Друд - сын пирата Самая короткая ночь в году

6 Самая короткая ночь в году

Самая короткая ночь в году, светлая и тёплая. Приветливые звёзды льют из глубин неба далёкий свет. Лёгкий ветер гонит по Внутреннему морю корабли. Распласталась неправильным полумесяцем спящая земля. Посередине Внутреннего моря – всего два островка суши – цветущая Скалла-Вера и соседняя с ней маленькая и бесплодная Ивера. Ночь полна ожидания. Маленькие отряды повстанцев, укрывшись в лесах, с надеждой ожидают помощи с севера, где неприступной твердыней держится Сен-Катарен. Они подсчитывают, предполагают, отодвигая сроки в неопределённость, выдвигают разные версии задержки. Ведь не могут же бросить их на произвол судьбы бывшие соотечественники из нынешних Северных провинций! Кто знает, может, они уже высаживаются в Сен-Катарен, и помощь не за горами.
С этим же безмолвным вопросом смотрит в сиреневые сумерки Лавранс де Вер, вождь восстания. Он откидывает занавеску и распахивает окно, вдыхая воздух, принесённый с моря. Уже месяц, как капитан Эсклермонд с посольством отбыл в Инессы. Если бы он мог очутиться там, чтобы самому разрешить все вопросы! Но он должен оставаться здесь, со своими людьми. Что же медлит канцлер Фёррил? Разве не в его интересах сокрушить власть иноземцев на Скалла-Вере, и тем самым положить начало воссоединению страны, превратив островную провинцию в плацдарм для возвращения того, что враги называют Нижняя Арнес? Лавранс де Вер глядит в ночь, хмурясь, словно пытаясь где-то там, за горизонтом, разглядеть маленький огонёк свечи, что горит в кабинете канцлера Фёррила. Канцлер не один. Напротив него сидит маленький, неприметный человечек, о котором никто не знает, что он – второе по значимости лицо в государстве. Он – секретарь герцога Хэмиль Мирнс, могучий ум, способный просчитать сотни политических комбинаций и похоронивший в своих глубинах множество государственных тайн. Конечно, вся мирская слава достанется не ему, и даже не его господину, а анемичной девочке, о чьём совершеннолетии они поспешили объявить две недели назад, водрузив на её голову корону Соединённых провинций. В учебниках так и напишут: «Королева Шэерлот в годы своего правления провела реформы… начала войну… закончила войну…» И невдомёк будет льстивым писакам, что история страны творится не на торжественных приёмах, не в блестящих залах, а здесь, в маленьком кабинете, где сидят блестящий вельможа и голова, которой он доверяет больше всего на свете. Низкое сословное положение никогда не позволит Хэмилю Мирнсу взлететь, но он и не ищет почестей. Он ищет сложных задач, достойных силы его мысли. Он счастлив, расплетая и запутывая нити человеческих судеб, преодолевая неотвратимую силу обстоятельств. Когда же задача решена, он отбрасывает её, словно скорлупу ореха: пусть результаты присваивают другие!
-Так что же с посольством со Скалла-Веры?  - спрашивает секретарь, невесть зачем в сотый раз перебирая ненужный ему бумаги.
-А что с посольством? – словно бы удивляется герцог.
-Уже месяц, как оно ждёт приёма.  Пожалуй…
-Вы правы, Мирнс. Пожалуй, придётся их принять, - морщится герцог. – Чего же им надобно на этот раз?
-Высадки десанта, не больше, не меньше.
-Широкие планы! Да у нас дела на фронтах…
-Стабилизировались, и они это знают…
-Но мы не можем послать…
-Но не можем и не послать, иначе от нас отвернутся провинции юга, сочтя ненадёжными союзниками.
-Однако же обеспечить их победу…
-Это дать им право диктовать свои условия.
-Нам же выгодно сохранить инициативу в своих руках. Нам невыгодно, чтобы повстанцы чересчур усилились…
-Но нам невыгодно так же, чтобы они были уничтожены, - заметил Мирнс.
-Верно, де Вер со своими молодцами отлично оттягивает на себя часть военных сил князя Арнес.  А поскольку восстание не затихает, и  север Скалла-Веры в руках мятежников, то, по последним сведениям, туда будут переброшены дополнительные силы противника, что даст нам некоторое облегчение на материке. Интересно, с какого фронта Арнес снимет войска? В любом случае – это подарок судьбы!
-Именно поэтому важно оказать де Веру и его людям соответствующую моменту помощь, ведь если они исчезнут, то на материк вернутся не только перебрасываемые туда сейчас части, но оттуда ещё и вывезут часть уже находящихся на Скалла-Вере войск.
