Хрупкая стена

        Историко-фантастический фанфик из цикла «1941. Альтернативная война».
«Хрупкая стена».

Над полем грохотала канонада. Снаряды обеих сторон врезались в землю, уже превращённую в подобие лунного ландшафта. Воронки лежали рядом друг с другом. Поговорка «Снаряд дважды в одну воронку не падает» здесь не срабатывала. Уже обгорелая, чёрная как ночь, земля на дне воронок вырывалась снова, поднимая фонтан тёмных комьев. Выстрелы слышались самые разнообразные. Редкие хлопки винтовочных стволов почти не вырвались в общую звуковую массу. Взвизги пулемётных и автоматных очередей накрывали окопы с прячущимися в них солдатами. Громогласные разрывы крупнокалиберных снарядов господствовали в воздухе, укрывая всю местность вокруг протяжным, с редкими паузами гулом.
Но солнце уже почти скрылось за горизонтом. Густые облака, застилавшие небо казались слегка синими. Словно только что сверкнула молния, но её отсвет остался. Над обеими сторонами воцарилась наступающая темнота. Слишком долгим был бой. Слишком много крови пролилось за этот день. Через пять минут редких выстрелов, наступила тишина. Где-то в редкой зелёной траве даже запищали мыши…
Сергей Кранов поправил сползшую набок каску и, медленно, выглянул глазами из бруствера окопа. Немецкая сторона находилась на приличном отдалении отсюда, но зоркий боец различал земляные насыпи немецких оборонительных линий прекрасно. Рядовой мельком глянул на серый силуэт немецкого бруствера и сполз обратно. Земля под бойцом просыпалась вниз окопа, вызвал переполох у сидящих рядом других красноармейцев. Солдаты находились на взводе, сорваться можно было от любого резкого звука…
С виноватым видом Сергей сполз на дно траншеи и упёрся спиной о подбитую деревянными брусьями стену. Боец только сейчас осознал, как его тело устало физически и морально за целый день. Ещё с утра со стороны врага полился огонь разных калибров, который не утихал до теперешнего момента. За этот день обе стороны пытались несколько раз перейти в атаки, но те затихали ещё до своего начала. Советская бронетехника в полдень предприняла прорыв на правом фланге с целью уничтожить тыловую артиллерию немцев. Хлипкую оборону, состоящую из одной пехоты, да нескольких орудий мелкого калибра они прорвали. Но дальше продвинуться не смогли. Танковая рота стремительно отступила, убегая от немецкой контратакующей бронетехники. Из 16 танков назад вернулись 9, один позже чудом отдалось отбуксировать с центра поля.
Кранов и не заметил, как его сковала страшная «жажда» сна. Тело само, почувствовав спокойную обстановку, решило усыпить хозяина. Глаза автоматически закрылись, руки выпустили винтовку, и та упала рядом с солдатом. Сергей тут же уснул.
Его сон был быстр и малопонятен. Живописные виды хвойных лесов сменялись смазанными чёрными силуэтами немецких танков, страшных, как сама смерть. Тут же появлялись новые образы: словно белая река ограниченная белыми от снега берегами, откуда не возьмись, на этом снегу появлялись жёлтые отстрелянные гильзы, засыпали этот снег, закрывали его. И вокруг тела, тела, тела…
Сергей Кранов проснулся резко, сразу же широко открыв глаза, готовый к бою. Привычка выработалась за время боевых действий, относительно полезная в боевых условиях, но крайне плохая в мирное время. Но вот доживёт ли он, до Победы?...
- Кранов, Шехонько, Плюшкин! – рявкал лейтенант, стоя рядом у входа в дзот.
Бойцы тут же спохватились и встали близ замызганного грязью офицера. Лейтенант Ермолаев был немногим старше Сергея, но уже командовал ротой. Обычный советский парень, наскоро закончивший офицерское училище, в начале немецкого вторжения. Уже на протяжении нескольких месяцев держал оборону и водил в атаки свою роту. Стариков в ней осталось несколько человек. Постоянное пополнение приносило совсем молоденькие лица ещё необстрелянных мальчишек. Кранов и сам мог бы назвать себя таким, если бы не воевал ещё с начала войны, где он на пограничной заставе держал первые натиски немецких танков, и теперь, сидя в окопе, когда за спиной виднеются первые очертания городских построек Можайска.
