Отклонение или Лал Земля Лал глава 24

       - Да ты не волнуйся, Флора, - бодро сказал Дэн, левой рукой отодвигая пустую чашку, а правой беря кружку с холодным квасом. – Он у нас уже совсем взрослый. Правильно, сын?
       - Да, папа, - ответил ему светловолосый юноша, с практически идеально правильными чертами лица.
       - Ну, вот, слышала? – продолжил Дэн. – Да и дело то пустяковое, герцога с дочкой сопровождать, - он махнул рукой. – Не на войну ж идём.
       - Если бы оно было пустяковое, - парировала Флора, отрывая глаза от сына и переводя их на мужа. – Он бы с собой столько охраны не брал.
       - Ну, это ж каждый год так.
       - Да, каждый год, но в те годы его сопровождало по двадцать человек, а сейчас целая сотня.
       - Это он для солидности, - пояснил Дэн, беря с середины стола покрытый бисером влаги кувшин и наливая себе ещё кваса. – Он же не один едет, а дочку с собой везёт, князю показать, с высшим светом познакомить, если повезёт, жениха ей найти. Сама знаешь, как у них там, не по-человечески. Они же вместе только раз в год собираются, а остальное время по своим замкам сидят, думают, как друг другу свинью подложить, когда, уж, тут знакомиться. Поэтому и придумали они - время всеобщего перемирия, чтобы была возможность, хотя бы раз в год, собираться да новые семьи создавать. Так что, не переживай. Да и герцог у нас не воинственный. За последние десять лет, ни одной серьёзной драки не было. Так, небольшие стычки на границах и всё.
       - Вот и хорошо, что не было, - отозвалась Флора, подкладывая в чашку Луана мясо. – А тебе что, - в глазах у неё появилась хитринка. – Дом наскучил?
       - Ну, что ты, Флора, - Дэн беспомощно развёл руками. – Ты же знаешь, я тебя очень люблю. Просто, я воин, а не торговец или пастух.
       Дэн встал из-за стола, поцеловал Флору и усадил назад, попытавшегося подняться, юношу.
       - А ты ешь, - сказал он нетерпящим возражения тоном. – Видишь, мать тебе ещё положила. Я сам на конюшню схожу.
       Дэн накинул на плечи куртку и вышел из дома.
       - Сынок, - обратилась Флора к Луану, с надеждой глядя в его глаза. – Может, тебе лучше науки постигать? Смотри, как они тебе легко даются. Это ведь тоже очень почётное занятие.
       - Нет, мама. Я, конечно, не брошу науки, но, в нашем мире, каждый здоровый мужчина, прежде всего, воин. И я не хочу быть исключением.
       Флора подошла сзади, положила Луану на плечи руки и поцеловала его в голову:
       - Будь осторожен, сынок.
       - Буду, мама, - пообещал Луан и прижался к Флоре, которая, в свою очередь, прижалась к нему.
       Дэн вывел из конюшни лошадей, ещё раз проверил снаряжение и заглянул в седельные сумки, всё было в порядке.
       - Ты готов? – спросил он Луана, который в это время, вместе с Флорой, появился на пороге.
       - Готов.
       - Ну, тогда, нечего ждать, поехали. А то опоздаем ещё, не к лицу это будет.
       - Я пошёл, мама.
       - Иди, - улыбнулась Флора и ещё раз поцеловала сына.
       Она быстро спустилась с невысокого крылечка и подошла к мужу. Дэн крепко обнял жену, а потом, как обычно, заторопился, неуклюже чмокнул её в щёку и сел на коня.
       - Продукты не забыли? – спросила Флора, с любовью глядя на своих мужчин – мужа и сына.
       Дэн покачал головой:
       - Не забыли.
       - Тогда, с богом, - сказала Флора и перекрестила их.
       - Не волнуйся, мама, - весело воскликнул Луан, легко запрыгивая в седло. – Мы быстро, туда и обратно.
       - Ладно, поехали, - буркнул Дэн и тронул коня. – Развеселился.
       Флора стояла и смотрела им вслед, затем ещё раз перекрестила и вернулась в дом, ей предстояло самое тяжёлое – ждать. Теперь, и сына.
       Дэн и Луан приехали в замок за несколько часов до отправления, но воины, призванные сопровождать герцога, в большинстве своём, были уже на месте. Они сидели группами вокруг костров и, попыхивая недорогими глиняными трубками, делились последними новостями, вспоминали былые походы или просто травили байки. Все они хорошо знали Дэна и, громко приветствуя его, приглашали к своему костру. Дэн останавливался и отвечал каждому из них, с гордостью представляя своего сына. Когда обмен приветствиями был завершён, отец и сын привязали своих коней к железным кольцам, вбитым в стену замка специально для этих целей, и подсели к одному из костров. Дэн, не спеша, раскурил свою трубку и присоединился к разговору, а Луан, сидя рядом с отцом и вдыхая горьковатый дым, с жадностью ловил каждое слово прошедших сквозь битвы и не раз испытанных в боях, старых воинов. От соседнего костра донёсся громкий смех и весёлые голоса, Луан невольно прислушался.
       - Так значит, говоришь, граф жениться решил?
       Взрыв хохота.
       - Ну, да.
       Снова смех.
       - А герцог что?
       - А герцог говорит: «Что бы я, свою дочь, за тебя, свиное рыло, отдал?» И как закричит: «Пошёл вон!».
