Летняя паутинка

«Вот бы здорово уметь как Человек-паук! Прыгнул… раз-два и куда хотел - добрался!», - фантазировал Ник, едва поспевая за мамой, тащившей за руку.
С рюкзаком за плечами и пакетом в руке, он с трудом уворачиваться от встречных пешеходов. И все же ухитрялся на бегу придумывать разные истории. Представлял, себя Человеком-пауком, выпускающим из ладошек паутину. Влево, вправо. Вот он, подхватив бабушку и маму, перепрыгивает людей, пролетает над рельсами, магазинчиками, вагонами. Вверх - вниз, влево - вправо. «Классно - не мучаться и не пыхтеть на бегу, еле перебирая ногами от усталости, а мигом пролететь все!». Выдумки повышали настроение и открывалось «второе дыхание».
Бабушка не переставала торопить:
 - Скорей, скорей! Совсем мало времени осталось до отправления!
Их автобус, подъезжая к городу, попал в автомобильную пробку. И теперь, стараясь успеть на поезд,  они почти бежали, очень боясь на него опоздать.
Солнце было в зените. Палило нещадно и словно пропекало кожу. Пот лился градом. Разогревшийся асфальт ногами продавливался как пластилин. Нику казалось, что сандалии вот-вот прилипнут к тротуару – еще немного и останется только выдернуть из них ноги и дальше бежать босиком.
По укрытому навесом перрону идти было легче. Солнце только бликами заглядывало в глаза Нику. Запыхались все, и уже не бежали, а еле передвигали утомленные ноги. Вагоны:  первый, второй, третий, еще – ну, наконец-то тот самый!
- Ура! – тоненький, чуть хрипловатый выкрик мальчишки заставил обернуться нескольких спешащих пассажиров.

Поездка их была не ради каких-то скучных дел. Они отправились в дальнее путешествие: погостить у маминой родни. Ник уже второй раз ехал к бабушке,… бабушкиной маме. Первую свою поездку он не помнил - тогда ему и трех лет не было, а сейчас подрос до шести. Он возбужденно озирался по сторонам и, утоляя свое любопытство, отвлекал взрослых вопросами.
Дорога впереди была долгая. Два дня в поезде, в безумной жаре и духоте вагона - тяжелое испытание. Для взрослых скука полнейшая! А дети, только состав тронулся, отправились бродить по вагону. Так постепенно все познакомились. Нашлись общие интересы, принялись меняться игрушками. На следующие сутки было уже нелегко разобрать, какая из них чья. Любимое место сбора - верхние полки, на которые детей помладше поднимали родители, редко пустовали.
Пить хотелось постоянно! Приносило облегчение только ситро. Но им никак было не напиться. Хотелось еще и еще! Самым любимым лимонадом стал «Живчик», с разными фруктовыми вкусами: из сока и газировки. Лимонады местных производств были «сущим спасеньем», как любила повторять бабушка. Самые шальные дети выливали его на голову, после чего волосы слипались и вставали дыбом. Из волос делали рожки и как угорелые, чертенятами, носились друг за другом по вагону, распугивая сны утомленных жарой пассажиров.

Уже к полудню от беготни и жары устали даже дети. Многих после обеда разморило, и они уснули. Только Нику засыпать не хотелось. Он сел рядом с мамой на рундук и стал уговаривать пройтись по вагону.
- Ма-а-а-м, давай погуляем. Ну давай…
- Никит, так не  хочется вставать.… Поиграй с кем-нибудь.
С ногами забравшись на сиденье он выглянул в проход. Осмотрелся. Опустил ноги на пол, намереваясь пойти самостоятельно, но, передумав, обернулся к маме и умоляюще простонал:
- Ну, мам, не с кем. Все спят. Ну, пошли-и-и…
- Ладно, ладно, уговорил, - устала сопротивляться мама. - Куда пойдем?
- Давай туда, - повертев головой, Ник сориентировался и махнул рукой в сторону купе проводников.
Как и многие другие, окно напротив купе было открыто, да и в самом купе тоже. Проводника в нем не было и Ник решил, что у него очень важные дела, иначе бы он никогда не бросил его открытым. Во всю гулял ветер, и казалось, что здесь чуть прохладней. Попросившись посмотреть в раскрытое окно, Ник с помощью мамы забрался на ящик. Вцепился в раму и застыл. Потом высунул в окно нос. Чуточку. Больше мама не разрешила. Задрал голову и стал разглядывать пролетающие мимо деревья и облака, следить за проводами, прыгающими между столбов, будто скакалки,  наблюдать за выныривающими из-за деревьев и изгибов дороги домами, речушками и реками, и наслаждаться прохладой обдувающего ветра. Насмотревшись вдоволь, он заскучал.
Рассеянно поглядывая на мелькающие пейзажи, Ник принялся размышлять: «Вот чем бы еще заняться…?». Нетерпеливо притопывая ногой в ожидании свежей мысли, он задел дощечку, прислоненную к стене. Она тут же сползла на крышку ящика и стала подрагивать в такт ходу поезда. «Ха! Вот!», - мысленно воскликнул Ник и продолжил ход мысли, - «Значит так: некрасивая, ободранная - никому не нужная». Подумал еще, а затем схватил ее и, повертев в руках, ловко вышвырнул в окно. Мама только и успела ахнуть, а он, стараясь разглядеть, как летит дощечка, шустро высунул голову из окна, забыв о мамином запрете.
Летела она стремительно и красиво кувыркалась в воздухе. Но довольно быстро скрылась за придорожными кустами. Чувствуя, что поступили плохо или «не совсем правильно» - так, стараясь не привлечь к себе внимание попутчиков, сдержанно объяснила мама - они поспешили уйти с места «преступления» на свои места.
- Мам, видела, как полетела? Далеко-далеко. Кувыркалась так здорово! Человек-паук ее бы на лету поймал…! - пока они шли, радостно делился впечатлениями Ник.
Как выяснилось позже, улетевшая безвозвратно безделица, была табличкой с номером вагона. Когда до ближайшей станции осталось минут пятнадцать хода, проводник вдруг забегал по вагону. Как и остальные пассажиры, Ник с мамой выразили ему сочувствие. Невинно глядя, посоветовали, где можно еще поискать, но сами в этих поисках решили не участвовать. Правда, Нику пришлось маме дать обещание, больше никаких приключений не устраивать. Всю оставшуюся дорогу он так и пробовал делать. Выбиваясь из сил, старался попасть в приключение, но так ни в одно и не попав, обещание сдержал.

