Великолепные руины. Глава3. Продолжение

Начало на http://www.proza.ru/2010/11/23/5 - предисловие
http://www.proza.ru/2010/11/23/15 - глава 1


- Мальчик, вероятно, повредился рассудком, – добросердечная женщина вздохнула.
- Так говоришь, король? – трактирщик рассмеялся. – Ну, надо же, как хватанул.
- А может он взаправду какой-нибудь король? Он-то все время не по-нашему бредил. Сколько я с ним провел времени, он ни одного слова по-энирайски не сказал.
- Скорее, он просто недостаточно знает наш язык, и сказал совсем не то, что хотел. Говорите, он потом слова какие-то чудные произнес? Так иногда бывает, когда иностранцы пытаются что-то объяснить и путают слова. Часть говорят на одном языке, а часть – на другом.
Все согласились с мудрым предположением трактирщика.
- Как бы там ни было, мы приютили его, а потому не можем уже от него отказаться. Теперь мы несем ответственность за него, - подвел черту рассуждениям Энтин.
Нирэй с восхищением смотрел на отца, который в очередной раз показал, что за суровой внешностью взыскательного хозяина и строгого родителя кроется доброе и благородное сердце.
- А теперь за работу. Кто идет к королю? – с иронией спросил хозяин трактира.
- Можно я пойду? Он мне не мешает читать, так что я могу сделать сразу два дела.
Отец согласно кивнул головой, и Нирэй убежал за книжкой. Энтин покачал головой, глядя ему в след. Что-то на душе у него было неспокойно. Вероятно, чувствовало его сердце, что скоро привычный уклад их жизни будет нарушен.


Альмаир быстро поправлялся и уже мог даже вставать и осторожно передвигаться по отведенной ему комнате. Вот только к Алтею его не выпускали. За этим зорко следили все в доме, особенно этот шустрый мальчуган, который намертво прицепился к нему, и миловидная женщина, именуемая домочадцами «матушкой Тэнирь». Все говорили, что он еще слишком слаб и что они не хотят, чтобы он снова заболел. Это злило.
«Можно подумать, им есть до меня дело. Будто я им родня!», –  вздыхая, думал он и поглядывал за окно. 
Его сердце ожесточилось еще в Кантании. Слова Черного Герцога врезались в память и теперь всегда маячили в ней, нависали предзнаменованием беды: «Сирота…», «Никто тебя не понимает…»
Он просто не мог поверить в искреннее участие. А после  путешествия по Энираю  Альмаир  вообще верил только в милость, но не в любовь. По его мнению, все должны быть глубоко равнодушными к тому, что он станет делать. Но не тут-то было.
Альмаир, как всегда, смотрел в окно в надежде увидеть своего единственного друга, когда вошел Нирэй. Хозяйского сына он уже узнавал по шагам.
- О, ты проснулся. Ну, как себя чувствуешь?
- Отлично, – односложно ответил выздоравливающий. Он держался холодно и сухо со всеми в доме, хотя сам не знал почему. И особенно с этим…
Альмаир лишь искоса посмотрел на смуглого, черноволосого и кареглазого посетителя с подвижным лицом и озорным блеском в глазах. Мальчишка на самом деле был ему симпатичен. Только он не хотел признаться себе в этом, боялся обмануться. Нирэй же с интересом наблюдал за своим гостем и вдруг совершенно неожиданно весело предложил:
- Хочешь, я подведу к окну твоего коня?
Альмаир резко обернулся. Нирэй словно прочитал в его сердце самое заветное на тот момент желание. Он быстро-быстро закивал головой, опасаясь, что тот передумает. Но Нирэй не передумал.
Вскоре два друга – мальчик и конь – смотрели через оконное стекло друг другу в глаза. Счастью Алтея и Альмаира не было предела. Потом Алтей гарцевал перед окном, выделывая всевозможные трюки, на какие только был способен, желая порадовать своего любимца.
Постояльцы высыпали во двор, чтобы полюбоваться представлением, решив, что в трактире остановился цирк. Когда же они узнали, что конь уже долгое время живет здесь, то стали осаждать Энтина самыми соблазнительными предложениями о покупке прекрасного жеребца. Но ни мальчик, ни конь не замечали этого. Они просто радовались встрече.
Когда Нирэй вернулся, Альмаир растерял всю свою чопорность и отстраненность. Он кинулся к Нирэю, позабыв обо всем на свете.
- Послушай, Нирэй, а можно его отпустить, не привязывать? Чтобы он свободно гулял! Он никуда не уйдет.
- О! А я до сих пор был уверен, что ты едва понимаешь наш язык, - Нирэй смешно сморщился. - А ты чешешь так, будто он твой родной. Даже почти без акцента.
Альмаир удивленно посмотрел на своего собеседника.
- С чего ты решил, что я не знаю языка?
- Ты почти ничего не говоришь. Вот все и думают, что ты не можешь ничего сказать.
- Может, я просто не хочу говорить? – он изобразил высокомерие, пожалев, что только что запросто обратился к простолюдину.
Теперь пришло время удивляться Нирэю.
- С чего это? Тебе что, плохо здесь? Или есть еще какие-то причины? Между прочим,  если понимаешь наш язык, мог хотя бы спасибо иногда говорить. А то,  как мумия. То  лежишь, то сидишь.
Альмаир почувствовал упрек и начал злиться.
- Скажи, а меня взаперти держат, потому что считают сумасшедшим? Или чтобы не сбежал, не оплатив счета? Так мне платить нечем. А Алтея вы все равно не получите.
Нирэй аж задохнулся от возмущения.
- Да как у тебя язык поворачивается так говорить? Я-то думал, что мы спасли стоящего человека. А ты!.. –  он даже не знал, что сказать.
- Я не просил меня спасать, – бросил Альмаир. – И вообще, я устал. Оставь меня.
- Ты что, мне приказываешь? – еще больше возмутился Нирэй. – Ты ничего не перепутал? Ты находишься у меня в доме. Или ты все мнишь себя королем?
- Я не мню себя королем, – парировал тот. – Я – король.
- Ой, не смешите мои тапочки! Ваше Величество, может мне еще на колени перед Вами упасть? – Нирэй подошел к Альмаиру вплотную, став похожим на молодого петуха. – Мне жаль только матушку. Она столько ночей провела у твоей постели, чтобы ты снова мог жить… Представляю, как будет ранено ее сердце, когда она увидит твое настоящее лицо.
Нирэй отошел от притихшего  Альмаира.
- Сделай милость, ты уж лучше молчи. Пусть все думают, что ты ничего не понимаешь. По крайней мере, они не так скоро огорчатся.
Он стремительно вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Нирэй заперся у себя, стараясь привести мысли и чувства в порядок, а Альмаир в своей комнате обдумывал все произошедшее, устало опустившись на кровать и раскаиваясь в том, что раскрыл себя перед этим мальчишкой.
Так было положено начало отношениям между двумя сверстниками.


