Мой костер в тумане светит

 Свидерский С.В.

                МОЙ КОСТЕР В ТУМАНЕ СВЕТИТ
   Остро потянуло табачным дымом. Откуда? Комната хорошо изолирована. Ни щели, ни дыры. Кто-то где-то курит. Судя по дыму, очень хороший табак. Не дешевые дорогие сигареты, а, думаю, либо трубка, либо, что более вероятно, кубинская сигара. Да-а-а… Да! Точно кубинская! Или «Ligeros» или   « Reis». Потому, что только настоящие кубинские сигары могут так запоминающе амбрить. Интересно, откуда выискался такой эстет? В наше время массового контрафакта или электронной имитации сигарет и табачных симуляторов. Видно, далеко не средних заработков сия персона, позволяющая пускать на воздух такие баснословные деньги. И что это я всё о ком-то? Почему не о себе родимом? Да потому!..
   
    Лежу на жесткой кровати. Сетка колет бока через матрас. Повернуться с боку на бок, пустая трата сил, так как руки связаны за спиной, а ноги привязаны к ножкам кровати. Как я сюда попал, совершенно не помню. Голова раскалывается на части. Пил? Сом-не-ва-юсь!.. Даже, если да, то не до такой степени. До такой степени не пью с христова возраста. Как хлопнуло время по затылку донышком рюмки, так утром проснулся и осознал – понимаете, осознал! -  что нужно что-то менять. В ближайшей перспективе ничего не видя положительного, остановил взгляд на праздничном столе. Ой! Нет! Не на праздничном , а на том, что от него осталось. Живописный натуралистический натюрморт не внушал оптимизма. От праздничного света осталась тьма. И вот в этой тьме пытался я найти свою стезю. К сожалению, стезя моя не четко обозначенная дорога с асфальтовым покрытием и дорожной разметкой и с освещением в вечернее время суток. Моя дорога – это путь по бездорожью. Это направление, куда нужно мне ехать или идти, важно, чтобы беспредельное пространство от горизонта до горизонта простиралось перед моим взором. Пространство, чтобы  можно было в нужном направлении проложить путь. И пусть это будет едва различимая тропа средь травы и бурьяна, через холмы и овраги. И совершенно безразлично, что по проторенному пути никто вслед меня не пойдет. Не пойдет не то что ради интереса, а из любопытства – зачем? Зачем кто-то прошел здесь и оставил едва читаемый след. Вот я бы пошел.
    Чем, кстати сказать, всегда, и грешу. Любопытство – не порок. В любой незнакомой местности, город или поселок, люблю ходить вечерами – особенно – при размытом свете редких фонарей.  Читать названия улиц на полуоблезших табличках. Следить за развитием архитектуры и за индивидуальными вкусами заказчиков домов. Молчу за прошлый век. В нынешнем бы разобраться. С интересом рассматриваю новоделы под старину из красного облицовочного кирпича и из оцилиндрованного бруса под старую Русь. Брёвнышки одно к одному ладно уложены, не придерешься. А  во времена оны до совершенства все доводилось топором, стамеской и прочим дивным струментом. И время оставляло на деревянных постройках свой неповторимый след. То в нынешнее технологичное время скорое старение и сохранность древесных конструкций от агрессивного действия влаги и прочих любителей полакомиться древесинкой, достигается путем щадящей обработки всевозможными пропитками и лаками. Широк спектр того, что изобрела хитрая людская заумь.
    Обожаю постижение красот прошедших лет путем экспериментального исследования. Исключительно из принципа не веду никаких своевременных записей. Полагаюсь в основном на память. А ежели что и позабуду, то фантазия и воображение помогут восполнить недостающие пробелы в моих литературных  потугах.
    Пассивные исследования, так называю я это, т.к. активные ведут археологи, историки и прочие озабоченные идеей восстановления памяти персоны, я провожу в любом месте. Не стараюсь запечатлеть в памяти названия улиц, нужно будет, всплывут сами, но я стараюсь запечатлеть в памяти моего цифрового аппарата тонкую красоту резного наличника, украшенные искусной резьбой деревянные ворота, где сквозь годы просматриваются едва заметные очертания  границ фантазии и художественного воображения резчика по дереву. Там и дивные сады с плодами чудными, и звери фантастичные, и моря и корабли с парусами, наполненными  ветром. Все есть там. Смотри и любуйся. Уходящая память прошлых лет со временем исчезнет совсем. И порой не хватает слов описать красоту виденного. Развитие  слов не всегда поспевало за развитием мысли.
   
