Розыгрыш!

Пришёл работать в наше КБ новый сотрудник - Николай Михайлович(НМ), солидный такой мужчина 56 лет, с бла-ародной сединой на всю голову и этаким симпатишным открытым лицом, на должность  конструктора 1 категории.
Выяснилось, что жил и работал он, где то за Уралом, на одном из горно-обогатительных комбинатов Главным механиком. Я был молодым специалистом тогда, да и всё бюро было не старше 35, в основном, лишь начбюро было чуть за сорок и возраст нового сотрудника, да и внешность произвели, таки, впечатление.
Помню, заскакивает один знакомец из соседнего бюро, проходит мимо Николая Михалыча, который сидел за соседним кульманом со мной и спрашивает шёпотом, мол, чо у вас тут энтот Енерал делает??? Вот такая необыкновенно-солидная внешность была у героя моего рассказа.
Через полгодика тесного общения выяснилось, что за такой неприступной личиной скрывался очень добрый, благодушный характер, порой до наивности, в смысле - разыграть НМ не составляло труда. Но кто бы стал разыгрывать такого почтенного человека, не обладай он хорошим чувством юмора?
В общем то, по-большому счёту, кажется и писать то не о чем, но эти воспоминания вызывают столько душевной теплоты и к этому хорошему человеку, да и просто так, наверное, как ассоциативные частички чего то приятного... не знаю, как объяснить... Ну вот, идёшь, идёшь по прохладному лесу, в сумраке и вдруг выходишь на открытую полянку, и... ощущение тёплых солнечных лучей на лице. Ну???
Вот, кажется так, где то...
Николай Михалыч был человеком сугубо положительным, неторопливым во всём, степенным, рассудительным и бережливым - на ботинках у него были металлические подковки.
Помню, на его день рожденья я написал стишок, в котором были даже такие строчки - "Никогда он не кричит, лишь подковками стучит!" Что вызвало у коллег по работе соответствующие эмоции - ржание.
Больше всего НМ на тот момент заботило не продлят ли пенсионный возраст до 65 лет, потому как дискуссии в прессе шли нешуточные, как впрочем и сейчас. Меня эта тема, разумеется, тогда мало заботила и я мог потешаться над НМ сколько душе угодно. Но, чтобы понять самый смак розыгрыша, нужно мне рассказать о нескольких, вроде бы, ничего не значащих эпизодах, которые, как нельзя лучше, дополнят его образ.
Как то я вычитал, что необходимо для здоровья снимать статическое электричество, накапливающееся на нас за день. Зачистил краешек батареи от краски и стал разряжаться. НМ сначала смеялся, а потом и сам пристрастился к этому действу себе же на голову, в прямом смысле.
У нас уже в то время были новейшие кульманы "Рейс-3" и НМ, с трудом протискиваясь между нашими конструкторскими столами, "разрядившись", каждый раз бился лбом о выдающуюся в бок направляющую панель своего кульмана. Звонко так бился, под хохот сослуживцев.
Он добродушно смеялся вместе с нами и каждый раз приговаривал, вот, мол, Сергей - придумал разряжаться, а я по его милости бОшкой стучусь.
Теперь то я понимаю, что у милейшего Николая Михайловича был обыкновенный склероз, а в то время его забывчивость вызывала лишь смешливые эмоции.
Как то на 23 февраля к нам пришли детки из подшефной школы и подарили презенты сделанные своими руками. Мне, кроме всего прочего, досталась и подушечка для втЫкивания иголочек, симпатишная такая, жёлтого цвету. Я и повесил её на кульман НМ, незаметненько так.  Николай Михалыч, в очередной раз, а все ждали этого с замиранием сердца, "разрядился" и... стукнулся лбом, но подушечка смягчила удар. Реакция последовала незамедлительно - Ах-хах... Сергей, ты, что ли придумал... ах-хах! Всяких незлобивых проделок, розыгрышей и шалостей по отношению к добрейшему НМ было проделано с моей стороны неимоверное количество, практически, это случалось каждый день, то ли хобби у меня тогда такое было - чёрт его знает! НМ всегда добродушно смеялся, и знал чьих рук это дело.
Он и сам подтрунивал над своей памятью...
Как то пришёл он на работу в разных ботинках, прямо Пьер Ришар: один чёрный, другой светло коричневый. НМ всегда ходил на работу пешком, а это полчаса времени, как минимум. Рассказывает и смеётся, так по-доброму, мол, дохожу до половины пути и замечаю, что ботинки разного цвета надел, возвращаюсь, снимаю ботинки и быстро надеваю другие - те, что дома лежали, прихожу на работу, а меня спрашивают, мол, НМ, а чой та у вас ботинки разного цвета?
Понятно, что подкалывал я его потом довольно долго, каждый раз наивно задавая один и тот же вопрос - А чой та у вас, Николай Михайлович, ботинки... - и с не поддельным интересом разглядывал его ботинки. И каждый раз, ну почти каждый, он покупался, всплёскивал руками, пока не убеждался, что всё в порядке и тут же следовала добродушная реакция - Ах-хах... Сергей, опять обманул... ах-хах...
Не знаю, что мне больше нравилось - его добродушный смех, как таковой, или светло-голубые, смеющиеся глаза, утопающие в разбегающихся лучиках-морщинках, когда он не мог уже издавать звуков, а только махал рукой, мол, ну хватит уже, щас помру...
У нас были рядом дачные участки и Николай Михайлович, аки пчёлка трудился там не покладая рук. Как то делал он себе туалет и работа шла уже к завершению. Туалет, как впрочем и все остальные постройки, НМ делал основательно, прочно и надолго - по-сибирски. На крыше оного заведения лежала не ху-инькая досОчка и после каждого удара молотком она немного съезжала на край.
Я занимался своими делами, а попросту мы сидели с приятелем у меня на завалинке и раскуривали трубки, благоприобретённые в Прибалтике, как новое, монное увлечение и с любопытством ждали развязки: доска - Николай Михалыч. После пятиминутного колочения доска всё-таки упала - БЭМЦ!!! - ах-хах... причём с этаким весёлым звонким стуком, совершенно точно угодив ему по кумпольной лысенке.
Николай Михалыч почесал ушиб на голове, возможно матернулся и первым делом глянул в мою сторону - не увидел ли такого конфуза ви-исёлый сосед. Всё в порядке - никто не заметил - смешливый сосед курил трубку и оживлённо беседовал с приятелем.
На следующий день на работе, я наивно, с совершенно серьёзным видом осведомился, мол, не болит ли голова у уважаемого НМ?
- С чего это она должна болеть? (недоумённо)
- Ну, как же, а доска... (наивно-серьёзно)
- Ах-хах... Сергей, и ты видел... ах-хах... и столько терпел, чтоб... ах-хах... - и глаза утонули в морщинках-лучиках.
А ещё Николай Михалыч любил поспать после обеда, благо у нас были уютные вертящиеся кресла, с подлокотниками. Поначалу он просыпался сам к началу рабочего времени или его будил Начбюро, с которым он был в неприязненных отношениях, пожалуй, как и все, но потом... Видимо, возраст всё же сказывался и он стал прихватывать пять - десять минут, если не было на месте Начбюро, дальше - больше...
Воспитание заключается не в том, чтобы самому не уснуть на работе, а в том, чтобы не заметить, как спит твой коллега!!!
Продолжение следует.


Рецензии