-Вы подобрали очень удачную формулировку, Мирнс, сказав о «соответствующей моменту помощи». Верно, мы не должны дать повстанческому движению погибнуть, но не можем дать ему и слишком укрепиться. Де Вер достаточно силён. Предположим, князь на днях высаживает дополнительные войска на остров. Мне кажется, мятежники протянут ещё месяц-два. Мы поддержим их продовольствием, оружием, но не людьми. Если они каким-то образом победят, то мы высадим наш десант в последний момент. Обескровленные, они вынуждены будут покориться, и согласятся на наши условия. Мы приобретём Скалла-Веру без особых жертв. Если же они проиграют, мы приложим усилия, чтобы спасти остатки тайной сети «Сторонников Объединённых провинций», чтобы через некоторое время вновь раздуть пожар восстания на острове.
-Значит, завтра мы пообещаем помощь продовольствием и оружием, господин герцог? – уточнил Мирнс.
-Верно. Вот только, как поблагороднее обставить вопрос с оттягиванием высадки десанта…
-Нужно предложить де Веру договор с условиями в обмен на предоставление десанта. Условия должны быть спорными, довольно жёсткими, но выполнимыми. Посольство не сможет решить вопрос самостоятельно и должно будет вернуться за консультациями на остров, где условия вызовут споры в рядах мятежников при составлении ответа. Потом пока ответ достигнет материка, пока его обсудят в Сенате и согласуют с королевой… Как раз пройдёт нужное нам время, светлейший герцог.
-Честь составить этот исторический документ, что поможет нам сохранить единство страны и ликвидирует провинциальный сепаратизм, я думаю…
-Вы предоставите вашему покорному слуге.
-Верно. А не отметить ли нам нашу удачную комбинацию?
-Если только чуть-чуть, светлейший герцог, ночь сегодня короткая.
В свете высоких свеч белого воска, горящих ровным, похожим на лепестки цветов ясным пламенем, хрусталь бокалов вспыхивает белыми пронзительными искрами. Вино сквозь гранёные стенки просвечивает, словно тёмная, густая кровь.
-Словно расплавленный рубин, - говорит герцог Фёррил, рассматривая бокал на вытянутой руке.
-Да, - соглашается Мирнс, отхлёбывая маленький глоток.
Государственные мужи замирают, словно и на них действует ожидание, разлитое в воздухе.
За распахнутым окном тихо лепечет листва сада. Вдали слышно дыхание моря. В бледном небе сияют звёзды.  Одна из них, та, что ближе всех к земле, - ярче всех. Это свет маяка, указывающий путь морякам к желанной земле.
Пока герцог Фёррил и его секретарь размышляют о судьбах мира, в гостинице, где уже месяц живёт посольство, отправленное на поиски помощи Лаврансом де Вером, бодрствуют двое.  В то время как остальные, забывшись тревожным сном, ворочаются, вздыхают и что-то бормочут, эти двое сидят перед чашкой с потухшими углями и двумя брошенными фарфоровыми трубками, испачканными пеплом.
-Значит, её там не было? – спрашивает один из сидящих другого, молодого человека, сидящего верхом на стуле и опирающегося подбородком на деревянную спинку.
-Нет, капитан Эсклермонд, не было. Дом был полон чужих людей. Все таскали мебель и какие-то тюки. Дом перешёл в пользование нового хозяина, двоюродного брата прежней хозяйки, Руфрия Любильера. Говорят, он женится на племяннице герцога Фёррила, и за это будущая родня поспособствовала, чтобы он смог приобрести должность откупщика соляного и винного налогов. Вроде бы сам герцог отдал распоряжение, чтобы за ним оставили дом и поместье, так как ранее они принадлежали отцу бывшей хозяйки, а стало быть, не являются имуществом, нажитым преступным путём.
-Думаешь, она действительно умерла, а, Арцимболдо?
-Капитан, вы сами читали в газете, что после вынесения приговора женщина упала замертво. Я думаю, что она умерла. Почему вы так интересуетесь ею? Разве вы её знали?
-Нет, но разве у тебя не вызвала сочувствия её история?
-Я не верю, что жена ничего не знала о прошлом своего мужа. Может быть, она его стоила.
-А если нет? Представь, в одночасье потерять всё: мужа, ребёнка, честь, состояние…
-Простите, капитан, но вы переносите, мне кажется, всё на себя в какой-то мере. Между тем я не думаю, чтобы эта женщина была похожа на вашу покойную жену…
-И сына? Ты это хотел сказать, друг Арцимболдо?
-Простите меня, капитан. Вы сами знаете, что язык мой – враг мой.
-Возможно, ты прав, и судьба этой женщины меня занимает потому, что немного напоминает мою собственную. Правда, я-то не терял всё сразу. Сначала я потерял свой корабль и влез в долги, но старик Баллири выкупил меня у кредиторов и дал снова встать на ноги. Потом умерли жена и родители, друг за другом, в течение семи лет. Причём отец болел так долго, что все привыкли ждать его кончину, которую врачи предрекали вот-вот, а он пролежал, никого не узнавая и лишившись речи, пятнадцать лет. Когда он, наконец, отмучился, все не могли поверить. Последним умер мой сын. Раньше, когда я думал о людях, потерявших всех близких, я не мог понять, как они продолжают жить. А теперь вот и сам живу…
-Но у вас есть ещё один сын.
