко мне, вздёрнул ладонь к панаме:

- Товарищ младший лейтенант, рядовой Кулималиахмедов по вашему приказанию прибыл.
Вот же, харя! Надо же такую хрень придумать: кули-мали-ахмедов.

- Солдат, попробуй поговорить с товарищем местным! – командирским голосом дал я задание Узбеку.

- Есть, - козырнул Шохрат.

Стал говорить с афганцем. Но дело явно шло туго.

- Блин, - с сомнением покачал головой Шохрат. – Похоже, он -  таджик. Ладно, как-нибудь разберусь!

Как и предполагал капитан, афганец приехал попросить разрешения забрать тела убитых.

- Да не вопрос, - согласился я. – Только как этот бедолага пятнадцать двухсотых на своей коняжке заберёт?

Шохрат зажестикулировал руками, закалякал на непонятном языке. Афганец опять грохнулся коленями в пыль, очень душевно просил разрешить подъехать сюда его брату на большой арбе, погрузить тела и увезти родственникам в соседний кишлак.

- Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробнее, что за кишлак, где именно он? – подталкивал я к расспросам Узбека, сам же разворачивал карту, протянутую Джоном.

Да, действительно, километрах в двадцати отсюда есть кишлак.

- Где ждёт его брат? Как он подаст ему сигнал?

- Говорит, что если командор-сахиб будет столь любезен и выстрелит из автомата три раза вверх, это и будет сигналом, - спотыкаясь, перевёл Шохрат.

- Угу, разбежался прямо! Пусть едет за братом на своей лошади. Хер его знает, кому и какой знак дадим, - возмутился я. – Короче Маликалимамедов... тьфу ты… или как там тебя, скажи, чтобы до обеда трупов тут не было. Максимальное число похоронщиков трое. Больше никого не пустим.

Афганец попытался спорить, настоять на своём, но Шохрат схватил его за шиворот рваной рубахи и подтолкнул к лошади.

Кляча неторопливо зашагала к окраине кишлака. Я успел заметить, как по правой стороне, в винограднике, проскользнул Лиса за гостем, а по левой, за дувалами сгорбился Сержик, заторопился в том же направлении.

- Хреново! – констатировал капитан. – Надо ждать гостей. Сержант, - обратился к Джону. – Собери своих людей. БМП убери вот туда, чуть выше подножия горы. Оттуда подходы к кишлаку видны будут хорошо, заодно и пещеру можно прикрыть. Так, - чуть подумал Кулаков.
 
– Конт, пойдёшь к пещере с Узбеком и Дизелем. Нет, отставить Дизеля. Кто у тебя там, у пещеры остался, Джон?

- Щерба. То есть рядовой Щербаков, - поправился Игорь.

- Отлично. Пусть там и остаётся. Только возьмите патронов ещё. Теперь так, Лиса с тобой и ты, - ткнул пальцем в Билибина. – Прикрываете ту сторону дороги, откуда пришёл дух. Дизель и ты, - показал на Начальника. – С той стороны обоснуйтесь. А мы с тобой, сержант, и с тобой, товарищ рядовой, - протянул открытую пачку «Гуцульских» Билибину. – Будем на броне прохлаждаться, корректировать, если что. Малец, на связи!

Лёха подулся на меня немного, из-за того, что трофейный кинжал я отдал Джону. Потом поразмыслил и согласился, что так будет всем лучше. В любом случае, кинжал бы долго не сохранился у Кулакова, не говоря уже обо мне. Отдал бы Николаич его вышестоящему начальству. Может, обменял на что-то очень нужное роте, может, подарил, опять же выдавив какую-то льготу для нас. Фиг с ним, с ножом этим азиатским!

Лиса с Дизелем вернулись, Гена доложил ротному, что афганец за кишлаком ускорил свою клячу, всё оглядывался, рыскал глазёнками по окрестностям, чуял, вражина, что вели его. Ничего подозрительного не обнаружено.

- Вот и ладушки, слава Аллаху и Магомеду пророку его! – хлопнул ладонями по коленям Кулаков. – Всё, мужики, по местам. И бдить мне во все отверстия!