Ближе к вечеру следующего дня поезд прибыл на конечную станцию. От нее еще долго пришлось трястись по плохой дороге на машине. Добрались они совсем поздно, почти ночью. У хаты, возле калитки во двор, стояли крестный, Лена и Марина. Увидев долгожданных гостей, вылезающих из машины, девчонки завизжали от восторга и бросились обниматься: их распирало от нетерпения излить свои восторги от встречи. Еще долго все стояли в свете фар – целовались и обменивались впечатлениями. Пока Ника тискали, он с любопытством поглядывал на небо. Оно нависло над ними, словно живое: «низкое-низкое, черное-черное с большими-большими белыми-белыми звездами, между которыми туда-сюда летают самолеты и спутники». Он давно уже научился находить их в небе. А сейчас смотрел и думал: «Непонятно, и как они не боятся летать в такой звездопад»!?
Все дружно зашли в освещенный двор, где даже полумрак не мог скрыть множества цветов. Они росли повсюду: под окнами хаты, вдоль каждой дорожки; виднелись между грядками с овощами и клубникой в небольшом огородике, отгороженным приземистым забором из штакетника.
Цветы очень любила прабабушка. Здесь можно было встретить от маленького вьюночка до больших, самых разных оттенков, георгин. Особенно любила прабабушка астры, которые ласково называла «гастрочки». Весной во дворе появлялись первоцветы и тюльпаны. Колокольчики, ромашки, георгины, розы и астры цвели летом, а гладиолусы радовали осенью.
Состояние здоровья прабабушки уже не позволяло заниматься цветами. На то, чтобы копаться в земле, высаживать разнокалиберные луковицы, проращивать семена, выдирать сорняки, сил не хватало, но она стойко следила за тем, чтобы это не забывала делать невестка. В результате, двор был наряден, как и раньше.
Прабабушка редко выходила на улицу и с прочими домочадцами ждала гостей в хате. Там и продолжились поцелуи и объятья, как только гости, забрав вещи из машины, вошли в нее. Потискать Ника хотелось каждому, а он уже спал на ходу. Все с улыбкой наблюдали, как прижатый к очередной родственной груди мальчишка, старается не уснуть на ней. Восторги, наконец, поутихли и началось время подарков. Насладиться гостинцами сил тоже не было, и мама повела Ника укладывать спать. Он брел с закрытыми глазами и, нащупав кровать, рухнул не раздевшись. Уснул, едва голова коснулась подушки. Стащив с него одежду и укрыв простыней, мама вернулась ко всем. Долго еще обменивались подарками и делились впечатлениями. Те, кто помладше скоро разошлись по домам, а взрослые продолжали сидеть беседуя. Уже глубокой ночью, разобравшись со спальными местами,  все улеглись: вставали в этом доме рано.

На утро следующего дня в хату влетела Марина и стала всех тормошить:
- Все на речку! Хватит валяться! Поехали, освежимся! Мы на машине, Лешка на улице ждет.
Бабушка отказалась, крестный к тому времени уже отправился по делам, а Ник с мамой и Леной быстро собрались и залезли в раскалившуюся на солнце машину. Ехать было недалеко.
Ветер бил в лица упругими порывами. Влетая в салон через двери, в которых стекла были опущены до упора, он почти не освежал. Промчались по своей улице, свернули пару раз – показалась речка. Перебрались через мост, съехали на проселочную дорогу и тут же затормозили у обочины. Не успел Леша заглушить двигатель - все уже высыпали из машины и с визгом бросились к воде.
Вдоль реки тянулся пологий песчаный берег, на котором местами виднелись плакучие ивы, окунавшие в речку свои тонкие ветви. Он узкой полоской спускался от дороги, где росла колючая облепиха. Противоположный берег был крутым. Заросший деревьями, он был увенчан красивым двухэтажным домом из красного кирпича, окруженным высоким забором.
Быстро скинув с себя одежду, все бросились в воду. Ник долго стоял на берегу и не мог решиться последовать за остальными: он почему-то был убежден, что она холодная. Опасливо сунул ногу в воду и поболтал пальцами. Убедился в обратном и плюхнулся в речку. Пока остальные плавали, он так и сидел на мелководье. Потом начал сползать по песчаному дну дальше от берега и остановился, только вода коснулась подбородка. Так и сидел, пока все плавали. Из воды торчала только его голова, которую постоянно высматривала мама.
Наплававшись, взрослые вылезли на берег и, расстелив покрывала, улеглись загорать. На противоположном берегу в заборе приоткрылась створка ворот. Оттуда выскочили двое толстых мальчишек чуть старше Ника. Затем открылась калитка и из нее чинно вышел плотный бородатый мужчина в сорочке и шортах, а следом выплыла дородная высокая женщина в сарафане. В руке мужчина нес большой пакет, а через плечо другой было перекинуто полотенце. Он что-то строго выговорил своим чадам, и все они стали степенно спускаться по тропинке к речке.
- Батюшка с семейством поплескаться выбрались, - насмешливо заметила Марина. – Все, как на подбор – пухлики. Сейчас вода поднимется.
- Ладно тебе. Они нормальные, - улыбнувшись, отозвалась Лена, - попам так и положено.
Посплетничав немного о семействе батюшки, они перестали разглядывать его и дружно перевернулись на живот.
- Ляпота! – констатировала мама Ника и, посмотрев на сына, крикнула, - Осторожней там, на глубину не заходи!
Ник уже ходил в воде. Пальцами ног выковыривал из дна камешки, а затем бросал их, пытаясь докинуть до берега, где стоял дом.
Леша вспомнил, что положил в багажник маску и ласты и, решив заняться дайвингом, отправился к машине. Вышел на берег уже экипировавшись, бесшумно подобрался к загоравшим девчонкам и, зарычав, бросился на них. Они дружно взвизгнули и стали бросаться песком. Ник, увидев сражение, вылез и речки на помощь Лешке. Завязалась нешуточная песочная битва. Все перемазались и вспотели, но никто не хотел сдаваться. Перевес сил был на стороне девчонок, но активные действия Леши и Ника дали результаты: они стали вытеснять девчонок с берега в реку и уже были готовы на последнее действие, как те, не став дожидаться, когда их столкнут, сами бросились в воду. Окинув поле битвы взором победителя, Ник попросил у Леши маску и ласты. Нацепил их и полез в воду. В ней он словно неведомое членистоногое стал ползать по дну, перебирая камешки. Довольно быстро глотнув воды, он выполз на берег. Стянул маску, закрывавшую почти все лицо и, развалившись на покрывале, стал ждать, когда все устанут плескаться.
Мама с тетками купались, Леша нырял, а Ник лежал наслаждаясь ветерком, сушившим кожу и наблюдал за мальчишками, резвившимися на другом берегу, на которых время от времени покрикивал отец.
Накупавшись, взрослые вылезли из речки и разлеглись на покрывалах обсыхать. Солнце свежий воздух и вода дали о себе знать: все проголодались. Чуть лениво, но весело они собрали вещи и неторопливо поехали домой. Их ждал обед, который приготовила бабушка.

