покойтесь с миром, между четвёртым и пятым

  Он сидел, не шевелясь, в самом тёмном углу квартиры, смотрел в пустоту и прикусывал нижнюю губу. За окном моросил мелкий дождь, наверное. На самом деле я не знаю, что за погода может быть в этом забытом Богом городе в конце ноября, но чувствую, что это обязательно должен быть дождь, холодный и мёрзлый; ведь именно в такую погоду хочется грустить, хочется вспоминать, хочется сдохнуть в конце концов.
  Молчаливый и отрешённый от всего, он уставился в одну точку, в еле заметную трещенку в стене. В его глазах читалось - не подходи ко мне, прочь! В сердце - вытащи, вытащи меня из этой дряни. Но он был один в этой комнате, и даже казалось, что один на всём континенте.
  Взгляд этих карих глаз не отрывался от стены, тёмные волосы прикрывали пульсирующие виски. Он крутил в руках телефон. Решился набрать номер. Нет, не по памяти, конечно...  Она ответила ему сонным голосом, всеми силами пытаясь скрыть своё удивление.

- Привет...
- Привет. Ты вообще на часы смо...
- Да. Прости.
- Четыре часа, спятил совсем?
- У меня шесть. Прости. Я... просто. Мне... Мне плохо.
Голос дрогнул. У обоих.
- Ты пьян?
- Нет... ты не понима...
- Ты что, курил?
- Да прекрати ты!.. Я сам сейчас не понимаю, что говорю, но хочу, чтобы ты выслушала...
- Давай не сейчас, прошу...
- Нет, я не могу так больше. Я хочу, чтобы ты знала. Я... я не люблю её. Я тебя люблю. Слышишь? Тебя! Прости, что так поздно. Я только сейчас понял это. Ты нужна мне.
- ...
- Скажи мне одно. Ты знала, что так будет? Тебе ведь она сказала, да? Та гадалка?
- ...да.
- И почему ты не дождалась? Почему не сумела? Тебе сказали, что нужно время, и я пойму, и мы... будем рядом.
У него сводило скулы, кулаки были сжаты до тупой боли.
- Значит не судьба. Прости. Мне нужно идти в кровать. Он ждёт меня.
- Он?! Но ты же не любишь его! Ты сама себе это придумала, слышишь?! Ты слышишь меня?! И ты прекрасно это знаешь! Я люблю тебя, девочка моя... Я так тебя...

  Но на другом конце провода уже не было слышно ни её дыхания, ни голоса, а только сонные гудки телефонной линии. Он ударил кулаком со всей силы в стену, в ту самую трещинку, которая ещё пять минут назад внушала надежду, что разговор закончится совершенно иначе, скатился по стене на пол и обхватил голову руками... Город продолжал спать и просыпаться. Город продолжал ничего не замечать.

  А в двух часовых поясах от него она швырнула пепельницу в дверь, сбросила все книги со стола на пол и упала, дрожащая и плачущая, на кровать. Рядом не было никого. Никто её не ждал на этих простынях, но просто так надо было. Так, и никак иначе. Больше его не должно быть в её жизни. Больше он не посмеет прикоснуться к ней, обидеть её, оставить её одну. Больше ни-ког-да. Ни в этой жизни, нет.

  Питер засыпал снег, а в забытом Богом городе шёл дождь. Всё продолжало жить своей жизнью. Кроме чувств, убитых временем чувств. Они так и остались лежать под тёплым ливнем в солнечном апреле на подоконнике между четвёртым и пятым этажом. Покойтесь с миром...