Я напялил сбрую, подхватил целый цинк патронов, но Джон остановил меня:

- Не надо, Серёга, там, в пещере до хрена патронов и к калашу, и к пулемёту.

- Дык, зашибись, баба с возу, кобыле легче!

- Эй, Курбанбайраммахмудзадеоглы, - позвал я Шохрата. – Мало-мало ходить будем гора.

- Канэшна, шурави-сарбоз-командор-хан, - выпучил глаза Узбек, по-придурошному выпятил грудь, даже слюну пустил из уголка рта.

- Мля, наберут детей в армию, - задумчиво посмотрел на нас ротный.

- И страдай тут отцам-командирам, - почти хором ответили мы с Узбеком.

Я пошёл за Шохратом, поскольку дорогу он знал хорошо, не единожды побывал у пещеры. Шагали сначала по каменистой осыпи, ноги то и дело соскальзывали на влажных от росы плоских камешках. Скоро полоса осыпи закончилась, вышли на травяной покров. Тут дело ускорилось. Затем опять сплошной камень, но уже монолитный, с прожилками глубоких и узких трещин. Поднялись минут за двадцать. Пока шли наверх, слышали, как БМП затарахтел двигателями, выбросил в небо облачко дизельного выхлопа, переполз на заданную точку.

- Пожрать хоть принесли? - Высунул голову в каске из-за каменного бруствера, грамотно сложенного у зева пещеры, Толик Щерба.

- Принесли, дорогой, конечно, принесли, - проворковал Узбек, достал из-под бронника свёрток с едой.

Блин, а я даже не подумал об этом. Стало неловко. Впрочем, снял с пояса флягу с пока ещё горячим сладким чаем.

- Во, чаёк, кайфила! – замычал промёрзший Щерба. Развернул бумажый пакет, вынул кусок хлеба, банку минтая в томате, споро вскрыл банку и лопал продукты с нескрываемым удовольствием, запивая чаем.

- Ты, Толик, поспи, отдохни, пока есть возможность. Мы с Шохратом тут побдим.

Щерба спорить не стал, залез в пещеру, улёгся на подобие нар, сбитых из жердей, устало прикрыл глаза.

Шохрат остался за бруствером. Мне же любопытно было посмотреть, как духи устроили КП. Ну, что, несколько безобразно, как-то небрежно, но очень толково. У стены против нар из снарядных ящиков составлен длинный стол, на нём длинные фанерные коробки, из которых дикой мешаниной торчали разноцветные провода, какие-то с клеммками на концах, другие просто очищенные от изоляции. Толстые кабеля, витые из этих же проводов, уходили из ящиков в землю. Я встал на колени, посмотрел, куда уходят жилы. Мда, серьёзно ребята готовились. На самом уровне каменистого пола пещеры, кабеля уходили в толстую стальную трубу. Я аж присвистнул, сколько же труда сюда ухлопано! Ладно, надо на выходе посмотреть, что к чему.

По левую сторону, прямо от узкого выхода из пещеры стояли цинки с патронами, зелёные армейские ящики. Открыл один. Красота, около полусотни снаряжённых автоматных магазинов, в другом – десятка полтора для РПК. Воюй, не хочу! В третьем – гранаты, запалы отдельно в особых кармашках. Надо же, видимо, прямо со складов наших получены. А Джон переживал из-за обмена с духами. Видимо и тут были подобные боезапасы, кому-то из наших жизни спасли обменом, а вот кому-то могли жизни и оборвать. Ничего, теперь оружие у нас. Будем использовать по назначению. В четвёртом длинном ящике лежали мины, новенькие, готовые к установке. Я в них всегда слабо разбирался. Узнал наши противопехотки, ребристые «итальянки», дальше лезть не стал. Пусть уж Дизель с ними разбирается или тот же Щерба. Помяни чёрта:

- Эй, военный, - Толик приподнял голову с нар. – Не трогай там ничего, а то – бум! – Улёгся опять.

Я хотел было спросить у Щербы, где концы кабелей выходят, но вспомнил, что Шохрат тут всё излазил, и вышел на воздух.