Поскакали дни отдыха и безделья. Дома, в городском многоквартирном доме, Ник вставал рано, и мама отводила его в детский сад. Разбудить его – пол дела. А вот поднять с кровати и заставить пойти умыться, почистить зубы, а затем одеться – целая история.
Зато в выходные, как специально, он просыпался раньше всех: встанет и ходит по квартире, поскрипывая паркетом - то на кухне погремит чашками, то у комнаты родителей замрет. Дверная ручка – это видно – медленно вниз опускается, неслышно поднимается. Сквозь матовое стекло прорисовывается его тень. Догадаться нетрудно - стоит, прислушивается: «Может, проснулись уже?».
А здесь - в деревянном, со своим двором доме, да на свежем деревенском воздухе... Ему бы спать и спать, когда набегаешься, устанешь от впечатлений и общего внимания. Здесь и ложиться можно поздно. Всем и казалось, что с утра его не разбудить будет. Так нет – солнце сквозь тюль на окнах еще не начало щекотать веки, за нос не тормошит до чиха, а сна у него ни в одном глазу. К восьми утра как штык стоит на кухне и просит что-нибудь вкусненькое. После завтрака бодр и весел. Носится до ночи и повсюду нос сует, все подмечает.
Собрались мама со своей двоюродной сестрой пойти в магазин - увязался за ними. Он на такие прогулки всегда согласен. Знает, если не мама, так тетя Лена сладостей купит. Лена ему хоть и тетя, но всего-то на несколько лет старше. Потому ненужное «тетьканье» они в разговоре опускают. В магазине для него перво-наперво - кукурузные палочки. Еще жвачка, конечно, и всякое разное по мелочам, но палочки - прежде всего. Покупка любая вкусней, если на обертке Человек-паук. Без него тоже вкусно, но уже не так. Человек-паук – супер герой, верх детских мечтаний! На футболке – Он… и на шортах тоже, даже силуэт на шлепках Его. Перед поездкой выбирали рюкзак: Ник убедил маму купить тот, где любимый герой нарисован, пусть и дороже стоит.
Пришли в магазин, выбрали, что надо: мама стоит, расплачивается. А глазастому Нику все неймется. Заинтересовавшись покупками, он подбежал разобраться.
- Так. Ну, что... Опять «потраву» купили? – сурово спросил и по взрослому нахмурив брови постарался изобразить укоризну. И дальше стал засыпать хитрыми вопросами. - Как вы пьете такую «гадость»? Бабушка же ругаться будет! - как Лена ни старалась, он заметил, что для всех купили местный лимонад, а себе иностранный и дорогой - кока-колу.
- Где прятать станете? - продолжил допрос, понятное дело, с намеком.
- Тебе не покажем, - занервничала Лена.
- А от крестного? – не уставал допытываться Ник.
Он знал, что бабушкин брат – его крестный, в таких делах на его стороне. Увидит бутылку: без вопросов приложится - не оторвать! Выпьет всю незаметно, а потом оправдывается, мол: «Сразу не распробовал, а когда раскусил в чем дело, поздно было – пустая».
Мама, расплатилась, сурово посмотрела на Ника, набрала побольше воздуха в легкие … и решила, что проще будет поделиться. Вытащила из сумки запотевшую бутылку и протянула ему:
- Ладно, шантажист несчастный, держи. Только немного и по чуть-чуть. Она ледяная, из холодильника. И только попробуй бабушке рассказать!

Приехали они из северных широт, где фрукты только покупные. Тут же свой сад. На каждом дереве что-то растет, только руку протяни. На кустах смородины и крыжовника от тяжести ягод побеги сгибаются до земли. Балуй себя, сколько хочешь. А Ника пару ягод не уговорить съесть.
Абрикосов так много, что крестный берясь за метлу, проходится ей по двору и нападавшие сметает в компостную яму. Такие абрикосы - самые зрелые и сочные. Жесткие прутья метлы, вычерчивая кривые в пыли, выдавливают из них мякоть и после уборки остаются мокрые разводы на земле. Те, что не помещаются в яму, крестный собирает в ведра и разносит по соседским дворам на корм свиньям.
- Крестный, а зачем их в яму? - поначалу спрашивал Ник. - Их же в компот нужно.
- Это, племяш, и будет компот по особому рецепту. Сейчас сок вытечет, а зимой мы раскопаем и сок кубиками резать будем, - посмеиваясь, выдумывал дядя.
Ник, внимательно выслушав и переварив сказанное, вдумчиво замечал:
- Нет, крестный, давай трубу с краником воткнем. До зимы долго. Мама банки найдет. В банки сок мне нальешь.
Крестный только пуще смеялся и шел открывать погреб, чтоб угостить его компотом.

В глубине двора, у гаража, стоит небольшая собачья будка, в которой живет пес Кузьма. К его ошейнику привязана тонкая, но крепкая цепочка, и дальше полутора метров от будки он отбежать не может. Все зовут его Кузька. Пес он небольшой, но лает так, что слышно далеко за воротами, даже на конце улицы. К себе никого не подпускает. Даже кормят его, ставя на землю принесенную миску, с опаской двигая ее ближе палкой.
В снежные зимние месяцы его нечасто увидишь. Забившись в будку, он бдительно прислушивается ко всему происходящему вокруг, давая понять всем, что службу несет, своим лаем. Утром, после сильных метелей, крестный выходит из хаты, с трудом отодвигая занесенную снегом дверь, и начинает раскидывать его в стороны, пробивая дорожки, которые больше походят на траншеи. Кузькиной будки не видно - одни сугробы вокруг, и лишь прислушавшись, можно понять, что где-то возле гаража, глубоко под снегом, ворочается что-то живое. Слышно, как Кузька повизгивает, прося его откопать, но стоит из-под снега показаться крыше его будки, он, старательно разгребая лапами снег, прорывает нору и с лаем выскакивает наружу.
То зимой, а сейчас на улице страшная жара. В тени плюс тридцать пять, может и больше. Выйдешь на солнце – так и ждешь, что зажаришься и корочкой покроешься. В такие дни приходится сидеть в хате. Кажется, что никогда не наступит вечер, когда воздух станет чуть свежей.
Маленькому и активному мальчугану особенно тяжело – весь извертится, всех утомит просьбами, вопросами. А взрослым только и хватает сил лениво отмахиваться – духота невозможная. Только тетя и может поиграть с ним. Она и поболтать умеет, и посмеяться, и поухаживает как за младшим братиком. И то не всегда.

