Бердяев Н. А. Новое средневековье-2

Продолжим анализ. Человек – мера всех вещей и в каждой философской концепции ему отводится центральное место. У Гегеля человек познает мир, он прежде всего философ, у Ницше человек стремится к власти, он гиперборей, сверхчеловек. У Фрейда он – существо любвеобильное, сознание и поведение которого определяются либидным чувством, спрятанным в подсознании.  У Шопенгауэра человека влечет воля к жизни, у Бергсона – интуиция. А у Бердяева? У Бердяева человек – существо верующее, прежде всего христианин. Вера в Бога – основа всего, она придает смысл его существованию на земле. И должна спасти европейскую цивилизацию, погрязшую в формализме, безбожии, правовом нигилизме, в демократизме, либерализме, равенстве, в конкуренции, конфликтах и войнах, – в свободе, не знающей нравственных границ.  А также Россию, отдавшую себя не во власть Бога, а во власть Сатаны, возомнившего себя Богом.

«Новое средневековье должно конструировать власть как обязанность. И вся политическая жизнь, основанная на борьбе за право власти, должна быть признана нереальной, фиктивной, вампирической жизнью. В ней нет ничего онтологического. Политика на девять десятых всегда есть ложь, обман, фикция.  В демократических республиках правит совсем не народ, а незначительное меньшинство вожаков политических партий, банкиров, газетчиков и тому подобных», – пишет Бердяев. Поэтому  власть должна принадлежать аристократам из ордена верующих, людям глубоко  религиозным, живущим духовной жизнью. Править должна духовная элита. «Без духовной аристократии жизнь не может процветать». Далее. «Власть никогда не принадлежала и не может принадлежать большинству. Это противоречит ее природе. Власть имеет иерархическую природу и иерархическое строение. Народ не может сам собой править, он нуждается в правителях».  Власть в эпоху Нового средневековья «будет сильной, часто диктаторской». «Народная стихия наделит избранных личностей священными атрибутами власти». Формой власти, вероятнее всего, станет монархия,  своего рода «советская монархия» – только «под присмотром» Бога, а не вождя (Сатаны).

Здесь я возразил бы так (оставив в стороне вопрос об обязанностях власти без прав и различных ее формах):  если «народная стихия» станет решать, кому править, то мы  получим (если не Гитлера, не Сталина, не Муссолини), естественно, инквизитора; и войдем в настоящее Средневековье со всеми ее дикостями, потому что народ (массы, низы, демос), как правило, хочет диктатуры, крови, жестокости для всех нестандартных, и ему все равно, кто чем выделяется – духовностью, интеллектом, талантом, физической силой, ростом.  Коротких опят будут вытягивать, а длинным отрезать головы. Именно народ кричал громче всех «Распни его!», «Хайль Гитлер!», «Слава Товарищу Сталину!», «Смерть врагам народа!». Если «народная стихия» будет определять, кому править, то правители, имея двойную поддержку – от Бога и от народа, –  в своих действиях не будут ничем ограничены. И Маркс «конструировал» власть для своей «Новой эпохи», только «стихией» его был пролетариат – самая большая группа трудящихся. Все закончилось дурно. Может, философам не стоит заниматься не своей работой? 

«Будущие общества будут, конечно, трудовыми обществами. В основу их будет положен принцип труда духовного и материального. Такова всегда была христианская идея.  Слишком большой досуг и праздность цивилизованного слоя Новой истории прекратятся. Аристократия сохранится навеки, но приобретет более одухотворенный характер, будет, скорее, психологической, чем социологической категорией. Жизнь станет более суровой и бедной, блеска Новой истории более не будет.  Наступают времена, которые потребуют огромного напряжения человеческого духа, огромного труда. Должно будет выработаться особого рода монашество в миру». Труд будет религиозно освящен. Самый труд должен быть понят как творчество. Не средства жизни, а цель жизни – вот что главное.

И Маркс уповал на творческий труд. Но что дала реальность, построенная по проекту Маркса? – ГУЛАГ,  лагерное «творчество». Духовность, духовность, духовность. Кто обеспечит ее? «Монашество в миру», «особого рода ордена». Чем эти «ордена» отличаются от сатанинских Отделов пропаганды? Очевидно, тем, что на их знаменах будут написаны божественные  заповеди, а не заповеди земных вождей, представителей Сатаны. И как духовная власть поступит с теми, кто будет противиться навязчивому внедрению религиозной идеологии?.. Вопрос остается открытым.  По пути большевиков пошел наш уважаемый философ.  Его Бог, по сути, не отличается от Сатаны. Любви его не видно, а карательная функция обнаруживается.