       - Что, так и сказал?
       - Так и сказал.
       - Даёт.
       - Ну, а тот что?
       - Побагровел весь, драться кинулся.
       - Да ну? А вы?
       - А что мы? Мы в стороне стояли. Стража, понятное дело, его скрутила и на улицу выбросила. А потом, герцог приказал на них собак спустить. Ох, и смеху было, когда граф, со своей свитой, улепётывал, а собаки его за зад. Говорят, все штаны на полоски порвали.
       - Ну, а дальше?
       Луан повернул голову, стараясь не пропустить ни слова.
       - Дальше? А дальше и самому догадаться нетрудно. Слышал я, что граф поклялся отомстить. Да непросто отомстить. Говорят, будто бы он поклялся, любыми путями, захватить дочку герцога и обесчестить её, раз уж по-хорошему не получилось.
       - Да, дела.
       - Это что, получается, скоро войны жди?
       - Да, похоже на то.
       - Думаю, как перемирие закончится, так граф сразу и нападёт.
       - Как бы не раньше. Кто ж захочет, после такого, к князю ехать и там, перед всем светом, в порванных штанах щеголять.
       Снова взрыв хохота.
       - Всё может быть.
       - А ведь мы вдоль границы пойдём, можем и на засаду нарваться.
       - Да, те места как раз для засады. Целый полк можно спрятать.
       - И герцогиня с нами.
       - Это точно.
       - А сколько ей?
       - Кому?
       - Кому, кому. Герцогине. Она ж, вроде, молодая ещё?
       - Да вот, недавно, шестнадцать исполнилось.
       - А что ж это герцог так торопится её замуж отдать?
       - Видать, то и торопится, что боится. А вдруг, у графа что получится? У него-то армия побольше нашей будет.
       - Может и получится.
       - То-то и оно. А так, отдаст её замуж, и заботы с плеч.
       - Осталось только до князя её довезти.
       - Довезём. Герцог тоже не дурак. Недаром же он, вместо обычных двух десятков, в этот раз, целую сотню с собой берёт.
       - Боится.
       - Боится, не боится, а правильно делает. Как говорится, бережёного бог бережёт.
       - И то верно.
       Они замолчали, а Луан посмотрел на отца, который положил ему руку на плечо.
       - Ты слышал, отец? – негромко спросил он.
       Дэн кивнул головой.
       - Возможно, я поспешил пообещать маме скорое возвращение.
       - Мы вернёмся, сын.
       Герцог вышел на крыльцо раньше намеченного срока, и вышел не один, а с дочерью. Собравшиеся в замке воины поднялись на ноги и, без лишней суеты, прошли к центру двора. Десятники, в их числе и Дэн, вышли вперёд.
       - Все здесь? – спросил герцог и посмотрел по сторонам в поисках сотника, который, прихрамывая, поспешил к нему с докладом.
       Все замерли.
       - Выйдем сейчас, до рассвета, - коротко распорядился герцог, выслушав доклад и кивнув головой. – Надо спешить. Коня.
       Слуги подвели коня и помогли герцогу сесть в седло. Его дочь, в отличии от родителя, справилась сама, жестом отвергнув предложенную ей помощь. Это была стройная, рыжеволосая девушка, с невероятно большими и красивыми глазами, в которых отражались отблески костров и жила нескрываемая грусть. Видимо, заметив на себе его взгляд, она подняла голову и посмотрела Луану прямо в глаза. И в это мгновение, что-то изменилось, изменился сам мир. Луан почувствовал, что в нём проснулось что-то такое, чего он раньше не знал, и он совершенно ясно понял, что это что-то недопустимо.
       Луан резко отвернулся, пришпорил коня и выехал за ворота, жёстко подавляя в себе только что родившееся чувство.
       Выехав из замка, они сразу свернули на грунтовую, разбитую колёсами телег и копытами лошадей дорогу, ведущую к западным границам государства, через разорённые войной края, на которые претендовали не только граф и герцог, но и живущий по соседству с ними барон. Однообразно серое, покрытое тучами небо низко повисло над головами воинов, цепляясь за острые наконечники их копий. После небольшого, вызванного непонятно чем перерыва, снова посыпал мелкий и очень надоедливый, осенний дождь, который вместе с поднявшимся ветром неприятно бил в лицо, заставляя путников прищуривать глаза и наклонять головы. Холодные капли скатывались по шее и попадали за шиворот, под самую нижнюю подкольчужную рубашку, от чего совсем не становилось теплее. Размокшая глина, противно чавкающая под копытами лошадей, тормозила движение отряда и вызывала негромкую ругань. Оставив все разговоры во дворе замка, ехали молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами и то по делу.
       К обеду, когда немного распогодилось, они свернули на старую, окончательно заброшенную дорогу и через пару километров добрались до разграбленного, ещё в давние времена, посёлка, в котором сейчас никто не жил. Многочасовой переход, под непрекращающимся дождём, да ещё и по превратившимся в липкую грязь дорогам, наложил отпечаток усталости и на людей и на лошадей. Герцог дал команду остановиться. Сотник отобрал пять человек и отправил их вперёд. Несмотря на то, что до границ государства было всё ещё далеко, они уже ступили на ту землю, где осторожность не является лишней. Остальные воины, не забыв выставить дозор, расположились в полуразрушенном здании, бывшем, когда-то, то ли казармой, то ли гостиницей, этого уже никто не помнил. Покормив лошадей и разведя костры, воины достали свои нехитрые припасы и утолили голод. Вернулась разведка, проскакавшая с десяток километров вперёд и не обнаружившая ничего подозрительного. Всё было хорошо. Дождь почти прекратился.
