Сказка - ложь, да... Часть-1

   
Часть-1

     А дело было, как всегда, вдали от палат царских, от стен крепостных, да дружин боевых.
На краю Земли Русской, в деревне Тырышкино. Где воевать неохота и воровать нечего. А вот, приключилась история не придуманная и даже, кем-то, где-то записанная и позабытая.
Вбежали утром в избу к Илье-Муромцу крестьяне местные. Столкнули богатыря с печи тёплой, плеснули мёду забористого в ковшик, тулуп овчинный с могучих плеч сдёрнули и пригрозили: - "Отмутузим, если не протрезвеешь от запоя трёхлетнего, да не проучишь басурманов акаянных с печенегами".
Испужался Илюша спросонья, завертел башкой на четыре стороны, плечами повёл, аж рубаха треснула, яблоко мочёное разгрыз белыми зубами, крякнул под медок весёлый и почувствовал, как кровь оживает и журчит в жилах молодых, разгоняя дрёму и тоску зелёную деревенскую.
Цыкнул весело на односельчан, хохотнул на угрозы ихние в бороду кучеряву. Почесал грудь могутну, зевнул так, что изба дрогнула, а сельчане на пол присели. Боднул воду родникову в бочонке у порога и прищурился на солнышко приветливо.
Три годочка минуло, как просмотрел границу по делу молодому, да попал в эту глухомань Богом забытую. По указу царскому обидному.  В копне сена заснул, умаявшись от утех любовных девицы вольной, красавицы степной, казачки распрекрасной.
Сколь раз, бывало, с  войском один на один вражеским сходился, и всегда победой Землю родную радовал. А тут, проспал и сражение, и поединки, и … сраму натерпелся, укоров обидных от однополчан своих и начальников царёвых – будь они неладны.
Упекли богатыря былинного в дремучие края. Отправил царь-батюшка Илью на дальнюю границу службу править, в деревню тёмную на радость лизоблюдам да сплетнеплётам, что до чинов и чужой славы охочи.
Рыбалка, охота, работа крестьянская, девки сдобные – опостылело всё. Богатырь он подвигами характер испытывает и закаляет. Это как меч булатный, если в ножнах задержался – его ржа вмиг облепит. Так и отвага – без поединков, да битв ленью убаюкивается под овчинным кожушком на печке горячей. Водочка да медок в первых друзьях ходят и кровушку богатырскую в кисель превращают.
Был богатырь - и нет богатыря. Хорошо, хоть наш-то закусывать приучен, и ведром его не опрокинуть и ум не вышибить. Норму свою знает и лишний ковшик не допустит. Чует, что придет его час – и отыграет свои позиции назад. Напомнит людям и царю, кто на Руси славу на щите и под щитом несёт, добывает её мечом богатырским. Вот вроде и дождался. 
     - Не ослаб ли на печи наш защитник знатный? - мужички интересуются.
Ухмыляется Илья – вывел коня богатырского, подсел под брюхо, разогнул коленки и пошёл на реку купаться с конём на горбушке. А конь богатырский могуч, что слон африканский. Идет Илья, а земля прогибается под ним. Девки тоже со слезами радостными на своего богатыря любуются. По второму, третьему разу каждую в брюхатые определил удалец-молодец. А ребятишки-то какие? – прям, хоть сейчас в войско записывай. На дрожжах прут и вширь, и в высь, и в силу, и в смётку. Радость, да и только. Каких мужиков деревня заполучила! И мечтать не приходилось. А тут, вот они – все на одну колодку богатырскую исполнены. Смех и грех с этим узником.
        Накупался Илья с конём в речке и к столу подсаживается. Картошку со шкварками, пироги с требухой, молочко парное. Тут же мёд, блины и квасок игристый, в носу щекочет пузырьками.
      - Жалуйтесь, сельчане,  введите в курс дела. Кто нам жить не даёт спокойно и по земле родной гулять без опаски?
      - Дык, объявились извечные наши вороги и разбойники с богатым опытом грабежей. Хлеб на полях жгут, скот, жён, девиц и детишек наших в полон уводят - на продажу, в рабство, в наложницы.
Поначалу притихли, прознав, что богатырь у нас прижился, а потом прослышали, что ты от службы виляешь, да по девкам шастаешь и мёд бочками глушишь, обнаглели и за старое принялись. Пять деревень ноне  в разор пустили. Горе по соседству поселилось. Рассказы один другого страшней  Жуть сердца когтями давит. 
Доколе терпеть этот беспредел? Встряхнись, Илюша, кликни кореша своёго однояйцового – Соловушку-разбойничка с большой дороги. Укажите вы этим плоскозадым, где раки зимуют. Оторвите им ноги с руками, открутите бошки вместе зенками их бесстыжими.