Узбек показал, где найти кабели. Надо было обойти небольшой выступ вправо от пещеры, спуститься по узкому жёлобу метров на пятнадцать, там валун будет, залезть на него, подняться ещё вверх тоже метров на пятнадцать, там они и будут.

- Представляешь, Серый, уровень пола пещеры и выхода кабелей одинаков, там и пробили-то породу всего метра на три, не больше. Самое интересное, что порода не монолит. Там слюдяная жила проходит. Вот в ней и пробурили дырку. Но ведь по уму сделали! Мы тут всё обыскали. Такое ощущение, что в никуда провода уходили. Хорошо хоть карту нашли. А то можно было подумать, что КП пустышка, так, обманка, а настоящий где-то ещё спрятан.

Следуя указаниям Узбека, я обошёл каменистый выступ, хватаясь за острые камни, чтобы не упасть вниз, забросил автомат за спину, мешается под рукой, сполз грудью к скале вниз по довольно крутому жёлобу. Видимо жёлоб этот пробила вода давным-давно, был он гладким, поскольку преимущественно состоял из сланцевых пород. Я забеспокоился, как подниматься назад стану. Только напрасно волновался, в жёлобе были трещины, опять же, благодаря сланцам и слюде, в которые как в ступени можно ставить ноги. Да и спускаться надо было по ним. Дурное дело – не хитрое, зато быстро съехал к валуну. Посидел немного у каменюки с гладкими боками, отдышался. Покурил, полюбовался открывшейся панорамой. Вон, внизу, под ногами кишлачок, войной растерзанный лежит. Тишина в нём. Нет никого, кроме наших. Вон БМП стоит, ощетинился пушкой. Влево и вправо посмотрел – пустая дорога. Арык слабо поблёскивает под восходящим солнцем. Красивая, но тревожная картинка. Ладно. Полезу, посмотрю, что и как там духи наворотили. Только поднялся с земли, высунул голову из-за валуна, как ткнулся взглядом в чужие чёрные глаза. Ах ты, мать твою! И автомат ведь за спиной. Тут и ствол «бура» мне почти в грудь упёрся. Потом прошибло аж до самой задницы, ощутимо так струйкой горячей потёк пот по позвоночнику и скатился к копчику. Успел ещё отметить, что дух совсем молоденький, может даже и бриться-то начал только-только, да неумело так, несколько бритвенных порезов над верхней губой, пятнышки сукровицы на левой щеке. Судя по всему, пацан испугался не меньше моего. Жмёт на курок, а выстрела нет. Я дёргаю из-за спины автомат, а он как заколдованный, не идёт и всё тут. Зацепился за что-то. Наконец-то, автомат подался, вытягиваю его, сам же неотрывно в круглые провалы глаз духовских смотрю. Не выдержал парнишка, бросил винтовку и как заяц поскакал от валуна, вверх по незаметному пока для меня второму жёлобу. Ах ты, гадёныш, саданул по духу короткой очередью, потом ещё одной. Куда там, ушёл душара. Влез я на валун, подхватил «бур» и назад подался, наверх, к пещере. Там уже башка Шохрата в каске вниз свисает, пулемётом выцеливает:

- Что там, Конт?

- Духи, бля… - дыхание рвётся, тороплюсь наверх, тяну трофейную винтовку.

Щерба лежит за бруствером, в другую сторону от пещеры вглядывается.

Шохрат выдернул из моих трясущихся рук ракетницу, бахнул в небо одной красной ракетой. Тревога!

Я заскочил в пещеру, на ходу успел осмотреть «бур». Вполне боевое оружие. Пригодное. Может быть, пацан магазин не до конца дослал, вот и не смог выстрелить. Из ящика выгреб пяток магазинов, хоть и полный лифчик у меня, да бережённого Бог бережёт. Цепанул столько же для пулемёта, выскочил наружу, сыпанул их к ногам Узбека. Сверху, откуда-то из-за гребня скалы по нам ударил пулемёт. Твою мать! Только не удобен угол наклона, не могут достать нас духи. Собственно, мы тоже ни хера сделать не можем. Ах, догадался бы Кулаков долбануть из пушки по склону. Жа-жах, жа-жах, жа-жах, будто в ответ на мои немые просьбы, раздались пушечные выстрелы. Посыпались вниз камни, пыль ударила по глазам. Тут же из автомата в свою сторону застрочил Толя. Я кинулся к нему, упал рядом, припал к автоматному прицелу. Ничего не вижу.
 