В полдень Ник выбрался из хаты поиграть в футбол. Оглядел двор. Убедился, что Кузька спит в будке и начал колотить мячом о забор. Пока носился, его возгласы «Фуббол!» - это чтоб придать мячу скорость - доносились до всех. Так и вколачивал раз за разом мяч в ворота. Частенько тот отскакивал от коварной доски и улетал в неожиданные места. Когда мячик взлетал к вершинам яблони или сливы, приходилось стоять под деревом и терпеливо ожидать, когда он пересчитает все ветви и редким фруктом упадет на землю. Очередной рикошет от ворот! Ник изловчился еще раз наподдать слету… и задрал голову, стараясь уследить за мячом, свечкой взмывшим вверх. Почувствовав схожее неудержимое стремление к свободе, вместе с ним взлетел и шлепок. Мячик завис в высоте, задумавшись куда упасть. Выбрав место, спланировал за кусты колючего крыжовника. А шлепок, сделав многократные сальто за спиной, приземлился у Кузькиной будки. Поглядев на кусты и вспомнив про колючки, Ник махнул на мяч рукой, а увидев вскочившего обнюхать шлепок Кузьку, без сожаления простился и со шлепком. Ничуть  не расстроившись, он запрыгал на одной ноге в дом, стараясь удержать равновесие, чтоб не коснуться босой ногой разогревшейся на солнце бетонной дорожки.
Допрыгав до двери хаты, он ввалился внутрь. Раскидал всю обувь, аккуратно расставленную на веранде, скинул шлепок и вбежал на кухню, где сразу потребовал дать попить. Напившись, увидел, что Лена ничем, по его мнению, не занята и начал вокруг нее увиваться.
- Мы с тобой в гонки не играли давно... Давай супер трек машинам устроим. Я сейчас серпантин соберу – посмотрим, кто быстрее в гараж заедет.
Уломав тетку, Ник притащил детали и они приступили к строительству дороги. Лена, поначалу с неохотой включившись в игру, загорелась. Они азартно взялись устраивать соревнования между командами. Чтоб было интересней, Лена заявила, что в кабинах должны быть водители, иначе гонки не настоящие. Тут же залезла в комод и вытащила оттуда жестяную коробку. В ней хранились пуговицы, которые собирала еще прабабушка. В коробку, как в сокровищницу, складывали пуговицы самые разного цвета и формы. Попадались запонки. Некоторые были совсем новые, но большинство пуговиц остались с тех пор, как прабабушка работала на швейной фабрике. Выбрали несколько самых интересных и подсадили их в кабины - получились фантастические водители. Жаль, только водители не держались крепко за руль и частенько выпадали.
Лене все никак не желала улыбнуться удача. Ее машинке не  удавалось приехать к финишу первой, а Ник только хохотал в восторге от победы. В пылу гонок она начала возмущаться:
 - А вот и не правильно! Без водителя не считается! – проигрывать который раз подряд ей надоело. - У тебя водитель вывалился из кабины. Не засчитывается. Моя первой приехала!
Так вошло в правила – машинки без водителей на финише не засчитываются.
Утолив свою жажду побед и решив остаться не побежденным чемпионом, она поднялась с пола и хитро посмотрев на Ника, заявила:
- Ну, хватит. Устала. Давай-ка ты сам с собой поиграешь, Человек-ПУК, - не удержалась, чтобы не поддеть его, - Своими делами буду заниматься, малышня.
Насупившись, Никита промолчал – обиделся, что проиграл последние гонки. С суровым и гордым видом поднялся с ковра, разыскал пульт и включил телевизор. Уселся перед ним на диван, нашел какой-то мультфильм и стал его смотреть. Даже чтобы не видеть тетку, отвернулся от нее. Разлегся на диване и закинул ноги на тюфяки у спинки.
Спокойно посмотреть телевизор не удалось. Собирался общий обед и скоро должны были прийти гости. Мама оторвала Ника от экрана и отправила нарвать на грядках зелени. Не найдя второй шлепок и совершенно забыв где он его оставил, Ник дурачась запрыгал во двор на одном. Едва успев выпрыгнуть из дома, он тут же заскочил обратно и закричал:
- Мама, Кузька шлепок в будку утащил! Куда вы смотрели? Как его теперь достать? Я боюсь идти за ним!
- Так…, - возмутилась мама. - Давай-ка разберемся. А что он у будки делал? Как он там оказался?               
- Ну, я…, Никита замялся, задумался и тут вспомнил, - …в футбол играл и потерял его.
- И кто виноват? Значит, куда Ты смотрел? Так куда ты смотрел?
- Я-а…? Ну-у-у…, задумчиво потянул время Никита и уверенно ответил, - Я в телевизор смотрел.
Ответ прозвучал так невинно и взгляд был таким же чистым и безмятежным, что мама и тетя Лена расхохотались.
Решив взять инициативу в свои руки, он тут же заявил Лене:
- Пойдем доставать шлепок, а потом сразу в футбол играть будем.
- Как же… Чего захотел. На одном теперь прыгать будешь, – и безуспешно стараясь быть серьезной, добавила, - Может и поиграем, но позже. А сейчас обедать!
Подошли родственники. С ними пришел двухгодовалый малыш. Серьезный крепыш сразу начал деловито обследовать двор. Но только увидели, что он бесстрашно направился к Кузькиной будке, его развернули и повели знакомиться со всеми. Начавшееся сюсюканье, он скромно, но однозначно отмел, спрятавшись за юбкой своей мамы. На вопрос, как его зовут, самостоятельно и гордо ответил: «Няня». Дурачась, Ник, прыгавший рядом на одной ноге сразу переспросил:
- А за мной ухаживать будешь?
Малышу не было дела до взрослых глупостей, потому, отвернувшись, он стал разглядывать двор. Увидев у стены хаты велосипед крестного, он восторженно прокричал:
- Сипека, мами, сипека!
Затем подбежал к нему и стал дергать за педаль.
Ник допрыгал до велосипеда и начал объяснять:
- Это крестный на нем ездит. Он настоящий гонила. Я на багажнике еле держусь, когда за пивом едем.
- Как, как? Гонила? – рассмеялись взрослые.
- Да, это бывает, что за ним и не успеть – так частит…, наливая, - с улыбкой заметил дядя Толя, пригладив свои пышные усы.
-Мами, сипека, - продолжал Няни, уже дергая за спицы.
- Ну, какая же это «сипека» - это велосипед, - стал убеждать Ник и, сделав умный вид, взялся разъяснять, где у того что. Его распирало от гордости за свои знания, которые были почерпнуты из неторопливых комментариев крестного, во время починки велосипеда. Увидев, что малыш к его пылкой речи равнодушен, Ник завершил лекцию и стал передразнивать каждое Нянино слово.
Во дворе стоять было жарко и всех пригласили в хату. Няню заманили внутрь, сказав, что велосипед будет виден из окна. Женщины зашли в кухню, расселись и принялись, утомленно обмахиваться. Мужчины оставили их и детей в хате, а сами пошли в гараж.
На кухне шли последние приготовления к застолью и не прекращались разговоры. Глядя на Няню и вспомнив, как он обозвал велосипед, мама Ника начала рассказывать, как сынишка сам не так уж и давно разговаривал.
- Теть Люба, вы бы слышали, как Ник называл велосипедистов.
- Ну-ка, ну-ка, расскажи, - насмешливо поглядывая на Ника, ответила та. – Уж больно важно он ведет себя. Прямо как взрослый. Рядом с таким-то малышом, конечно, получается. Но мы тоже не лыком шиты. Послушай, каким недавно был.
- Как, ну как я их называл? Хорошо называл, правильно, - начал возмущаться Ник.
- Ну, теть Люба, слово не очень приличное получалось. Первую-то половину выговаривал, а вот вторая…, - наклонившись к уху тетки, мама шепнула окончание слова.
Ответом был громкий хохот тети Любы, которая сразу стала пересказывать остальным услышанное.
Ник разозлился и с гордо поднятой головой прошествовал мимо всех в большую комнату. Там он улегся на диван и опять включил телевизор. Но злоключения на этом не кончились.
Няня уже зевал и чувствовалось, что пора его укладывать спать. Хотя бы на часок. Самым удобным показался диван, а поскольку он был мальчуганом самостоятельным, то когда его подвели к нему, он заявил лежащему Нику:
- Няня А-а-А!
- Ну сейчас, подождите, - занервничал Ник, - мультик закончится и уложите.
Но с Няней сегодня шутки были плохи, потому он снова, уже настойчивее, выговорил:
- Няня А-а-А!!
- Ну немного осталось! Потерпи, - возмутился Ник.
Его слова не то, что не возымели никакого действия, но привели к более серьезным Няниным действиям. Тот просто подошел к телевизору и ткнул пальцем в кнопку отключения. Экран погас, а Няня повернувшись к Нику, уткнул кулачки в бока и упрямо и очень убедительно проревел:
- НЯНЯ А-а-А!!!
Великое дело - сила убеждения! После такой демонстрации желания поспать, Ник сдался. Он немедленно слез с дивана, показал малышу язык и пошел на кухню. А Няня уже через несколько минут спал, раскинув пухлые ручки и ножки в разные стороны.
Прошел обед. После него все еще долго сидели и разговаривали. Стали фотографироваться, а после смотреть фотоальбомы. Затем ударились в воспоминания. Вспомнили о детях и заговорили о планах на их будущее. Наконец гости вспомнили, что у них есть дела, да и отвлекают от дел сами. Расцеловавшись на прощание, они ушли.

