На Верхнем Озере - 9

Дорога
Серое небо сливается с асфальтом. Красок почти нет. Позади тяжелая серая неделя. Прошедшие дни слились в один длинный день, состоящий из сумерек.
- Этюд в серых тонах! - почему-то приходит мне в голову. - В темно-серых!
Это я добавляю, глядя на темную тучу, нависшую над горизонтом.
Раньше путь до Озера разбивался плотным перекусом и прогулкой под соснами в одном из парков, нанизанных на двухсоткилометровую трассу. Теперь педаль, вдавленная в пол, и слалом среди тихопердиков. Тихопердики везут лодки, дома и маленькие вездеходики для езды по лесным и горным тропинкам.

Туман
Ближе к Озеру дорогу заволокло туманом. Кажется, что Озеру не хватает места и оно расползается по окрестным низинам в виде туманов — своих первых разведчиков. Пейзаж вокруг становится фантастическим, можно начинать охать от радости или повыше поднять воротник и с опаской поглядывать на белые размытые фигуры, пляшущие в вихрях плотного влажного воздуха.
Дорога просматривается метров на пять. Дальше белая стена, из которой иногда выплывают огни встречных машин или дорожные знаки.
Я беру в руки фотокамеру и приглашаю МС за руль. Она почти не ворчит, ей уже наскучило на пассажирском сидении. МС — мастер вождения автомобилей в условиях нулевой видимости. В Израиле она была за рулем машины с неисправными фарами, когда мы ночью неслись по горному серпантину, включив аварийные мигалки. В горах Южной Дакоты она мастерски вела машину среди ночного дождя, когда только вспышки молний освещали крутые повороты.
На спидометре 130 км/час, дворники смахивают конденсат со стекла, я щелкаю камерой и слушаю шипение шин по мокрой дороге.

Люпины
Около Озера туман иногда отступает и появляются июньские краски. Напоенная дождями и туманами трава светится яркими пятнами среди серых камней и темных елей. Вдоль дороги фиолетовые люпины. Тысячи, десятки тысяч люпинов! На одной из полянок мы видим стайку фотографов, стоящих на коленях. Это местный фотокружок выехал на фотоохоту. МС вопросительно смотрит на меня. Я отрицательно мотаю головой. Фотографировать люпины мне не хочется. Хочется горячих макарон и кусок сочного жареного мяса. И еще чая с коньяком!

Газебу
Газебу, веранда, ну это, как ее..., столовка, шатер, комната отдыха, кабана, шелтер...
Названий можно придумать много. Это наш новый любимец. 14 кв. метров защищенного со всех сторон пространства, возможность открыть любую стенку в виде сеточного окна или просто настежь — все это нам очень надо.
Теперь мы всепогодные, как танки!

Река
Я люблю эту реку. Она впадает в Озеро спокойным потоком и только пена напоминает от страшных каньонах, через которые река пробивает свой путь. Каньоны недалеко, метров пятьсот от берега. Там можно ходить зимой, когда от реки остается крошечный ручеек, текущий под толстым слоем льда. Сейчас там царство дьявола. Белая пена с ревом несется между отвесными скалами. Водопад следует за водопадом.
В каньоне висят мостики, где смелые туристы фотографируют пену. Я не люблю эту пену. Я помню как плыл в подобном каньоне и мой спасжилет не хотел меня держать на поверхности. Мы с МС идем выше по течению. Перед каньонами река разливается, шумит перекатами и небольшими порогами.
Это наше любимое место. Вокруг северный лес с остроконечными елями и чахлыми березами. Небольшие скалы в русле. Они обкатаны водой и за много лет стали круглыми и гладкими. В теплую погоду там можно подолгу сидеть на разогретой шершавой поверхности, смотреть на желто-коричневую воду в маленьких водопадах и вспоминать карельские пороги, на которых такая же коричневая вода становится золотистой в лучах низкого северного солнца.