- Куда палишь? – толкнул в бок Щербу.

- Там они, там, - показал стволом автомата за изгиб горы.

Тропы там нет, значит, просто сползают вниз, надеясь выбить нас от пещеры. Вытаскиваю гранаты, протягиваю парочку Щербе.

- Давай, Толян! – выдёргиваю кольцо, встаю на колено и бросаю снаряд подальше, за ним ещё один.

Толик не отстаёт, забрасывает тоже свою пару. Бросаемся за бруствер одновременно с первым и слившимися с ним последующими разрывами. Ба-бах, ба-бах, ба-бах, ба-бах… На наши каски и спины сыпятся камушки, пыль поднимается сплошной пеленой. Ни хрена не видно! Однако, бьем из двух стволов туда, где были взрывы. Мой автомат щёлкает впустую, выдёргиваю магазин, вставляю новый, передёргиваю затвор.

За нашими спинами равномерно работает РПК Шохрата. Поворачиваюсь к нему. Узбек стоит на одном колене и упоённо шарашит вверх над входом в пещеру, по скальному гребню. Оттуда тоже слышны выстрелы, но ни Шохрат, ни духи не бьют прицельно, их пули ложатся широким веером далеко от нас, охают, зарываясь в тонкий слой почвы или жужжат сердито, срикошетив о камни. Вновь сверху поползла осыпь, камни сыпятся мелкие и крупные, даже потихоньку вырастает барханчик у входа в пещеру.

- Бля! – кричу изо всех сил. – Узбек,  граната!

Вижу, как округлое ребристое тело катится вниз вместе с камнями, но не успевает упасть, взрывается почти над козырьком пещеры. Ба-бах, разрыв, мелкие камешки разлетаются вместе с гранатными осколками, к счастью, ещё достаточно высоко. За первой гранатой падают ещё две. Я всё ору Шохрату:

- Уходи, бля, уходи! – для убедительности машу рукой в сторону пещеры.

Шохрат не слышит, долбит из пулемёта вверх, оборачивается ко мне в тот момент, когда граната ударяет его в лифчик, отскакивает и набухает ярким разрывом. Падаем с Толяном на землю. Я больно ударяюсь локтем о камень, но почти не реагирую на это. Ещё взрыв!

- Узбек, бабай грёбаный! – кричу Шохрату в наступившеё тишине, резко диссонирующей с тем, что только что происходило. - Уходи в пещеру!

Подскакиваю к Шохрату. Он лениво гребёт пыль, словно неумелый пловец в воде, поджимает колени к груди. Пулемёт отброшен. Ствольная коробка покорёжена, отскочила в сторону, затвор вывалился. На хрена мне это?! Хватаю Узбека под мышки, тащу его к пещере. Ноги Шохрата цепляются носками за пулемёт, пустые магазины, поднимают чёртову пыль. Подбегает Щерба, подхватывает ноги Шохрата. Заносим Узбека внутрь, осторожно переворачиваем на спину на нарах. Броник выдержал удар, помогли и автоматные магазины, выворочен металл из них, ткань лифчика и броника иссечена. Только вот из разорванного, изуродованного горла рывками вытекает кровь, лицо иссечено до неузнаваемости, губы, нос, щёки свисают рваными кусками мяса, глаз нет, пустые дыры, наполненные кровью. Всё обожжено, чёрные хлопья копоти смешиваются с кровью, стекают на грудь, под голову Шохрата. Тяжкий свист лёгких, короткая судорога. Всё.