- Сейчас идите на правый фланг, - ровным, слегка подрагивающим голосом скомандовал Ермолаев. – Ночью пулемёт поднесли. Надеюсь, управляться умеете?
- Так точно, товарищ лейтенант! – хором ответили бойцы.
- Командиром расчёта назначаю младшего сержанта Шехонько. Остальное сами.
- Разрешите выполнять?
Лейтенант дал «добро», и бойцы поплелись по узкому туннелю, ограниченному подбитыми стенками и молочным покровом сверху. Утро выдалось сырое, комья грязи, лежащие на деревянных брусьях подбоя, блестели от выпавшей влаги. Густой туман стоял над всем полем, и чем дальше бойцы удалялись на правый фланг, тем гуще становился туман. Естественно, окопы заканчивались близко к зарослям кустарника, обозначающего берег реки.
Пулемёт стоял в небольшой землянке, вырытой снаружи окоп. Чтобы не быть подсадной уткой, для зорких немцев, нужно было лечь в этой землянке или остаться ниже, в окопе. Пулемётом оказался новый «ДШК». Длинный ствол с коротким раструбом на конце, опоясанный многими кольцами охлаждения. Скорострельность сего произведения советской инженерии не велика. Но высокий калибр обеспечивал огромную пробивную и ударную силу, способную прошить любой немецкий БТР насквозь, покрошив сидящий экипаж внутри.
Младший сержант взял в руки бинокль и лёг близ пулемёта, всматриваясь в непроницаемую пелену тумана. Плюшкин сидел на подъёме от окопа до лежанки, с патронными лентами в руках. Кранов же взялся за агрегат, проверив его состояние, убедившись, что пулемёт только с завода, принялся настраивать прицел.
Через полчаса туман спал, и когда стала видна немецкая сторона, послышались первые орудийные выстрелы, далеко в немецком тылу. «Артиллерия!» - прокричал кто-то, когда первый снаряд взорвался недалеко от лежанки с пулемётом, знатно окатив её падающей сверху землёй. Расчёт не сразу спустился в окоп из-за контузии, которая последовала после оглушительной звуковой волны.
Когда бойцы уже сползли вниз, то застали сидящих на корточках красноармейцев, зажавших уши, даже под каской. Кранов последовал дельному примеру, и последующие снаряды оглушали его не так сильно. Враг закончил артподготовку минут десять спустя, тут же в воздух взметнулась красная ракета в немецком тылу. И без многочисленных возгласов стало понятно – фашисты предприняли очередную самоубийственную атаку.
За короткое время Сергей уже «вжался» в рукоятку пулемёта и прильнул к прицелу. Вот первые немецкие танки выехали на поле, за ними осторожно семенила пехота, прикрываясь бронёй. Так же между танками ехали полугусеничные бронетранспортёры немцев. Обе стороны взорвались выстрелами одновременно, в воздухе повисла уже привычная канонада. Младший сержант навёл на цель – БТР, прижавшийся к кустарнику, и приказал открыть огонь.
Пулемёт редко загрохотал, выплёвывая патроны в сторону врага. Трассеры, попадавшиеся каждый четвёртый выстрел, оказывались ярко-жёлтыми, словно лучами света. Немецкий БТР засверкал искрами, но тут же в нём начали появляться первые дыры, видные даже отсюда невооружённым глазом. Кранов сжал зубы и яростно вдавил на гашетку огня, словно от этого повышалась мощь пулемёта. Изрешечённая, начавшая гореть, машина свалилась в кустарник и встала навеки.
Шехонько ещё долго рявкал направление, указывая цели; Плюшкин уже обливался от пота, спускаясь вниз и поднимаясь наверх, таская тяжёлые коробы с лентами. У Сергея уже затекли пальцы, и он, наверняка, не смог бы их разжать. Его лицо замерло в искажённом выражении. Так продолжалось покуда последние немецкие танки, уцелевшие после противотанкового обстрела, отступили. Но это был не конец.
Сергей понял это, ещё до того, как последний немецкий танк скрылся. Земля под телом легко задрожала, одновременно где-то далеко впереди послышался глухой стук. Затем ещё, ещё и ещё. Из-за окопов показался странный силуэт, который поднимался всё выше и выше. Наконец машина, стоящая на двух странных опорах вышла полностью, и двинулась вперёд…