-Да, есть.
Капитан достаёт из кармана обрывок газеты, который он читал уже много раз. Там описано заключительное заседание суда по делу, потрясшему все Северные провинции. Подсудимый, голландский авантюрист Дирк Терборх, неудачливый во всём, за что брался, презрел советы родных, бросил жену и отправился на поиски удачи. Он скатывался всё ниже и ниже, пока не попал на борт пиратского судна самой мрачной репутации. Суду, разбиравшемся в деле этого человека, удалось восстановить лишь несколько особенно ярких страниц его преступной карьеры на этом поприще, и они были впечатляющими. Ремесло морского разбойника было первым, в котором голландцу повезло. Во время подготовки очередного набега на приморский городок на Андегавских островах,  Терборх заявился к местным властям и, представившись человеком, лишь случайно оказавшимся в пиратской компании, рассказал о готовящемся нападении. Атака морских разбойников была отбита. Все члены злодейской шайки, кроме тех, кого повесили, были проданы в рабство на плантации, а Терборх, получив небольшое вознаграждение, отплыл на судне, идущем в отторгнутые к тому времени князем Арнес Южные провинции. Через два года он объявился в Северных провинциях под именем Эберта Шанталя, разодетый, как вельможа, и с приличными средствами. Не теряя времени даром, он женился на Кассандринэ Виоль, обнищавшей наследнице знатного рода, чьё имущество вот-вот должно было пойти с молотка. Связи жены позволили ему войти в местный круг знати и около двадцати лет строить из себя добропорядочного подданного, уважаемого судовладельца и примерного семьянина. Однако Божественное провидение не дремало и, когда Терборх был на вершине благополучия, карающая десница опустилась на него. Ибо чем можно объяснить внезапное разоблачение преступника сразу многими свидетелями, жившими до этого в самых разных уголках не только Соединённых провинций, но и мира, и не подозревавших о существовании друг друга? Среди них были и родственники жертв бывшего пирата, и подельники, ныне отбывающие пожизненную каторгу, и родной брат, совместно с брошенной женой прибывший из Голландии… Сын преступника пропал без вести.
После тщательного расследования суд лишил самозванца ложного имени и незаконно присвоенного дворянского титула. Заключённый по ложным документам  брак с девицей Кассандринэ Виоль был признан недействительным, а рождённый в этом браке ребёнок – незаконнорожденным. Поскольку имущество девицы Виоль было выкуплено на преступные деньги, сделка отменялась. Испуганные кредиторы и их наследники, получившие деньги за опутанные долгами дом и поместье почти двадцать лет назад, тут же выразили желание вернуть грязные деньги в казну государства,  и одновременно вновь предъявили претензии к имуществу. С собственностью второй жены Дирка Терборха суд поступил так, как и подобало много лет назад: его продали. Дом и поместье выкупил двоюродный брат вновь ставшей девицей после многих лет брака Кассандринэ Виоль. По слухам, в этом молодому человеку помог его будущий родственник, дядя его невесты, сам герцог Фёррил. Вырученные деньги вновь раздали былым кредиторам и их наследникам. Самого преступника приговорили к позорной казни – повешенью.
«Услышав приговор, жена преступника, а вернее многолетняя его незаконная сожительница, упала замертво», - говорится в последних строках статьи о процессе. Эти слова капитан Эсклермонд знает наизусть. Он много раз читал их и иногда ловит себя на том, что мысленно повторяет про себя. Он неотступно думает об этой женщине и её муже. Вот, значит, чьему сыну он отдал документы своего Дорстена. Капитан смотрит в темноту, притаившуюся в темных углах каменных домов спящего города, а из темноты перед его внутренним взором возникает Друд. Вот он весь: вспыльчивый и открытый, наивный и глупый, но в то же время способный в одиночку проехать через всю Скалла-Веру с посланием, которое может погубить не только его, но и ещё многих. Откуда это в нём? От папаши-пирата и мамаши-авантюристки? Что скрыто, что осталось между строчками газеты не сказанным? У Дирка Терборха не спросишь: он повешен, и его останки сброшены в какую-нибудь безымянную общую яму. Следы же его жены исчезли после того, как она «упала замертво» в зале суда. Умерла ли она? Или, упав в обморок, позже пришла в себя и повредилась в рассудке? Или, скрывается где-нибудь от обрушившегося на её голову горя и позора?
Размышляя, капитан смотрит в окно, где в бледнеющем небе тают звёзды. Арцимболдо дремлет, обняв спинку стула. Светает.