Ворованые яблоки

Это все Женька. Без компании старшего товарища разве мы додумались бы. Слонялись себе по двору, сидели на скамеечке, или швыряли высоко вверх облезлый резиновый мяч неизвестного цвета – «Хали-хало!!!» Еще скакали в резинки. Теперь девчонки не скачут почему-то. Это когда две подружки стоят друг напротив друга шагах в трех-четырех, натянув ногами бельевую резинку, сшитую в кольцо. А третья скачет через нее особым образом –наступая то на одну, то на обе нити, скрещивая резинку ногами или прыгая через нее из стороны в сторону. Если все положенные движения сделаны удачно, резинка поднималась на «вторую высоту»  - до коленок держащих. Потом  - выше. Последняя высота была у пояса, но так мало кто умел.

А, ну вот.  Женька, она нас на три года и два класса старше, и ей в резинки прыгать уже не интересно. Она и предложила – давайте будем ходить за яблоками в садоогороды.

Мы жили в казенном доме. Почему-то так в нашем районе называли «хрущевки» в противовес частным домам и баракам. И своих садов и яблок ни у кого из нашей компании не было.  Но неподалеку, в расстоянии трамвайной остановки, находились садово-огородные участки, наглухо обнесенные высоким деревянным забором. Над ним даже колючая проволока была.

И мы стали туда ходить. Где доски в заборе держатся на одном гвозде так, что можно их запросто в сторону отодвинуть, Женька знала.

Долгое время все шло успешно. Мы перепробовали плоды разных сортов, пресытились и перестали доедать яблоки до конца – откусил четыре раза, да и выбросил. Вон их сколько – полные подолы платьев вынесли. В то время девочки ходили летом в ситцевых платьях и сарафанах, а брюки были очень модным и малодоступным элементом одежды. Да и не принято было. Спортивную одежду тоже на прогулку не носили. Во-первых, дефицит, а во-вторых, жарко и опять же не принято. Поэтому и на дерево лезть, и в мяч играть, и за чужими яблоками – все в платье.

Обычно после кражи мы шли на соседний с садами стадион школы и валялись на траве его склона, поедая добычу и разглядывая облака. Потом шли домой или во двор, а назавтра лезли в огороды снова.

В тот раз все сначала шло, как обычно. Только хозяева были на многих участках, потому что мы обнаглели и забрались за забор вечером накануне выходного, когда люди с работы пошли на свои кровные грядочки. И надо же было в такой неподходящий день дойти в дальний угол массива!

Перед вылазкой Женька говорит: «Давайте пойдем прямо до верха, внизу мы уже все участки знаем». Огороды располагались на небольшом  уклоне, и наши лазы в заборе были в нижней части. Раньше и в верхней части забора тоже были дыры, но их заколотили. Это значит, что до верхних огородов можно пройти только по территории массива, и выйти с добычей – тоже лишь по другим участкам. Поэтому застукать нас могут в два счета. Мы это понимаем, но Женька рвется в бой, а перед ней трусить очень стыдно – она ехидная и потом заклюет насмешками.

Мы перелезли через достаточно высокую перекладину, державшую доски забора снизу (это я к тому отмечаю, что очень быстро туда не залезешь и не вылезешь), и стали тихонько красться вдоль него, прячась за деревьями и кустами.  Весь смысл приключения был не только в яблоках, но и в том, чтобы не быть пойманными, торжествовать и трястись от ужаса одновременно.

До нужных участков дошли успешно – тетеньки в косынках трудились над посадками, не поднимая голов. И вот передо  мной  - большущая яблоня. Правда, я не успела увидеть, какие на ней яблоки.

Этот мужик вырос прямо как из-под земли. Мы же так осторожно, медленно подбирались. Как индейцы, вслушивались в шорохи. Было совершенно тихо. И вдруг он стоит прямо передо мной с топором в двух шагах.

Первой с шумом лося рванула в кусты Женька, потом остальная компания понеслась бегом врассыпную, не разбирая дороги и уже не прячась. Я прыгнула прямо в центр грядки, над которой сидела какая-то ошарашенная женщина. Мужик страшно, с надсадой орал сзади: «Ууубьюу!!!!» и ломился следом  за нами через заросли смородины.

 Пролетев пулей через все сады, дрожащими ногами перелезая через последнюю преграду, обдирая о забор голые коленки, каждый из нас попрощался всеми фибрами трясущейся души с этим местом и его яблоками навсегда.

Сидеть во дворе на лавочке и обсуждать, как все происходило, не хотелось. Было четкое ощущение, что этот оскорбленный собственник и в самом деле мог дать топором по голове.  Мы с братом пошли домой – там как-то уютнее…

А вечером с работы пришла усталая, замученная мама. Она позвала нас на кухню и показала на узелок из платочка в клеточку: «Вот, купила у бабушек… Скоро уже и лето кончится, а вы у меня еще яблочек не пробовали».

На развязанном платке лежали пять зеленых, средней величины яблок позднего сорта с робкой полоской бледного румянца сбоку.  Веточки у них были тоже зелеными, сломанными раньше времени – такие яблоки собирают только поздней осенью и едят уже зимой. Мы с братом ели жесткую, вяжущую мякоть, и мой рот был полон стыда. Так бывает, чтобы все было полно стыда, даже рот?

Отказаться было нельзя – не говорить же бедной маме, купившей детям гостинец на копейки инженерской зарплаты, что эти самые дети наелись за лето всяких яблок, досыта. И больших, и маленьких, и сладких и горьких.