Во дворе начало темнеть. Ник заскучал и стал уговаривать Лену поиграть. Уж если чего-то Нику захотелось - отказы только раззадоривают. У тети появились дела - племяш становится особенно неуемным. Таким неугомонным, что ни проходу, ни продыха не дает. Поесть даже спокойно не получится.
Этим вечером Лена решила сходить на дискотеку. Начала собираться. Пока наряжалась, «клоп» шнырял вокруг и не давал спокойно одеться. Дергал за платье, изловчился стащить бижутерию, на стене ее косметикой попытался нарисовать Человека-паука.
Карандаш, поле недолгой беготни, был отнят и она вновь присела за стол краситься. Ник продолжил крутиться рядом, задирать ее и кривляться. И все для того, чтобы на него обратили внимание. Уговоры результата не принесли. Ему все неймется: схватил туфли, убежал, где-то добыл пластилин и начал к ним приделывать вылепленные фигурки. Лена дар речи потеряла от наглости и отняла туфли. Опять села, продолжила наводить красоту и молча злиться. Не удержавшись, стала возмущается. Но рассмотрев забавную пластилиновую рожицу, расплылась в улыбке. Скорее для порядка бросилась ловить - наказать племянника. А он в восторге - веселье началось! Еле уворачивается от нее, хохочет.
Пока носились вокруг стола, Ник схватил с дивана подушку и кинул Лене в руки: «Стукни, если догонишь!». «Какое ему дело, что у нее свои интересы. Ждут одноклассники, друзья - вот ерунда! А ему тоже хочется погулять»!
Устав носиться, Лена присела на стул перевести дух. Подвинулась к столу, развернула к себе зеркало и стала что-то разглядывать в своем отражении. Праведный гнев тетки Ника так раззадорил, что уже не остановиться. Продолжая носиться вокруг стола, он стал кричать:
- Я Человек-паук! Ты большая, а я ловкий! Ну и что, что старше! Я все равно с тобой справлюсь! Сейчас паутину пущу и свяжу тебя! Никуда не пойдешь!
Старалась не обращать на Ника внимания - он так и продолжал носиться вокруг – Лена в конце концов не вытерпела, развернулась из-за стола, ловко отвесила ему пендель и сквозь смех, крикнула:
- А я, блин, Человек-тапок! Щас как тресну… от тебя мокрое место останется!
-А я… А он…, - Никита опешил, не зная, что сказать. Попытка изобрести грандиозные меры против такого мощного супергероя успеха не принесла. Не придумав ничего, он успокоился. Перестал донимать Лену, походил из угла в угол, повздыхал для вида и отправился к маме вырабатывать план по спасению шлепка.