       Отдохнувший и немного согревшийся герцог, изначально предполагавший остаться в посёлке на ночлег, изменил своё решение и приказал продолжить путь, планируя, до наступления темноты, добраться до ещё одного заброшенного селения и уже там разбить лагерь. Не мешкая, герцог и сопровождающие его воины двинулись дальше, радуясь полному животу и тому, что прекратился, донимавший всех, дождь.
       Луан ехал чуть в стороне. Встреча с повелителями земли, на которой он сейчас жил, навеяла на него полузабытые, казавшиеся теперь просто хорошим сном, воспоминания, возвратившие его в детство и в ту далёкую страну, где он сам был сыном правителя. Отключившись от всего происходящего, лишь машинально поглядывая по сторонам, да изредка погоняя коня, он с грустью думал о тех далёких, но сказочно прекрасных днях, которые уже никогда не вернуть. Поглощённый своими мыслями, он не заметил, как сзади к нему подъехала дочь герцога, и увидел её только тогда, когда она поравнялась с ним. Луан хотел пришпорить коня, но она остановила его, успев схватить за локоть.
       - Я не встречала тебя раньше, - ровно произнесла дочь герцога заранее подготовленные слова. – И почему ты хотел уехать? – тут же возмущённо добавила она, не скрывая своей обиды и совершенно забыв о том, как должна вести себя герцогиня. – Или я настолько плоха, что тебе неприятно даже говорить со мной?
       Луан ответил и тут же понял, что свой ответ он произнёс на том, родном языке, на котором он говорил в своём далёком детстве. Он вздрогнул, возвращаясь назад, в серую и промокшую под осенним дождём действительность.
       - Что? – удивлённо переспросила герцогиня. – Я не поняла тебя? Или ты не говоришь по-нашему?
       - Простите, госпожа, - Луан склонил голову. – Я задумался. Я хотел сказать, что это моё первое задание, и вы не могли меня видеть раньше.
       - А почему ты хотел уехать?
       - Просто, я не хотел вам мешать.
       - Но ведь я сама подъехала к тебе.
       - Я этого не знал. Я думал, вы оказались рядом со мной случайно.
       - Я не верю тебе, - почти закричала она, отпуская его локоть и отдёргивая руку. - Скажи мне правду.
       - Я уже сказал, - довольно грубо ответил Луан, надеясь, что она разгневается и оставит его в покое.
       - Хорошо, пусть будет так, - неожиданно легко согласилась герцогиня, хотя в её голосе и продолжали звучать нотки обиды. – А что это за язык, на котором ты говорил? Я обучалась и знаю несколько различных языков, но этот не похож ни на один из них.
       - Так говорят в одной далёкой стране.
       - Ты был там?
       - Да.
       - Расскажи мне о ней.
       - Это очень красивая страна.
       С минуту они ехали молча.
       - И это всё? – не выдержала герцогиня.
       Луан пожал плечами:
       - К сожалению, я был там очень-очень давно, и не помню подробностей.
       - Сколько же тебе лет? Ты не похож на древнего старика.
       - Мне восемнадцать.
       - Ты смеёшься надо мной?
       - Нет, госпожа.
       - Хорошо. Когда же ты там был?
       - Я родился в этой стране.
       - А мне сказали, что ты сын Дэна?
       - Он стал мне отцом.
       - Вот как?
       - А разве в этом есть что-то необычное?
       Она на мгновенье задумалась.
       - Не знаю, - она посмотрела на Луана, который продолжал ехать с опущенной головой. – Я, правда, не знаю, - её голос изменился. - Возможно, и нет ничего необычного. Просто, в наших кругах, это не принято. Мы должны заботиться о чистоте своей крови.
       - Я понимаю.
       - А ты помнишь своих настоящих родителей?
       - Смутно.
       - Кто они?
       - Люди.
       - Но это же и так понятно, что они люди. Я имела в виду другое. Кто они? Чем занимаются?
       - Я никогда не интересовался их делами.
       - Почему? Ведь это же твои родители?
       - Я был ещё слишком мал.
       - Ты немногословен.
       - Простите, госпожа.
       - Если ты и дальше будешь мне так отвечать, то не прощу. И даже больше, я рассержусь на тебя.
       - Ваше право, госпожа.
       - Да, это моё право, - подтвердила герцогиня. - И я воспользуюсь им, если ты, немедленно, не исправишься.
       Она отвернулась и надула свои прекрасные, по-детски припухшие губы, но надолго её не хватило.
       - Ну, вот. Теперь ты совсем замолчал, - разочарованно заметила она. - Я хочу, чтобы ты говорил. Слышишь? Я велю тебе это.
       Луан ещё ниже опустил голову.
       - Хорошо, я не буду на тебя сердиться, но и ты не сердись на меня.
       - Разве я могу сердиться на вас? Свою госпожу.
       - Не знаю. Я не знаю почему, но, мне кажется, что ты - можешь.
       - Я никогда не буду на вас сердиться, - пообещал Луан.
       - И я никогда не буду на тебя сердиться, даже если ты будешь вести себя так же отвратительно, как сейчас.