Озеро
Целый день Озеро было белым с серыми полосами. Ни одной другой краски не появилось. К вечеру полосы стали синими, потом все резко потемнело и Озеро уснуло.
       «Землю попашет, попишет стихи...»
- Какую нам говорили чушь, что лучший отдых - это смена деятельности! - ворчу я.
После целого дня ползания по тропам и устройства лагеря я попытался что-то напечатать на ноутбуке, но почувствовал, что пальцы не в состоянии попадать по клавишам да и глаза закрываются от усталости
- Это говорилось другим, у которых сил некуда девать! - говорит МС отрываясь от книги.
МС читает воспоминания о Шостаковиче и его друзьях. Рассказывает, что Матвей Блантер ненавидел когда его футбольный марш играли по радио. По договору за трансляцию по радио ему не платили денег. Еще узнал, что Шостаковичу никто не мог помешать писать музыку. Музыку я не писал, поэтому ничего про это сказать не могу, но все другое я не могу писать даже если кто-то просто смотрит мне в спину. Пусть даже молча смотрит. Любой вопрос выбивает меня из колеи минут на десять.
Может мне попробовать музыку писать?

Вершина
Эта вершина нас манила уже два года, но мы ее оставляли на потом. Казалось, что не хватит сил. Вершина торчала из непроходимого леса и болот. Даже подойти к основанию было непросто.
- Ну что, пойдем? - я был настроен решительно.
Казалось, что если мы там не побываем, то будет ощущение, что мы начали сдавать и нам пора уже ездить только на теплые мексиканские пляжи.
МС уговаривать не надо. Любая инициатива с моей стороны, если только она не направлена на возлежание в гамаках, категорически приветствуется.
Первые метры были по сказочному сосновому лесу. Потом лес стал березовый. Потом про лес я не помню, а помню чавканье грязи под ногами, скользкие камни, высокую колючую траву, корни деревьев, образующие лесенку и влажный тяжелый воздух.
Потом тропа рванула вверх, стала карабкаться мимо отвесных скал, по сухим осыпям, мимо корявых горных деревьев и затем стала почти неразличимой на огромных каменных плитах.
Наконец мы вышли на место, где выше уже ничего не было. Это была вершина!
Мы чувствовали себя победителями и героями. Но недолго. Вдруг поблизости раздались веселые голоса и показалась группа альпинистов. Ее возглавляла девочка лет пяти. Она показывала дорогу своей трехлетней сестре и очень беременной маме с тяжелым профессиональным фотоаппаратом в руках. Группы замыкал папа с огромным рюкзаком, где были объективы к фотокамере, одежда, вода и перекус для всего семейства.

Навязчивая идея
Я давно не был в очень историческом месте Миннесоты. На берегу Озера храбрые люди построили форт, обнесли его частоколом и стали закупать шкуры у охотников и индейцев. Шкуры грузили на маленькие лодки и отправляли через Великие Озера в далекую Европу.
Времена были лихие, ночи темные и многим хотелось пересчитать деньги этих парней. На высокий частокол (вспомните «Остров Сокровищ», там было нечто подобное) и умение стрелять отвадило любителей легкой наживы.
От нашего лагеря туда надо было ехать 100 км. Естественно сквозь дождь и туман. Я поехал один, навязчивая идея была только у меня. В форте я бродил по старому дому, смотрел на котелки, сковородки и посуду этих ребят. Грелся у огромного камина, трогал старые бревна частокола и смотрел на пирс, от которого в старину отправлялись лодки.
Все это время шел проливной дождь. Я забыл штатив и снимал с руки. В большом формате фото никуда не годятся, так что надо будет приехать еще раз.
На главное, что на одну навязчивую идею стало меньше!

Опять люпины
Пока я носился по мокрой дороге, МС по галереям небольшого городка на Озере. .
- Ты знаешь! - сказала она. - Я видела простую фотографию люпинов, которая стоила 400 долларов!
На обратном пути мы остановились на обочине, которая была синей от цветов и я нащелкал около 30 фотографий люпинов. Знай наших! На одну фотку, пусть даже за 400 долларов, я время тратить не буду. Вот тридцать фоток - это дело!