На следующий день произошло событие, избавившее Лену от покушений племянника на ее свободное время. Пусть и ненадолго.
С утра мама с бабушкой, так устали от его непоседливости, что выпроводили его во двор, вручив громадную кружку молока, и спокойно занялись домашними делами. Вместе с молоком ему сунули сладкую булочку, покрытую сверху сахарной глазурью – бабушка с утра уже успела напечь сдобы.
Донести кружку с молоком до скамейки целой – это же процесс, надо сосредоточится. Чего у него так и не получилось сделать. Отвлекаясь на все подряд, Ник направился во двор. Расплескав добрую часть молока на шорты и рубашку, он добрался до скамейки и с размаху поставил на нее кружку, разлив еще и тут, чтоб никому обидно не было. Положил булочку рядом на скамейку, уселся сам и стал болтать ногами, размышляя о том, о сем. Осмотрел двор, низенький частокол забора, отделявший его от огорода, дорожку к туалету, вдоль которой было развешено сушиться выстиранное белье. Ничего не придумав, он потянулся на ощупь за кружкой, чуть было не опрокинул ее и, наконец, схватив крепко, поднес ко рту и отхлебнул молока. С молоком в рот попало что-то твердое, но, не успев выплюнуть, он издал потрясающий вопль, которому позавидовал бы любой индеец - язык пронзила острая боль. Он немедленно начал сплевывать. На землю упала еще живая, шевелившая лапками желто-полосатая оса. Язык начал медленно, но верно распухать. Из хаты на призывный клич сбежались все. А Ник только и смог пробурчать что-то невразумительное, да сквозь пелену выступивших слез рассмотреть на земле осу и показать на высунутый изо рта язык, а после на нее.
- Ж-ж-ж-жет, - сумел выплюнуть слово Ник.
- Как? Ты как умудрился, несчастье ты мое? – начала допрашивать мама, испуганно прибежавшая на вопль,  – Покажи язык. С ума сойти…! – продолжила расспрашивать, сквозь пробивающуюся улыбку на лице, уже бабушка. - Вот говорила тебе, нечего рот раскрытым держать, болтун несчастный! – но, оценив «нечеловеческие» муки, написанные на лице Ника, выступившие слезы и распухший язык, они перестали на него  давить и мама обеспокоенно попыталась узнать что же делать у бабушки.
Лена прибежала вместе со всеми и тоже поначалу переживавшая, вдруг прыснула мелким смешком и, не удержавшись, следом откровенно расхохоталась.
Ник сидел на скамейке, дрожал всем телом и тихо поскуливал. Затем, глядя на деловитость мамы и бабушки и отсутствие сочувствия, внезапно разрыдался, но очень быстро успокоился.
Бабушка оказалась самым мудрым и спокойным человеком. Внимательно осмотрев место трагедии и жертву, и поняв в чем дело, как человек опытный, пошла в хату и вынесла чашку с водой и какой-то пузырек. Открыла пузырек и немного накапала из него в чашку. Капель было немного, но сразу разнесшийся запах нашатырного спирта всех заставил поморщиться. Ник скривился и попытался отказаться, замотав головой, когда она ему поднесла ко рту чашку. Но бабушка была неумолима:
- Полощи! Сильно болит?
Ник теперь замотал головой вверх-вниз.
- Китайчонок, - улыбнулась бабушка и повернулась к двери хаты – оттуда медленно, держась за стену, вышла старенькая прабабушка, наблюдавшая за всем из окна кухни:
- Вы нарвите стеблей одуванчика. Его сок млечный боль хорошо снимает и опухоль уменьшит. И чайком его напоите сладеньким.
Женский консилиум, наконец, закончился. Все разошлись по делам. Ника тоже увели внутрь, уложив страдать на любимый диван.
На пару дней в доме наступило спокойствие. Ник пытался что-то сказать, но выходило только смешное бурчание. Поначалу он даже есть не мог – в рот ничего не влезало, потому обпивался молоком. Лена была довольна наступившим «перемирием». Но все же глядела на племянника с жалостью и сама начала предлагать поиграть во что-нибудь. Ник гордо отказывался, но все же очень скучал - по нему это было хорошо видно.
Чтобы забыть о неприятном ощущении громадного языка, он укладывался перед телевизором на диване и, не давая отдохнуть ему, смотрел мультики. Насмотревшись на Черепашек-ниндзя и увлекшись приключенческими фильмами, Ник задумал вооружиться. Долго что-то чертил на бумажках и, наконец, подошел к крестному со своим произведением изобразительного искусства. Тот вначале ничего понять не мог, но, глядя на отчаянные жесты Ника, изображавшие броски камня (позже камень в качестве примера был все же брошен), глядя на рисунок чего-то, напоминавшего звездочку и вспомнив фильмы, которые смотрел сам – понял. Не только понял, но и произнес волшебное слово – сюрикен.
Через час-другой, которые были потрачены на поиск листа стали подходящей толщины, мучения над ним с ножницами по металлу и обработке получившегося чуда с помощью электроточильного камня, крестный вызвал Ника во двор:
- Держи, - сказал он, вручая два блестящих и острых сюрикена Нику.
- Вот это да…! Спасибо! Красивые какие, - восторженно ответил Ник и взял их в руки.
- Идем, я тебе доску к забору прикрепил. Попробуешь попасть, -  улыбнулся крестный и повел Ника к забору в угол двора. Там была прислонена к забору доска, на которой была нарисована мишень. – Ну-ка, давай...
 Ник положил на ладонь сюрикен, подбросил его вверх, поймал, затем схватил за один из лучей и, прицелившись, кинул в доску. От забора он стоял далеко, потому с первого раза даже в забор попасть не получилось – звездочка воткнулась в землю, не долетев. А на пальце появилась царапина. Крестный посмотрел на крестника горе-ниндзю, вздохнул и сказал:
- А теперь я проведу с тобой беседу о технике безопасности при использовании снаряжения наемного японского шпиона-убийцы, - и начал рассказывать каким аккуратным и осторожным надо быть в обращении с холодным оружием.
Ник слушал, согласно кивал головой и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Выслушав инструктаж, попробовал подойти поближе к забору и попасть в мишень. С третьего раза у него получилось воткнуть звездочку в доску и, удовлетворившись этим, он отложил их до следующего раза.

Время текло. Взрослые были заняты делами. Ник был отдан в распоряжение самому себе. Составлять компанию и ходить по магазинам со взрослыми, надоело. Одному пойти к речке он не отважился, да и не разрешили бы, а на улице знакомых сверстников не прибавилось. Измаявшись от безвылазного сидения дома и тягучего однообразия, Ник ходил по двору. От делать нечего пинал все, что попадется под ногу. Сорвал с плети синюю виноградину, пожевал ее, поморщился и выплюнул. Запрокинув голову посмотрел на липу, росшую на улице против хаты. Это было крупное, мощное дерево. Отцвела она уже давно. Кое-где, ближе к самой вершине, виднелись горошинки плодов и длинные желтоватые листочки. Ближе к земле их не было вовсе.
Раньше липовый цвет приходили обрывать со всей улицы. Набивали большие пакеты и сушили на чердаках для чая. Сейчас так делали реже, но любители не перевелись.
Вид липы навел на мысль сделать вылазку на улицу и отправиться на разведку в любой ее край. Приоткрыв калитку, он высунул голову и стал осматриваться. Вдалеке, со стороны речки, виднелись шелковицы. Они сразу бросались в глаза своей высотой. То, что это шелковицы, он знал от мамы. Она рассказывала, как в детстве объедалась их ягодами, «белыми и черными…, хотя не черными, а сиреневыми», с уличной детворой. Белая была очень сладкой. Черная покислей и очень пачкалась. После нее руки, губы и язык были сиреневыми и долго не отмывались, не говоря уж об одежде. Деревья были настолько высокими, что ягоды оставалось собирать только с земли и дети ели их вместе с прилипшим песком. Взрослые собирали в ведра и тазы, чтоб сварить компот: черная придавала ему своеобразный вкус и красивый цвет.
Решив, что об этой стороне улицы он знает достаточно, Ник впился взглядом в противоположную. Там был пустырь. Из-за пышных кустов выглядывали кучи мусора, а над ними, сквозь деревья, вырисовывалась стена кирпичного здания. Чуть в стороне уходила вдаль вереница однообразных гаражных ворот. «Вот то, что нужно», - решил Ник. «Надо разведать, что там».
Первые шаги навстречу неизвестному дались с трудом. Выскочив на улицу и отважно пройдя шагов тридцать, он обернулся и в нерешительности замер: «А стоит? Может домой? Попрошу поесть чего-нибудь вкусного.… У бабушки всегда есть в запасе для меня подарок». Решив быть храбрым и самостоятельным, он переборол сомнения и даже пробежал к пустырю несколько метров. Так, в колебаниях и внутренней борьбе, незаметно гаражи оказались рядом. Из-за крайнего дома по улице, утопающего в зелени, вырастал недостроенный кирпичный дом, одиноко стоявший на пустыре. Деревья и кустарник уже не скрывали его слепых окон и оголенных лестничных пролетов. Казалось, он примечает все вокруг - высматривает того храбреца, кто решится навестить его пустынные, гулкие от эха комнаты.
Подойдя ближе, он взобрался на земляной вал и стал этаж за этажом, осматривать  дом. Неожиданно под ногой просел склон и он вместе с пластом земли поехал вниз. Ник запаниковал и в груди судорожно забухало сердце. Чтобы удержать равновесие и не свалиться в грязь, он побежал под гору, опережая оползень. Внизу не сумев затормозить, он с размаху впечатался в стену. У края проема, ведущего вниз, в подвал. Не чувствуя боли, он вцепился в невысокую притолоку и замер, стараясь не свалиться в котлован, где виднелась вода в которой что-то плавало. Сердце сжалось и Нику на мгновение показалось, что он не может дышать. Сзади, на его голые ноги сыпались комья земли, покатившиеся вслед на ним. Еще немного и они перестали стучать по ногам. В лицо из подвала пахнуло сырой вонью и затхлостью. Внутри что-то хлюпало и постукивало. Невесть откуда налетевший порыв ветра всколыхнул воду в подвале, внутри что-то ухнуло и с плеском упало. Вглядываясь в полумрак подвала, Ник увидел, что-то поплывшее к нему. И тут же изнутри что-то полетело навстречу. Он отпрянул и сломя голову бросился прочь. Почти на четвереньках взобрался на кучу земли и, не оглядываясь, помчался домой. Летучая мышь немного покружила над зданием и нырнула обратно в подвал.
Ник об этой истории никому не стал рассказывать.