Нирэй теперь избегал общения со спасенным. Но чтобы это не бросалось в глаза и не вызвало вопросов, на которые он не хотел бы отвечать, мальчик по-прежнему приносил еду в комнату больного, но либо ставил ее молча, либо саркастически приглашал к столу:
- Кушать подано, Ваше Величество. Не изволите ли к столу?
«Его Величество» к столу обычно не изволял, а потому, спустя некоторое время слуги забирали еду нетронутой. Наконец по дому поползли слухи, что больной ничего не ест и что ему, вероятно, снова нужен доктор…
Для Альмаира тот разговор тоже не прошел даром.
Он все думал о том, почему вдруг так возмутился Нирэй. За время путешествия им с Алтеем не раз приходилось убегать от тех, кто хотел забрать коня, прельстившись его грацией. И не раз ему предлагали продать Алтея за большие деньги и всячески демонстрировали при этом свое дружелюбие, которое заканчивалось сразу, как только Альмаир отвечал отказом. Так что рассудок говорил, что он был прав перед Нирэем. Но сердце долго и упорно увещевало его, не соглашаясь с разумом.
Мальчик стал внимательнее приглядываться к матушке Тэнирь и ко всем прочим людям, принимающим участие в его судьбе. Он все пытался решить для себя вопрос: что движет этими людьми, давшими ему кров и приют? Поначалу он думал, что на них так повлиял его королевский титул . Но потом понял, что это не так. Ведь когда они подобрали его, он был без сознания, и, следовательно, никак не мог рассказать им о том, кто он такой. Наконец он снова решил поговорить с Нирэем, пойдя наперекор королевской гордости.
Нирэй тоже решил, что надо что-то делать с этим наглецом, иначе тот попросту умрет с голоду, и все их труды окажутся тщетными. Он-то прекрасно понимал причины отказа от еды их постояльца. В урочный час он отпустил слугу и сказал, что сам заберет посуду из комнаты Алаира, как они окрестили больного, переиначив его имя на местный лад.
Он вошел в комнату, надеясь поговорить с чужеземцем. Тот, казалось, спал. Правда, стоило ему сделать несколько шагов, как постоялец зашевелился. Нирэй заметил, что тот приложил усилие, чтобы сесть. И не удивительно. Ведь со времени их первого разговора прошло уже достаточно много времени, чтобы успеть отощать и ослабеть и так еще не окрепшему организму.
- Нирэй? – Альмаир заговорил первым. - Только молчи, ничего не говори сейчас. Позволь мне кое-что объяснить.
Хозяйский сын заинтересованно посмотрел на Альмаира. Тогда тот коротко, опуская детали, рассказал Нирэю о своих похождениях, начиная со стычки с первым трактирщиком, которого они встретили в этой стране.
- Теперь я не знаю, что мне думать о людях, о добре, о любви. Я заблудился. И не только в этой стране. Но и в своем сердце.
Альмаир не ожидал, что зайдет так далеко в своей откровенности. Все, что накопилось в его сердце, вдруг разом выплеснулось наружу, стоило лишь чуть-чуть приоткрыть крышку хранящегося в нем сундучка с обидами. Мальчик больше не мог нести все это в себе. Непрошенные слезы вдруг градом покатились из его глаз, и он закрыл лицо руками, стараясь скрыть свою слабость. Но Нирэй дружески обнял его за плечи так, как еще никто не обнимал Альмаира в Энирае, и это совсем растопило сердце короля. Он полностью отдался на волю нахлынувших чувств,.
Так они просидели долгое время вместе, пока за окном не начало темнеть.
- Тебе бы поесть, Алаир. Еда, правда, остыла.
- Честно говоря, я умираю от голода, – ответил Альмаир, на самом деле не сильно преувеличивая.