Не могу поверить. Вставай, вставай же, Узбек! Так хочется, чтобы Шохрат поднялся, пусть и израненный, дурашливо затянул бы какую-то песню, улыбнулся во весь рот, подхватил бы свой РПК, зацокал языком от возмущения, что вышло из строя оружие! Нет.

Духи снова открыли огонь, теперь уже слева и справа от пещеры. Я дал из ракетницы зелёную и красную ракету. Мы прижались с Толиком к стене пещеры у выхода. Вовремя. БМП ударила плотно из пушки. Я всё время переживал, что снаряд ворвётся в пещеру, ударит в ящик с минами. Быстро перекатился к нему, начал толкать тяжёлый ящик, чтобы убрать его поближе к стенке. Толик подскочил, помог оттащить. Я намеренно не смотрел в сторону Шохрата, не мог видеть его мёртвое тело. Опять тишина. Пыль свободно влетает под ветром в пещеру, надо бы опустить защитный полог, свёрнутый валиком вверх, зацепленный за специальный металлические крюки. Но зачем? И так обзор сужен до предела. Подходим к выходу. Пытаемся разглядеть, что там, внизу. Да что тут увидишь!

Слышу в небе гул самолётов. Неужели бомбардировщики? Точно! Глухие разрывы где-то за горой подтверждают мою догадку. Бомбят, бомбят минные поля. Духи совсем замолчали, либо сбили их пушкой с горы, либо ошалели от бесперспективности захвата пещеры назад. Чего теперь-то, всё равно минные поля уничтожаются с воздуха.
Я подошёл к Шохрату. Кровь уже загустела, почернела, запорошилась пылью.  Сорвал со входа полог, накрыл им тело Узбека. Теперь сидел на земле у нар, курил сигареты одну за другой, тупо смотрел на берцы. Толик замер у входа в пещеру, прислушивался. Пыль улеглась, в пещеру заглянуло солнце. Внизу сидела вертушка неподалёку от БМП, заходили на посадку ещё две. С той стороны, откуда мы пришли в этот долбанный кишлак, клубами вздымалась дорожная пыль. Шла колонна из нескольких БМП и БТРов. В небо взметнулась зелёная ракета – нам сигнал, чтобы спускались.

Постелили на землю полог, переложили тело Шохрата, сняли с него лифчик и броник. Забрали автоматы, спустились с телом метров на пятнадцать вниз. Я вернулся в пещеру, закрепил три растяжки. Одну замаскировал под тонким слоем пыли и камешков, что ссыпались сверху. Вторую установил прямо в ящике с минами, попробуй, открой крышку, жахнет от всей души! Третью, памятуя коварство и хитрость наших и духовских минёров, поставил так, чтобы было видно, что она была замаскирована, но то ли грунт сдуло ветерком, то ли небрежность сапёра, и проволока всё же была видна. Добро пожаловать, снимай растяжку, однако, при этом обязательно потянулась бы другая проволочка, с первой растяжки. А пускай не лезут!
Я спустился вниз к Толику с Шохратом. Пошли вниз. Голова Узбека безвольно каталась в такт нашему ходу, кусок брезента сполз с лица, потом обнажил грудь. Кровь уже не стекала, только набухала на страшной рваной ране под нижней челюстью Шохрата, лоснилась на ярком свете, прорывалась тонкими ручьями, сгустками выталкивалась сквозь раны, капала под плечи. Толстая ткань выскальзывала из рук, больно тянула ногти, но мы шли и шли размеренным шагом, стараясь погасить качку. Ремень автомата всё норовил соскользнуть, то и дело приходилось рывком плеча вверх возвращать его на место. Я пожалел, что не закинул его накрест за спину. Даже если бы сейчас выскочил на нас дух, не знаю, смог ли я бросить на землю тело убитого товарища. Да ещё с удивлением обнаружил, что за спиной у меня и «бур» болтался. Когда я его взял? На хрена тащу с собой! Толик шёл впереди, я видел его побелевшие руки, изо всех сил Щерба пытался удержать упорно выскальзывающий брезент.

- Толян, давай, покурим! – предложил я.

Мы бережно опустили страшный груз на камни...

(Окончание http://proza.ru/2011/01/13/908 )