Глядя на истомившегося племяша, крестный решил взять его с собой на маслодавильню. На семейном садово–огородном участке, что был за городом, раз в несколько лет выращивали подсолнечник. В этом году тоже. Часть урожая уже было собрано, и тут он надумал съездить надавить постного.
Во дворе - за гаражом - на крыше погреба был устроен сарайчик. Там крестный хранил мешки с семечками. Сняв навесной замок с двери сарая, крестный забрался внутрь. Слышно было, как он внутри гремит стеклянными банками, как выругался, запнувшись в полутьме о раскиданные ведра. Наконец, покряхтывая, он выволок на свет громадный мешок с семечками. Взвалив на плечо, он дотащил его до велосипеда и перевалил через раму.
- Ну вот, можно и ехать, - облегченно выдохнул крестный. – Дорога под горку пойдет, так что садись на багажник – прокачу с ветерком! Что ноги стирать? – сказал он Нику и махнул рукой в сторону велосипеда.
Забравшись на багажник, Ник сразу же опасливо поджал в сандалях пальцы на ногах, а сами ноги от колес растопырил подальше – вспомнил, как в прошлый раз они чуть между спиц не попали. Но уже через пару минут забыл обо всех своих опасениях и жмурился от удовольствия, ветра и солнечных лучей.
Доехали до маслобойки быстро и с ветерком, как крестный и обещал. Очередь из таких же, как и они любителей своего масла, была небольшой, и пока стояли в ней, Крестный увидел знакомого и разговорился с ним. Они отошли немного в сторону, оживленно что-то обсуждая. Ник же с любопытством вертел вокруг головой, разглядывая невысокое здание и хитрые механизмы внутри. Незаметно подошедший крестный оторвал от этого занятия, внезапно хлопнув по плечу, и весело заявил:
- Ну, что, ужаленный, завтра на рыбалку поедем, на утреннюю зорьку. Поговорил я тут с Пашей, он составит нам компанию.
Ник немного растерялся, но спросил:
- А мама с нами?
- Ну что женщинам там делать? – заулыбался Крестный. – Они нас дома ждать будут. Рыбы привезем - нажарят ее на обед. А ловить мы уж сами, без них будем. Знаешь, как на речке чудно… солнце на восходе – красотища!
Подошла их очередь. Крестный развязал мешок, приподнял его и стал высыпать в приемник семечки. Ник решил разведать что вокруг. За зданием у стены он обнаружил большую кучу шелухи и стал ее пинать ногой, разбрасывая. Потом попробовал в нее войти, как в воду, но когда лузга была уже выше колен, передумал и вернулся к крестному. Тому уже выдавали бутыли с маслом.
- И все? – удивленно спросил Ник, глядя на скромную десяти литровую канистру, заполненную маслом даже не доверху. Он  вспомнил громадный мешок, - Семечек-то во… было, - разводя руки в стороны, добавил он. – А остальное?
- А остального нету. Семечки сыроваты были и сорт неудачный, - глядя на удивленного племянника, ответил Крестный. – Вот, макуху попробуй.
- Что это, - подозрительно глядя на плитку серого цвета, спросил Ник.
- Да семечки прессованные. Обычно на корм домашней живности брали. А сейчас ее нет – тебе попробовать.
Ник осторожно откусил от краешка. От жирного и непривычного вкуса с резким запахом подсолнечного масла его передернуло и он протянул плитку обратно.
- Фу, какая гадость. Я это есть не буду.
- Ну, тогда усаживайся, домой поедем, - усмехнулся в ответ крестный.
Ник сел на багажник велосипеда и они поехали. Но мысли о том, как мало получилось масла, по сравнению с громадным мешком семечек, его не оставляли.
- Ну, так мало получилось…! - не удержался он и высказал вслух, о чем думал.
- Не переживай, тебе на хлеб с солью полить хватит, - рассмеялся крестный, - Здесь за работу маслом берут – часть им оставил. Так что перестань озабачиваться. Завтра на рыбалку – там красота, обо всем забудешь.
Но Ник забыв о спицах в колесах, все думал о семечках и представлял, как их давят чем-то и из них вытекает масло. Но постепенно, эти мысли начали вытеснять другие – о рыбалке.