Иерархичность. Пусть будет иерархичность в обществе с духовной основой, с качественным различием граждан по способностям, образованности, уму. По мужеству, по готовности служить людям, жертвенности. По власти, собственности, профессиям. (У коммунистов личность, действительно, сведена к материальному фактору, к пылинке, к пустой единице, к атому.) Но при чем здесь религиозность, вера в Бога? Религия – лишь элемент культуры, но не вся культура; к высоким чувствам способны и многие из тех, кто не верит в мистику, в божественное чудо, но убежден в  происхождении нравственных, святых начал жизни из знаний и практической деятельности. Исторический опыт показал, что гражданские и межгосударственные войны с присутствием религиозного аспекта ведутся с неменьшим ожесточением, чем войны просто за территорию. Страшен терроризм, который ведут религиозные фундаменталисты. Сегодня это мы испытали на себе. Иерархия ставит каждого гражданина на свое место. Кто испытывает дискомфорт, тот пытается изменить статус, подняться. И в современном цивилизованном обществе это возможно.  Важно, чтобы между общественными гранями, ступенями не было непроходимой пропасти, чтобы они не превратились подобие индийских каст.

В Новом средневековье возвысится роль женщины, но не по дороге ее эмансипации, а в религиозном просветлении. И семья старого Адама, осуществляющая свое развитие в бесконечной смене поколений (дурная бесконечность), претворится в семью нового Адама, смыслом ее существования станет духовное просветление, приближение к Христу. Смена поколений, разумеется, не остановится, но, как я понял философа, уже не будет главной заботой рода. «Тут мы выходим из берегов Новой истории, из его рационального дня и вступаем в мистическую ночь Средневековья». Крайняя степень мистики, полагаю я. Густой туман. Ночь, которую очень любит Бердяев Н.А.

Но это еще не предел. Почитаем дальше: «Для наступления Нового средневековья характерно также распространение теософических учений, вкус к оккультным наукам, возрождение магии. Сама наука возвращается к своим магическим истокам, и скоро окончательно выявится магический характер техники. Религия и знание приходят в соприкосновение, и рождается потребность в религиозном гнозисе. Опять возможны станут белая и черная магия. Опять возможны станут страстные споры о тайнах божественной жизни.  Мы переходим от душевного периода к духовному периоду». Далеко заходит Бердяев в своем увлечении верой, христианской верой. Слишком долго мучили науку средневековые мракобесы, чтобы она захотела туда снова вернуться. Богу – Богово, кесарю – кесарево. А науке – свое место, она – особая республика.

Процитирую философа дальше: «Иллюзия земного счастья не имеет уже никакой силы над нами. Ощущение зла должно стать сильнее и острее в Новом средневековье. Сила зла будет возрастать, принимать новые формы и причинять новые страдания». Я полагаю, что это может не понравиться многим из тех,  кто борется за счастье, живет ради счастья. Радуется и страдает, очаровывается и разочаровывается. Но философ здесь прав: чем развитее человек, тем острее он воспринимает боль. Не существует прогресса как нарастания положительного за счет отрицательного, как только прибавления положительного к положительному. Никогда человек не избавиться от горя при потере близких, от страха перед собственной смертью, от любовных страданий. Болезни, эпидемии, катастрофы вряд ли нас когда-нибудь перестанут мучить. Этот вопрос он четко разъяснил в книге «Смысл истории».

«Культура про природе своей символична, в ней даны лишь символы, знаки иного духовного мира, но сам этот мир непосредственно реально не достигается. Лишь символическое сознание понимает эту природу культуры, и оно же и стремится к преодолению символизма культуры и достижению реальности духовного мира. Историческая теократия была лишь символична, она давала лишь символы, а не реальности Царства Божьего». Что говорит марксизм по этому поводу? Культура как феномен, созданный человеческим духом, есть отражение реального мира. Отражение, но  не сама реальная жизнь. Здесь между двумя философиями есть родственная связь. Если «историческая теократия» не открыла реального Бога, а давала лишь символы, то это можно понять и так: библейский миф о сотворении мира, о рождении и похождениях Сына Божьего – события совсем не реальные, а символические. И Христос – символ, и муки его, и смерть его.  И нашим атеистам  надо успокоиться, не ломать попусту копья по поводу его бытия или небытия. Тем более что и Маркс им тут союзник, и он им скажет: религия – всего лишь извращенное отражение реальной жизни. Как прийти к реальному Царству Божьему, Бердяев, по мере своих способностей, пытается нам объяснить в статье «Новое средневековье».

Полагаю, что здесь ошибаются оба философа – и Маркс, и Бердяев. Да, культура – отражение и символ. Но она и реальна, ибо все, что сотворено человеческим духом, – реально. Дух творит сам себя и все, что входит в сферу его познания и практической деятельности. Даже тот самый объект, который, как кажется, находится вне его,– это положенный им объект. 23 ноября 2010 г.