       Она посмотрела на Луана, который так и не поднял головы, и подавила вздох.
       - А как ты попал сюда, в нашу страну?
       - Меня привезли.
       - Как? Одного? Без родителей?
       - Да.
       - Но, почему?
       - Я не знаю.
       - Тогда, может, ты помнишь, на чём тебя привезли? На корабле или на лошадях?
       - На корабле.
       - Значит, твоя страна находится за морем.
       - Нет. Это больше, чем море.
       - Ты снова смеёшься надо мной?
       - Нет, госпожа.
       - Тогда, объясни, что может быть больше, чем море?
       - Простите, госпожа, но зачем вы всё это у меня спрашиваете?
       Она недовольно повела плечиком, но тут же взяла себя в руки.
       - Просто, мне скучно, - она попыталась сотворить скучающие выражение лица, но, видимо вспомнив, что он на неё не смотрит, оставила это занятие. – К тому же, меня всегда интересовала география, и я хотела бы понять, где находится страна, в которой ты родился.
       - Она очень далеко. И, боюсь, я не смогу объяснить где. Я плохой географ.
       - Ты дерзкий и невоспитанный.
       - Простите, госпожа.
       - И ты необычный.
       - Скорее всего, да.
       - И мне интересно с тобой.
       Луан не ответил.
       - Как тебя зовут? – спросила она, с грустью посмотрев на его опущенную голову.
       - Луан.
       - Луан, - повторила она. – Луан. А ты знаешь моё имя, Луан?
       - Нет, госпожа.
       - А хочешь узнать?
       - Разве я могу хотеть? Я, всего лишь, ваш слуга.
       - Слуга тоже имеет право знать имя своей госпожи. Мало того, он просто обязан его знать.
       - Конечно, госпожа.
       - Меня зовут Ариадна.
       - У вас очень красивое имя, госпожа, - сказал Луан, мысленно повторяя её имя и стараясь не смотреть в её сторону, совершенно отчётливо понимая, что если он это сделает, то полностью потеряет силы к сопротивлению и окончательно пропадёт в зелёном омуте её глаз.
       - Мне нравятся твои слова, Луан, - улыбнулась Ариадна. - Они говорят, что ты не безнадёжен. Ты можешь называть меня по имени, - разрешила она и, через секунду, вздохнув, виновато добавила. - Но, только тогда, когда рядом никого нет, как сейчас.
       Они замолчали и просто ехали рядом.
       - А у тебя есть девушка? – неожиданно спросила Ариадна.
       - Нет, - смутился Луан.
       - Странно.
       - Что?
       - То, что у тебя нет девушки.
       - Почему?
       - Ну, ты такой интересный, стройный, красивый. За тобой девушки в очередь становиться должны.
       - Я, пока, не думал об этом.
       - Какой ты смешной. А девушки, у вас в посёлке, просто слепые. Или ты обманываешь меня?
       - Нет. Зачем?
       - Действительно, зачем? А вот меня, наверное, скоро выдадут замуж. Как только отец найдёт подходящего жениха. Может быть даже, я и домой не вернусь.
       - Я знаю.
       - Откуда?
       - Слышал, в замке.
       - Ах, уж, эти слуги, любят поболтать.
       - А разве это не так?
       - Я же сказала, что так. Мы для этого и едем к князю.
       - Простите, госпожа, но разве вы не сами будете выбирать себе мужа?
       - Конечно же, нет. Я не вольна распоряжаться собой.
       - Но ведь, он может быть кем угодно?
       - Ну и что? Я должна буду подчиниться воле отца, родить наследников и сыграть роль, своего рода, мирного договора.
       - Но это же неправильно.
       - Возможно. Но, почему-то, все поступают именно так.
       - И вы согласны с этим?
       - Я должна быть согласна. Ведь интересы государства стоят выше личных интересов. Во всяком случае, меня так учили.
       - Меня учили другому.
       - Чему же?
       - Любви.
       - И ты веришь в это?
       - Мои родители любят друг друга.
       Ариадна натянула поводья и остановила лошадь.
       - Ты ещё и глупец. Я не хочу обижать твоих родителей, возможно, они и есть, то исключение, о котором слагаются песни. Но это мир выгоды, а не любви. Её просто нет. Или она продаётся за деньги.
       - Настоящая любовь не продаётся.
       - Она не только продаётся, она ещё и покупается, кому как угодно. И не только за деньги. В мире существует много чего, за что её можно купить или продать, и каждый выбирает то, что ему наиболее выгодно. Нищие бродяги могут получить любовь за стакан кислого вина или за право провести холодную ночь в рваной палатке. Зажиточные горожане продают любовь дороже, измеряя её стоимость количеством монет или скота. Мы же, правители земли, у которых есть и деньги, и сладкое вино, и тёплая постель, продаём её за титулы, войну или мир, за всё, что может принести более высокое положение в обществе.
       - Но это не любовь.
       - А что? Разве у нас перестали рождаться дети? А ведь дети это плоды любви. Посмотри вокруг себя, Луан, ты часто видишь то, о чём поётся в песнях? Я, например, ничего подобного не встречала.
       - Вы обязательно встретите её, госпожа.
       - Возможно, но это ничего не изменит. Просто, это будет ещё одно исключение, так же, как и любовь твоих родителей, - она хотела сказать что-то ещё, но в это время, из гущи воинов, донёсся голос старого герцога.