       Сообразил богатырь - пробил его час, ворохнулось сердце вольное под рубахой домотканой, примерился к ковшику с мёдом, но подумал и отодвинул в сторонку. Делу время, а потехе час. Успеется ещё, ковшики опрокидывать. Надо по трезвому стратегию и тактику приспособить. Тут ум нужен вострый и глаз зоркий.
Вооружиться бы мне чем, мужики. А то, меч у меня конфисковали вместе с грамотой берестяной богатырской. Вроде, как разжаловали из богатырей-то.
Принесли мужики сабельки для просмотра Илюше, а он их, как макаронинки, меж пальцами – хрусь … хрусь … и переломал все до одной. Не то?
Переглянулись меж собой мужички – и припёрли цепь пуда на два-три весом. Звено той цепи в добрый кулак величиной будет. Не простая цепочка - золотая. Та, что с дуба сняли в прошлом году. Кот отцепился в марте по делам своим неотложным. Вот, мужички и припрятали на всякий случай цепочку. Не зря, значит, рисковали.
Понравилось Илюше изделие мастера знаменитого. Знакомы они с ним лично. Надо будет вернуть её на дуб, а то при встрече с Александром не оправдаешься. А пока, послужит в ратном деле. А вот и гирька пудовая. Надо приладить её на цепочку и можно выступать навстречу плоскоголовым. Чего время терять?    
      - Коня напоите, земляки, и шею ему прикройте от копья да сабельки кривой. Вот, и добре.
      - Два бурдюка ведёрных мёда мне для товарища наполните, да не скучайте тут. Скоро буду. Баньку протопите, квасок в подвал опустите.
        Выехал Илюша на знакомую дорогу и двинулся, не спеша, вдоль болота. Камыш в рост человеческий с одной стороны, пригорок с ромашками и васильками в берёзовом лесочке - с другой. Через три версты наткнулся на телеги, перевёрнутые и тела русские изуродованные. Вокруг земля копытами побита, кровь в лужах стынет.
Разозлился Илья, дал коню шпоры под бока. Крутнулся вороной, глазами блеснул и понёс богатыря, не касаясь земли. За болотом развилка, а рядом тополь вековой. На суку Соловей кимарит, на Илью косится. Чует, не к добру богатырь без настроения нагрянул.
      - Слазь на землю, товарищ мой, Соловей-пташечка. Разговор есть мужской военный. Соловей крякнул, но подчинился – слетел мигом и возле седла пристроился.
      - Надо малость поднатужиться, когда я знак дам. Дело привычное, да почётное к тому же. Косточки разомнём, а кому и переломаем.
      - А как добычу делить будем? - Соловей интересуется.
      - Всё что у людей русских воровским путём добыто - вернём. Остальное по справедливости. - Илья уточняет.
      - Ну, это понятно. Тут без вопросов – мне попить поесть, тебе - сабельки и слава.
      - Не ёрничай – наказать надо злодеев. Имя восстановить, и чтоб дорогу забыли в Землю нашу.
      - Наливай, Илья, глотку надо порадовать, да потренировать малость – давно не пользовался даром своим.
Плеснул Илья в ковшик половинку, пальцем погрозил, мол, сначала дело. Соловей кивнул в знак согласия, выпил с удовольствием мёд, погладил горло, почмокал губами вкусно и … свистнул, что сотня гудков паровозных. Конь и Илья чуть не осрамились – без предупреждения у них в животах урчание образовалось неудержимое. Стерпели два богатыря насилу. А другу-Соловью уважительно комплимент подарили:
     - Работает, Соловушка, работает! Прыгай в седло, товарищ дорогой, поехали пока не обнаружили нас на открытом поле.
Поднялись на холм, а оно тут, как тут - войско басурманское. Нос к носу столкнулись.
Рашидка - татарин во главе, весь в золоте и мехах. Хвосты лисьи, шкуры собольи блеском переливаются и радугой играют.  Знатный воин, крепкий князь крымский, знакомый давний Илюшин. Не растерялся и давай богатыря позорить да унижать:   
     - Да какой ты богатырь? У тебя и грамоту отобрали, и без практики ты столь годов. Иди ко мне в войско, может, и пощажу тогда. А так – сикир-башка и на кол для обозрения.
Соображай быстро, пока не передумал. Гы- гы- гы …
А Соловей за спиной притих и только из бурдюка потягивает, втихаря, медок сладкий забористый.
Илья толкнул друга в бок легонько и шепчет краем губ – «Сигнал», Соловушка! Нет, время медлить – давай, родной, свисти.