    Сравнить англоязычное «fuck» с прекрасным русским языковым разнообразием! Как можно иногда тонко донести недосказанную мысль одним к месту сказанным красным словцом. Это как квас делает ядреным обычный изюм. Выпил, и проняло изнутри, а уж потом и снаружи. И все сразу становится на свои места, и, всяк понимает с полуслова, что ты хотел сказать. Однако, главное в этом деле не перегнуть палку. Из тонкой, обрамленной в воздушные словесные кружева мысли получится обычная площадная ругань. Тонка грань между изящностью и похабщиной. Но вернемся к «fuck». Приму за основу то, что он является некоей абстрактной формой литературного ругательства. И другие языки полны бранных слов, но такое разнообразие встречается только в русской родной речи. Услышишь в чужом краю словцо родное, как будто на Родине побывал! Да, пальма первенства по нецензурщине принадлежала всегда и впредь принадлежать нам будет. Пусть мы не всегда первые в чем-то хорошем, так и в плохом далеко не последние.
    Вот и светит костер памяти всем нам, издалека, призывая не забывать своих корней, не идти на поклон к чужому добродетелю за новым словом, а самому залезть в карман, покопаться в нем и извлечь на свет белый забытые слова.  Не поклоняться чужим идолам, своих девать некуда. И отделяя зерна от плевел, чтить и помнить свое родство, не всегда до седьмого колена знаемое.
    Черт! До чего же аппетитно пахнет табаком. Ажно слюна изо рта! И что же там за кат такой сидит перед дверью и изголяется, будит в моих затуманенных мозгах воспоминаний яркие моменты и терзает, терзает, изощряется, гаденыш. Хуже любой телесной пытки пытка дистанционная.
    Синдром понедельника. Когда после активных выходных не только человек не способен настроиться на продуктивную работу, но и механизмы, дело рук человечьих, солидарны с ним полностью. Будто они тоже в выходные дни активно принимали на груди своя. И груди их, в итоге, не выдержали. Синдром понедельника… Приятно лежа и почти недвижимо размышлять, черт возьми, о превратностях Бытия! О приятных превратностях и не очень.
   
    Самый загадочный сфинкс на земле – человек. Изрекли древние и сняли с большей части разумного человечества тяжкие вериги сомнений и самоуничижения. И вот с тех древних пор ходим мы, загадочные сфинксы, по земле, постигаем свою загадочность и, постичь до конца не можем.
    Ах, черт! Когда закончится эта пытка!
    Ароматные волны табака агрессивно вторгаются в сознание и будят в нем спящие мысли, которым бы и спать, никогда не просыпаясь.
    Запах табака усиливает слюноотделение, и я почти захлебываюсь слюной, хоть и лежу на животе. Какая сука решила таким изуверским способом покопаться в моем сознании, не прикасаясь к нему никаким проводком детектора лжи.
    Да не нужно никакого детектора! Дайте, суки, затянуться сигарой. Довольно издеваться над человеком! Я вам без раскаленных игл под ногти выложу все, как есть! Как на духу! Только не раньте боле душу тонкими иглами пароксизма! Эксгибиционизм – не мое кредо!
    Пытаюсь дернуться, но крепки путы и потуги мои почти безрезультатны. Мычу и трясу головой, бьюсь о матрас. Никакой реакции со стороны. Опасаюсь думать, но может, обо мне забыли и ушли, оставив на произвол судьбы. Тогда кончина моя будет бесславна. Ну, хоть так…
    Чу! Что это? Различаю тонкий резкий свист, доносящийся откуда-то с потолка. Воздуха становится меньше. Пытаюсь вдохнуть как можно больше воздуха, да верви не дают. Ощущаю себя рыбой на берегу, открывающей жалобно рот. Еще чуть-чуть, и я уйду сквозь яркие чередующиеся круги, хаотично пляшущие перед глазами, навстречу со своим alter ego в необозримых пространствах Нирваны, забыв про такую мелочь как Кундалини…

    - Эй, поц! Очнись, тля! – кто-то трясет довольно грубо за плечо. – Ты чё, тля, сдох, чё ли? Очнись, пахна!
    Сильно разит чесноком и луком. Это не от этих ли типов, решивших заесть одно другим, чтобы избавиться от запаха. Ор-р-ри-ги-наль-но!
    Мое сознание возвращается ко мне. С трудом и неохотно. А зачем? И так было неплохо. Свыкся с ролью лягушки на препарационном столе.
    - Слышь, поц, чё это тебя так раскумарило? В натуре, лох, никогда бы не поверил, что ацетилка с табаком дают такой эффект! – пахнущий луком обратился к пахнущему чесноком. – Зыришь, он еще, тля, и тащится.
    Сквозь запах чеснока и лука остро пробивается амбре давно немытого тела. Открываю глаза и сразу же закрываю. Сильный свет слепит. Понемногу привыкаю к яркому освещению. Два небритых типа в замызганных белых халатах. На груди у каждого стетоскоп.
    - Прекрасно! Как видите, коллега…
    - Коллега или калека?
    - Не суть важно. Так вот, наш кролик…
    - Замечу, кролик – ваш.
    - Ну, да, конечно, мой кролик прекрасно прошел все круги, скажем так, без лишней скромности, научной экзекуции и вышел из сего испытания с хорошей миной.
    - Согласен, хорошая мина – его, плохая игра – наша. Марианна, дайте нашему экзекуциенту спирта. Единственное лекарство способное унести за горизонт и благополучно возвращающее обратно. – сказал пахнущий чесноком.
    Хлопнула дверь. Сладко запахло спиртным духом. Растер затекшие руки и единым махом опорожнил мензурку. Легко пошло! Лепота!
    Сквозь стенку доносится песня. Дуэт мужчины и женщины под гитарный аккомпанемент, бархатный баритон и сопрано:
                Мой костер в тумане светит
                Искры гаснут на лету.
                Ночью нас никто не встретит,
                Мы простимся на мосту.