       - Ариадна! – заглушая привычный походный шум, громко позвал он.
       - Я здесь, отец! – ответила Ариадна. – А ты, - она повернулась к Луану, пытаясь увидеть его глаза. – Действительно, из-за чего-то, что больше, чем море.
       Она засмеялась, легонько ударила хлыстом свою белую красавицу-лошадь и поскакала на зов.
       Луан поднял голову и посмотрел вслед удаляющейся девушке, теперь было можно.
       - Луан! – окликнул его Дэн. - Подожди.
       Дэн догнал сына и поехал с ним рядом.
       - Что это она? – спросил он, провожая Ариадну взглядом.
       - Да так, - неопределённо ответил Луан. – Скучно ей. Поговорить захотелось.
        - Понятно. А я вот что хотел, ты особо не отрывайся, поближе держись. Там, впереди, овражек будет, по дну пойдём, если в обход, крюк большой получается. А в овражке, самое место для засады, там и спрятаться есть где. Разведку мы, конечно, послали, но, всё равно, смотри внимательней. Мало ли что.
       Дэн пришпорил коня и поскакал вперёд.
       Они подъехали к оврагу, который огромной змеёй извивался между холмами, и спустились в него. Дорога шла по его глинистому дну. Благодаря потокам воды, которые смыли верхний, рыхлый, слой почвы, лошади шли легко, почти не проваливаясь. Крутые, местами обрывистые, склоны оврага были сплошь покрыты густыми кустами дикого тёрна, щедро предлагающего, редким здесь путникам, свои тёмно-синие, терпкие на вкус плоды, которые скромно выглядывали из-за пожухлых, но пока ещё не облетевших листьев.
       Луан, державшийся рядом с отцом, в голове отряда, удвоил своё внимание, напряжённо вглядываясь в каждую дрогнувшую ветку и вслушиваясь в неторопливо-ровный шелест листьев. Где-то впереди, нервно закричала потревоженная птица и сразу, как по команде, сотник поднял руку. Они остановились и долго слушали, по-настоящему, гнетущую тишину, которую нарушало только тяжёлое дыхание лошадей, да неутихающий шум осени.
       - Может, наши? - негромко предположил кто-то рядом с сотником.
       - Вряд ли, - возразил ему другой воин. – Они бы уже появились. Скорее, зверёк, какой, спугнул.
       - Хорошо если так, - отозвался сотник и махнул рукой, давая знак двигаться дальше.
       Они уже добрались до середины оврага, когда, сразу за очередным поворотом, путь им преградила высланная вперёд разведка. И лошади и люди были мертвы, они лежали в лужах крови, как ежи иголками, утыканные множеством стрел.
       - Засада! – успел выдохнуть сотник прежде, чем в его горло впилось сразу две стрелы.
       И сразу же, одновременно с двух сторон, на воинов герцога обрушился целый ливень стрел, и многие были выбиты из седла этим ливнем. Всё пришло в движение. Поднявшийся шум разорвал тишину на мелкие части и полностью уничтожил её. Крики раненых, грубая солдатская брань, хриплое ржание лошадей и предсмертные стоны слились воедино, образовав какую-то адскую симфонию. Защищаясь щитами и, в бессильной ярости, проклиная укрывшихся за кустами стрелков, оставшиеся в живых гнали лошадей к спасительному выходу из оврага, к которому всё-таки было чуть-чуть ближе, чем к входу. Невольно вызванная толчея незамедлительно создала дополнительные трудности, несколько лошадей, поскользнувшись на мокрой глине, не смогли удержаться на ногах и упали, давя своими телами седоков и подставляя их и себя под тяжёлые копыта напирающих сзади всадников. Всё это внесло в происходящее ещё больший хаос, превращая попытку выйти из под обстрела в самое настоящее бегство. Смирившись с тем, что повлиять на происходящее не в его силах, Луан, прикрываясь щитом, старался не потерять из вида хрупкую, не облачённую в броню, фигуру Ариадны, готовый, если потребуется, ко всему. К счастью, с нею ничего не случилось, она вполне благополучно преодолела все возникшие препятствия, а стрелки, видимо получившие вполне конкретный приказ, били только по воинам.
       Когда им, наконец, удалось вырваться из оврага, их осталось вполовину меньше. Сзади доносились стоны раненых, но помочь им было нельзя. Они оказались в западне. Прямо перед ними, широким полукругом, стояло несколько сот воинов.
       - Похоже, всё, - спокойно сказал один из дружинников, опуская копьё и направляя его в сторону противника.
       - Может, назад? – неуверенно предложил кто-то рядом.
       - Куда? Постреляют, как куропаток. Да и эти не отстанут.
       - Это точно, - сказал кто-то ещё. – Видать, помирать пора.
       - Подожди, помирать. Видишь, граф едет. Может, договорятся.
       Строй раздвинулся и вперёд, гордо восседая на крепком мерине, выехал очень толстый мужчина, одетый в прочные чешуйчатые латы поверх дорогого костюма. Его огромная голова была увенчана устрашающе-рогатым шлемом, который, из-за расплывшихся в стороны щёк, казался мал и придавал хозяину, скорее, комичный, нежели воинственный вид.
       Увидев своего давнего врага, герцог с силой ткнул шпорами коня и выехал ему навстречу. Он буквально кипел от злости. Они сблизились и остановились примерно в десяти шагах друг от друга.