Потянул Соловей воздух сначала потихоньку, потом сильней, сильней ... У татар кони юзом к Илье поехали, землю боронят подковами. Рашидка понять не может, что там за хитрость припрятана у война русского?
А у войска ханского – у коней, воинов - уши вперёд вытянулись, губы в трубочку складываются и языки наружу высовываются. Умора! Тянет вакуум Соловьём встревоженный все внутренности из войска басурманского. Ох, и тянет …
       Спрыгнул Соловушка с коня вороного, а сам в размере уж в пять коней стал да в десяток богатырей. Приосанился, руки в бока упёр и засвистел.
Сначала завораживающе, как соловей в саду на яблоньке в час весенний, любовный. Потом, будто парень озорной девицу из дома под луну приглашает. А уж дальше - гром и молния …
После первой попытки сорвало с войска чалмы, шаровары, камзолы с исподними вместе. Сидят голож …е воины на конях боевых, и только в руках копья и сабельки со щитами дрожат мелко. Кони ржут смехом лошадиным, на землю валятся, седаков калечат. Коней понять можно – чтобы с голыми задницами да в атаку? Не припомнить такого конфуза. Картина я вам скажу.
        А Соловей уж по второму разу надулся. По всему видать, серъёзно настроился.
Рванул свирепым свистом так, что коней, как перекати-проле колючку, разбросало по степи широкой.
Сабельки и копья из рук повыдёргивало, голыми задницами по камням вёрст пять тащило войско басурманское юзом. Рашидка в балке схоронился, меж трёх берёз узлом завязался. Стонет, материт Илью на все лады с переливами и переходами, как бурлаки в последствии на Волге изъяснялись. Крепко разговаривали - и там, да и тут тоже.
Попал князь крымский в переплёт.
        Успокоил Илья соловья, приобнял могучей рукой легонько, отвлёк от занятия весёлого. Упали друзья на траву и хохотали до коликов под рёбрами, пока не обессилели вконец.
Налили по ковшечку медовухи, отметили победу. А конь копытом бьёт и на балку глазами косится. Илья понял и Соловья зовёт – что-то неладно, коль вороной беспокоится. Спустились, а там, как вы поняли, князь из сил уж выбился от злобы и обиды.
      - Ну и встреча! Что - поборемся, Рашидка, или цепочкой тебя попотчевать?
      - Помилуй, Илья, - всё верну, всё отдам. Сохрани жизнь, да не опозорь война.
      - Погодим малость и решим после, куда тебя определить – меж берёзок закрепить или на сосёнку подтянуть петелькой.
Свистнул Соловей призывно - подбежали татарские кони под сёдлами. Илья глаза выпучил – уважаю … Ну, ты и, прям, мастер, дружище.
Уселись на коней – двое вольных, один пропащий и двинули своих земляков освобождать, да добро возвращать людям пострадавшим, обиженным незаслуженно.
        Проскакали с час или чуть боле. На виду - совсем не таясь - шатры, войско вражье, костры палят, без охраны расположились. Безнаказанность! Вот и обнаглели, расслабились.
Илья отцепил бревёшко лиственничное с левой стороны седла, а берёзовое - с правой. Вышел на открытое пространство, раскрутил над головой первое и пустил со свистом не хуже соловьиного на басурманский лагерь. Вроде, в лапту играет – на такой манер, значит. Бревно просеку метров в пять образовало – простриг борозду в лагере, что травку на лугу. Как дюжина косарей прошла на зорьке утренней.
Второе бревно на тот же манер приспособил – тут уж, без визга и крика не обошлось. А когда цепочку расправил, и гирька завертелась в воздухе – совсем смотреть грустно стало. Сковырнул лагерь вражеский, что коросту с коленки.
Тишина вокруг. И только жаворонок приветствует трелью душевной людей добрых, воинов отважных в степи русской.
        Освободили земляков из плена жестокого. Устали люди от издевательств и унижений. Верёвками спутаны ноги и руки, слезами кровавыми напоены, без надежды оставлены, побиты, поруганы. Нет помощи. Защиты нет. Кто заступится? А выходит, что акромя богатыря да соловья - и некому.
Свистнул Соловей условным свистом, позвал земляков. Показались из-за бугра мужики деревенские на телегах, родственники с водой, пищей и радостью неописуемою.

А Илья с Соловьём расположились в сторонке под берёзкой белоствольной, на травке мягкой, среди васильков да ромашек. Ковшами гремят – победу, значит, празднуют да дружбу крепче прежней закрепляют – уважением и словом добрым ...



Ноябрь 2010г.