К вечеру ему настолько захотелось поехать с крестным на рыбалку – ночью, когда еще солнце не встало, что он не мог уснуть. Ворочался с бока на бок и представлял, как поедут, что они там будут делать. Извертевшись, он вскочил с кровати и подбежал к окну. Поднял голову и стал разглядывать луну сквозь стекло. На луне было много пятнышек. А может и не на луне – на стекле. Присмотревшись к стеклу, он увидел призрачную паутинку, которую не сразу и заметишь. На нижнем ее краю болталась тоненькая ниточка, по которой пытался взобраться паучок. Он все время срывался вниз, но упорно продолжал попытки добраться до своей паутинки.
- Какой неуклюжий и смешной, - прошептал Ник и неожиданно зевнул. Оторвав взгляд от паучка, он прошлепал к кровати, залез под одеяло и, свернувшись калачиком, уснул.
Будильник еще не успел зазвенеть – наверно только слегка скрипнул своими внутренностями, как Ник уже вскочил. Ни в одном глазу у него сна не было. Да он словно и не спал, а просто закрыл глаза и ждал, когда же поедут.
Вначале было тихо, но затем из соседней комнаты послышалось чертыхание Крестного, - На час раньше.… Вот это я дал.… Еще спать и спать. Никто будильник не поправлял?
Ты куда? – только и успела сказать вслед зашлепавшему из комнаты Нику мама.
- Крестный, поехали уже, - прошептал Ник вбежавший в одних трусах в комнату Крестного, - Пора же. Я готов. И спать совсем не хочется.
- Вот ты шустрый какой…! Что вскочил? У нас часок еще есть, - спросонья, потирая глаза, сказал тот. – Спи, еще рано.
- Я уже не усну. Давай поедем.
Тут из-за стенки раздался голос прабабушки:
- Разбудили уже всех – собирайтесь, давайте. Перекусите хоть чем-нибудь только.
- Да не полезет ничего. Чаю подогреем, хлебнем. Конфетку что ли к нему…
- Без маленьких разберусь, - теперь уже послышался бабушкин голос.
Так получилось, что они выехали раньше на час. Как только из хаты вышли, показалась - вокруг тьма непросветная. Ника чуть потряхивало от ночной прохлады и возбуждения. Открыли гараж. Закинув  на заднее сиденье машины снасти подстилку и еду, они уселись впереди и крестный завел мотор. Затем вылез из машины открыть ворота со двора. Вернулся, и потихоньку они стали выезжать из гаража. У ворот притормозили. Получили последние наставления, махнули всем на прощанье и, наконец, поехали на рыбалку.
Ник сидел рядом с крестным на переднем сидении, укрытый пледом, который заботливо накинула мама. За окном мелькали дома, освещенные фонарями, потом домов стало меньше, а фонари остались. А когда свернули на проселочную дорогу, исчезли и фонари. Только далеко за спиной остались огоньки. Вокруг нависла ночь - и звездное небо, и луна. Впереди уже виднелась речка; то появляясь в просветах кустов, то пропадая. Лунный свет на ее поверхности блестел серебром. Конечно же у речки - там, где договорились встретиться, никого еще не было. Не заглушая мотор, они выбрались из машины. Ника так разморило в машине, что он спросонья едва не свалился на землю, наступив на край пледа, когда выбирался. Встали у машины, потянулись одновременно, чтобы размяться и разогнать кровь. Свежий воздух взбодрил. Крестный осмотрелся и сказал:
- Через часок Паша подъедет. Я пока снастями займусь, а ты осмотрись тут. Только далеко не уходи.
- Не, я тут буду, - ответил Ник.
Побродив вокруг крестного, посмотрев, что он делает, Ник начал всматриваться в нависшую вокруг темень. Вдруг неподалеку он приметил светлое пятно, на фоне которого вырисовывались густые кусты и пара деревьев. Вокруг них бродили непонятные тени.
- А что это там светится за кустами? И тени какие-то вокруг, - почему-то шепотом спросил Ник.
Крестный присмотрелся и ответил:
- А-а-а… Это пацаны в ночном. Хочешь – сходи к ним. Я их знаю. Не бойся, не обидят. Они постарше тебя будут, но это ничего. С соседней улицы один, другой с нашей. Прогуляйся, там интересно.
Долго не решаясь последовать совету, он стоял и думал. Было страшно идти куда-то в ночь, одному, навстречу неизвестному. И лишь убедив себя, что так надо, иначе он будет трусом и останется малышом в глазах всех, шагнул в темноту.
Ступая почти на ощупь, Ник добрался до кустов. Осторожно отодвигая ветви, обошел их, и тут в глаза ему ударил красноватый свет, на мгновение его ослепивший. Перед ним пылал костер. Языки пламени лизали толстые ветви, уложенные крест накрест. Среди красно-оранжевых змеек вспыхивали и пропадали синие огоньки. Возле костра на ватнике лежал мальчишка лет двенадцати-тринадцати.
- Ты откуда? – удивленно спросил он, увидев возникшего из темноты Ника.
- Я… тут… с Крестным… на рыбалке, - помолчав, нерешительно ответил Ник и обернулся в сторону реки. Но той словно уже не было.
– А ты что тут делаешь?
- За лошадьми присматриваю.
- Один? – не поверив, спросил Ник.
- Да нет, остальные выше по течению, порыбачить отправились.
-А-а… - Ник быстро освоился и, глядя на тени бродящих рядом лошадей, продолжил расспрашивать.
- А что вы с ними делаете?
- Присматриваем за ними. Их пастухи пригоняют вечером, часов в девять. Узду снимаем, удила обязательно. Потом копыта осматриваем, гвоздем землю, камни выковыряем, подковы смотрим и купать в речку загоняем. Коней моем, потом на берег - стреножить.  Можно, конечно кобылу стреножить только - путы на передние ноги, чтоб жеребцы не убегали. Они вокруг нее пасутся. И уже надо смазывать, где потерто, раны где.
Ник раскрыв рот слушал мальчишку.
- И как вы не боитесь? Они ж громадные, - сказал Ник и с опаской показал на ближайшую лошадь.
- А ты попробуй его покормить, - сказал мальчишка и протянул Нику ломоть хлеба. Видя, как он нерешительно берет хлеб, добавил, - Не бойся, он смирный, не укусит.
Ник взял хлеб и медленно, робко протянул его на ладошке коню. Тот сверкнул на него глазами, склонил голову и осторожно стал подбирать губами хлеб.
- Щекотно, - отдернул руку Ник, но сразу же протянул обратно. Конь еще прошелся губами по ладошке, щекоча ее, подобрал до крошки хлеб, затем тряхнул гривой и коротко проржал, словно сказал спасибо.
Так они с мальчишкой и заболтались. О мелочах и о важных, еще детских впечатлениях. Очарование ночи проглотило. Мягкий, теплый ветер. Колышущиеся высокие травы. Они лежали в них и смотрели на небо. Небо бездонно черное, огромное. В светящихся крапинках звездочек – фей, словно шепчущих, зовущих взлететь к ним. Они как в книгах, что читала мама – живые, смеются, подмигивают. От этой красоты и бесконечности перехватывало дух.
- Днем им совсем житья не дают оводы. Мы в паху, бывает, дегтем промазываем, чтоб не жрали.
- Где?
- Ну там, между ног, задних, - улыбнулся мальчишка. – Будешь картошку печеную?
- Да.
Они ели картошку, обжигающую пальцы и рот – посыпали ее солью, вприкуску с огурцами и помидорами, с ломтиками сала, и говорили о лошадях. Потом опять смотрели на звезды…
- А вот Человек-паук…
- Кто? Да брось ты! Нет его, не существует. А вот лошади есть…
Минуты летели. День неторопливо выплывал из ночи с восходом солнца. Вначале вокруг посветлело, но его диска не было видно. Потом красным полыхнул его краешек - разрастаясь, желтея. Ночь закончилась. И Ник торопливо попрощался. Он побежал к реке, навстречу солнцу.
Ник выбежал к берегу и тут же увидел крестного. Тот был не один – его знакомый уже подъехал. Спустившись по склону к воде, он подбежал к крестному и замер, глядя на него, не проронив ни слова.
- Ты куда пропал, - обрадовался тот, - мы уже кое-что поймали.
Ник, словно не услышав сказанного, восторженно выдохнул: - Лошади – это...!!! – и в глазах его засверкали волшебные звездочки ночного неба.

03-11.10.
С. Б. – Питкяранта