       - Как ты смеешь! – громко закричал герцог. – Сейчас, когда наступило всеобщее перемирие!
       - Правда? А я забыл, - ответил толстяк и засмеялся, поддерживаемый дружным хохотом стоящих позади него воинов.
       - Граф! – снова крикнул герцог. – Если ты, сейчас же, не освободишь мне дорогу, я расскажу обо всём князю!
       - Конечно, расскажешь, - согласился граф. – Если живой останешься, - он снова засмеялся.
       - Тебя будут судить!
       - Хватит орать. Ты лучше посмотри на это с другой стороны: уже все знают, что за тобою должок, но никто не узнает, как ты его заплатил. А даже если и узнают, то кому это уже будет интересно? Вряд ли, меня кто-нибудь осудит.
       - Даже если тебя не осудят, ты всё равно станешь врагом всех честных дворян!
       - Мы и сейчас не друзья, - спокойно парировал граф. – А то, что меня будут опасаться больше, чем сейчас, пойдёт мне только на пользу. Хотя, я готов дать тебе ещё один шанс исправить это затруднительное положение. Я даже готов простить тебя, за нанесённое мне оскорбление. Что делать, - граф развёл руками. – Я добрый человек. Слушай меня внимательно, герцог, очень внимательно. Сейчас мы, все вместе, поедем в мой замок, где ты, как и положено, перед лицом высших сил, дашь Ариадне своё отцовское благословение, - граф говорил медленно, чётко выговаривая каждое слово. – Мы обвенчаемся. А чтобы окончательно закрепить наш союз и избежать возможных, в будущем, разногласий, относительно нашего венчания, я проведу с нею ночь, - он сделал ударение на последних словах, давая понять, что эта часть его предложения обсуждению не подлежит. – После чего, мы, полюбовно, по-родственному, поедем к князю, чтобы, во всеуслышание, объявить о готовящейся свадьбе и пригласить гостей. Конечно, нам не удастся избежать неуместных вопросов, но мы, вместе, посмеёмся над теми, небольшими недоразумениями, которые возникали между нами, и положим этому конец, заткнув рот всем недоброжелателям, - граф зло прищурился и непроизвольно сжал кулак, болезненно переживая воспоминания о тех событиях, которые он назвал небольшими недоразумениями. – В противном случае, - продолжил он, справившись со своими эмоциями. – Я не вижу смысла в твоём дальнейшем существовании. Ариадна всё равно станет моей, только не на правах хозяйки, и я буду делать с нею всё, что захочу. А когда она мне надоест, я её просто вышвырну на улицу. Ну или отдам солдатам, в качестве поощрения. Как тебе такая перспектива, герцог? – граф засмеялся, полностью возвращаясь в своё первоначальное состояние. – Ты подумай, пока я тут трубку выкурю, только хорошо подумай. Сейчас, всё зависит от тебя. Можно сказать, вся ваша дальнейшая жизнь, в твоих руках. Я надеюсь, ты примешь правильное решение.
       К графу подбежал слуга, неся в одной руке длинную прямую трубку, а в другой горящий прут.
       Герцог, невнятно бормоча всевозможные проклятия и нервно сжимая кулаки, затравленно зыркал глазами по сторонам, делая совсем непростой выбор между жизнью и смертью и, конечно же, надеясь на чудо.
       Дэн, находившийся всё это время рядом с сыном и мысленно ругавший себя за то, что не послушал жену и поспешил взять Луана в свою десятку, напряжённо следил за происходящим, стараясь не пропустить ни слова, ни жеста. Когда же граф раскурил трубку, Дэн повернулся к сыну и положил ему руку на плечо.
       - Чтобы там сейчас герцог не решил, - негромко сказал Дэн, легонько сжимая плечо. – Помни, ты обещал матери вернуться. Дерись, как дьявол, как целая сотня дьяволов, но останься живым. А то, не знаю, как здесь, а дома меня Флора точно убьёт, - неуклюже пошутил он. - Ты меня понял, сын?
       - Понял, отец. Я постараюсь сделать так, чтобы маме не пришлось тебя убивать. Только и ты меня не подведи, я не хочу, чтобы она плакала.
       - Ну, вот и хорошо. Я буду рядом. Держись, - Дэн ободряюще хлопнул Луана по плечу и отъехал в сторону.
       Уловив взгляд Дэна, себе за спину, и понимая, что он отъехал не просто так, Луан повернул голову и увидел приближающуюся Ариадну. Лицо её было напряжено, губы плотно сжаты, а в глазах застыл ужас, который не могли скрыть даже её длинные ресницы. Было видно, что она прилагает немалые усилия для того, чтобы никто не увидел её слёз.
       - Я боюсь, - без предисловий сказала она.
       - Я тоже, - ответил Луан, стараясь хоть как-то приободрить девушку.
       - Нет! Ты не понял. Я не смерти боюсь. Я боюсь того, что отец согласится. Это будет, для меня, хуже смерти. Ты защитишь меня?
       - От кого? – невесело усмехнулся Луан. – От вашего отца?
       - Да. От него. Я знаю, ты сможешь.
       - Но, как?
       - Придумай что-нибудь. Я прошу тебя.
       Луан поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза, первый раз, за всё это время.
       - Если бы я был один, то я бы, ни секунды не думая, пообещал вам это. И я бы выполнил своё обещание, чего бы мне это не стоило, даже если бы мне пришлось тут же умереть, - сказал он, продолжая смотреть ей в глаза. – Но я не могу и не хочу рисковать жизнью своих родителей, матери и отца. Простите меня, госпожа, но я совсем не уверен, что, после этого, ваш отец оставит их в живых.
       - Но, ведь, они не родные тебе?
       - Простите, госпожа, но так случилось, что у нас были разные учителя. Вас научили ставить интересы государства выше собственных интересов, а меня научили любить своих родителей. И я люблю их. Они, для меня, самые родные люди, в этом мире.
       - Да, меня научили, - согласилась Ариадна. – Но, ты пойми, это замужество не пойдёт на пользу государства, - продолжила она, всё ещё надеясь переубедить Луана и заручиться его поддержкой. - Оно будет только во вред. Станет плохо не только мне – всем.
       - Это уже не мне решать, госпожа. Моя задача защищать вас от врагов, а не от вашего отца.
       Осознав, что ничего не изменить, что от неё ничего не зависит, Ариадна не выдержала. Она опустила голову и заплакала, не вздрагивая и не издавая ни звука, до крови прикусив губу, только тяжёлые капли слёз скатывались по её щекам, оставляя после себя мокрые дорожки.
       Луан отвернулся, он не мог смотреть на это. На душе у него скребли кошки. Он отказал ей в помощи, отказал в надежде, он не смог её защитить, и он знал, что ему нет прощения. И зная это, он ненавидел всё и всех. Он ненавидел весь мир, которому не живётся в мире, и который непрерывно изобретает войну. Он ненавидел и графа, и герцога, а больше всех, он ненавидел себя.
       Но что он мог сделать? Ему оставалось только одно – ждать.
       - Ну, что? – спросил граф, отдавая трубку слуге. – Что скажешь, герцог? До чего ты додумался, ПАПА?
       Герцог побледнел, его передёрнуло при звуках последнего слова.
       - Никогда, - процедил он сквозь зубы, а потом крикнул. – Пусть я лучше умру, чем увижу свою дочь рядом с такой мразью, как ты!
       - Молодец! – невольно сорвалось с губ Луана и, повернувшись к Ариадне, он весело добавил. – Теперь, я смогу вас защитить, госпожа. И я обещаю вам это.
       - Умрёшь, не волнуйся, - ответил граф, покраснев от злости. – Прямо сейчас. А потом, я позабавлюсь с твоей дочуркой, - граф засмеялся и махнул рукой. - Жаль только, ты этого не увидишь.
       Повинуясь его приказу, откуда-то, из строя стоящих позади воинов, вылетело сразу три стрелы и, взвизгнув, вонзились в герцога. Те, кто стрелял, были очень хорошие стрелки, и они отлично выполнили свою работу. Две стрелы попали герцогу в глаза, а третья пробила горло. Отшатнувшись назад и что-то прохрипев напоследок, герцог повалился на спину, открывая для всеобщего обозрения своё изуродованное лицо.
       - Нет, - едва слышно прошептала Ариадна, покачнувшись в седле и, в одно мгновение, став белой, как смерть.
       - Вперёд! – крикнул граф. – Убейте их всех! А девчонку, ко мне, - и он снова засмеялся.
       - Ну, сынок, пришла и наша пора, - сказал Дэн, придвигаясь к Луану так, чтобы Ариадна оказалась между ними.
       Воины тесным кольцом окружили герцогиню, плотно сдвинув щиты и выставив копья навстречу надвигающемуся врагу.
       - Порядок, отец, - ответил Луан на быстрый взгляд Дэна и покрепче сжал копьё. – Мы не обманем маму. Мы вернёмся.
       Первый удар, треск ломающихся копий, звон мечей и последние проклятия погибших.
       Луан, без особых усилий, насадил на копьё, бросившегося на него воина, выхватил меч и разрубил пополам голову ещё одному. Капли горячей крови брызнули ему в лицо, он вздрогнул и быстро вытер их. Это была первая, но далеко не последняя кровь в его жизни. Он понял это, почувствовав, что в нём что-то сломалось, и что-то родилось, и что он уже не тот, кем был раньше. Он понял, что знает о войне гораздо больше, чем все эти воины собравшиеся здесь. И он понял, что может легко убить любого из них, даже без оружия, голыми руками. В нём открылось что-то такое, о чём он даже не подозревал, и это что-то рвалось наружу. Из горла его вырвался страшный, неподчинённый его воле, крик. Крик, от которого закладывает уши и стынет в жилах кровь, и бедные были те, кто в эту секунду оказался с ним рядом. Каждое, даже самое короткое, движение его меча наносило противнику непоправимый урон, вызывая у графских воинов неподдельную тоску и отбивая желание рваться в бой.
        Дэн молча рубился рядом. Дурманящий запах крови, густо перемешанный с яростью и желанием выжить, затуманил воинам головы и заставил их делать только одно – убивать. И они убивали, а их верные кони, грозно сверкая налившимися кровью глазами, завершали начатое дело, топча раненых перемазанными в грязь копытами. Воины не дрогнули, они продолжали честно выполнять свою работу, стараясь защитить герцогиню, которая нашла в себе силы собраться, выпрямиться и гордо поднять голову.
       Окружённые со всех сторон и практически лишённые надежды на спасение, но не лишённые её вовсе, воины не оставляли попыток вырваться из плотного кольца, обступивших их врагов, пробуя его на прочность и усиливая давление то в одну, то в другую сторону. Они делали всё, что могли. Каждый из них дрался за двоих, а то и за троих, и даже больше. Но, не смотря на это, преимущество было не на их стороне. Силы таяли, и с каждой минутой их становилось всё меньше и меньше. Казалось, что смерть неизбежна, но, видимо, боги решили иначе, удача не отвернулась от них в этот раз.
       В какой-то момент, они осознали, что всё это время, под жёстким натиском врага, невольно отступали только в одну сторону, туда, где сражался Луан. Они увидели, как он, демонстрируя запредельное владение мечом, буквально, выкашивал ряды графских воинов, заметно ослабляя сжимающееся кольцо. Они увидели и то, что графские воины вступали с ним в бой не очень охотно, предпочитая атаковать где-нибудь в другом месте или, вообще, переместиться в задние ряды, уступая место более безрассудным. Это был шанс, и они не собирались его упускать. Быстро перестроившись и стараясь не думать о тех, кто оторвался от основной группы, они нанесли свой последний удар, прекрасно понимая, что сил на вторую попытку просто не будет. И удача улыбнулась им, они сумели разорвать сжимающее их кольцо.
       Вырвавшись, они погнали своих коней, безжалостно вспарывая шпорами им бока, проклиная вновь начавшийся дождь и раскисшую землю, мешающую им оторваться от преследователей, двигающихся подобно всесокрушающей лавине. Звонко поющая тетива десятков луков посылала им вслед злобно вспарывающие воздух стрелы, и далеко не все они пролетали мимо цели. Время от времени, раздавался чей-нибудь вскрик, и мощное, одетое в толстые металлические доспехи, тело тяжело падало на землю.
       Продолжая держаться рядом с герцогиней, Луан, краем глаза, увидел, как в живот белой лошади, на которой скакала Ариадна, вонзилась длинная, оперённая чёрным, стрела. Лошадь дёрнулась, сбилась с ритма и, споткнувшись, повалилась на бок, давя свою хрупкую наездницу, не успевшую покинуть седло. Луан резко остановил коня, едва не разорвав удилами его губы и, спрыгнув на землю, бросился к своей госпоже. Дэн, зорко следивший за обоими, мрачно посмотрел назад и тоже спрыгнул с коня. Они освободили придавленную ногу герцогини, приподняв бьющуюся в агонии лошадь. Девушка была без сознания.
       - Быстро в седло, - приказал Дэн.
       Он поднял её бесчувственное тело и передал Луану, который уже сидел в седле.
       - Скачи! – ещё раз приказал Дэн, подкрепляя свои слова ударом ладони по спине жеребца.
       Конь рванул с места в карьер.
       Дэн, уже готовый принять смерть, повернулся лицом к врагу и неожиданно понял, что он, возможно, ещё успеет. Не тратя больше ни мгновения, он запрыгнул в седло и, пришпорив коня, полностью отпустил поводья, давая полную волю своему быстроногому скакуну, доверяя ему свою жизнь и надеясь, что он и на этот раз не подведёт. Луан уже был далеко впереди.
       Сзади раздался злобный вой. Граф и его воины, уже видевшие их в своих руках, остались ни с чем.
       Впереди замаячил лес, и оставшиеся в живых люди герцога, не раздумывая, направили своих лошадей в его спасительную чащу, чуть ли не с боем прорываясь сквозь густой подлесок, который заметно тормозил их движение. Мокрые от дождя, голые или почти голые ветви деревьев нещадно хлестали их по открытым лицам, в кровь, царапая щёки и угрожая выбить глаза. Но воины, наклонив головы, упрямо продолжали гнать своих лошадей, всё дальше и дальше уходя вглубь леса. На землю мягко опустились первые сумерки, и, вместе с их приходом, постепенно отдалявшийся шум погони окончательно стих. Проскакав ещё пару километров, они остановились, и им и лошадям нужен был отдых.
       - Кажется, оторвались, - негромко сказал один из воинов.
       - Похоже на то, - согласился с ним другой.
       - Здесь и остановимся, - распорядился Дэн, единственный оставшийся в живых десятник.
       Воины спешились и принялись привычно обустраивать стоянку, создавая тот минимальный комфорт, который был им сейчас жизненно необходим.
       Луан осторожно, стараясь не потревожить раздавленную ногу, опустил герцогиню на брошенный, чьей-то заботливой рукой, плащ. Она всё ещё была без сознания. Косматый, страшный на вид воин, разведя небольшой костёр, доверил дальнейшие заботы о лагере другим и, подойдя к Луану, который продолжал оставаться рядом с Ариадной, молча отстранил его. Он опустился перед герцогиней на колени и быстрыми, ловкими движениями пальцев прощупал её распухшую, неестественно вывернутую ногу.
       - Сломана, в двух местах, - бесстрастно сообщил он Луану и спустя минуту добавил. – Ничего, жить будет. А вот танцевать – не знаю.
       Луан непроизвольно напрягся.
       - Да ты успокойся, сынок, - усмехнулся косматый, заметив это. – Не переживай. От переживаний кости не срастутся. Лучше иди к огоньку, погрейся. Ты уже своё дело сделал. Теперь доверься старому Ханку. Я постараюсь ей помочь.
       Луан опустил голову.

        Полностью роман можно найти в интернет-магазинах Литрес, Ozon.ru и т.д.