Похождения дирижера. 1 Клыкастый щёголь

 Так уж случилось, что дочери мыловара  Иммануила Федоровича Полунина  беситься стали.   Одна из них была артистка на ангажементе, другая—модистка, третья – просто барышня на выданье.

Выйдут они, бывало, на улицу Асинкритовскую или Николаевский прешпект и ну прогуливаться, подметая хвостами юбок  дощатые тротуары. Шляпки, вуалетки, рюши из брюссельских кружев, умопомрачительные декольте и спереди, и сзаду. Плывут, крутя зонтами, а встречные щеголя комильфо, кланяясь и приподнимая шляпы,   так и впиваются в них из-под поблескивающих моноклей жадными  взорами. Случалось, засмотрится какой-нибудь  денди с усиками и тростью зажатой в холеных руках в белых перчатках –и выронит монокль. И  тот катится по деревянному тротуару, пока одна из сестер не придавит его туфелькой. Но не наступает, чтобы не раздавить стекла. И лежит стекляшка  в темноте, как  магический кристалл в пещере—только снурок выглядывает наружу. И подходит тот щеголь – и, растворив бумажник, подает банкноту в качестве выкупа, и, наклонясь за моноклем, пользуясь ситуацией, целует ручки. Некоторые специально роняли монокли—и, дробясь о камни, сколько разлетелось их на брильянтовые брызги, в мерцающем тумане которых сестры казались их поклонникам еще прекраснее!

Но вчерась на улицах Александровска явился щеголь, каких еще не видывали. Он шел, вымеряя шагами и тростью мощеные суковатыми досками тротуары, переходил уставленные бревенчатыми и кирпичными домами улицы перед выскакивающими из закаменской грязищи на булыжник прешпекта пролетками, не обращая внимания на несущихся лошадей и крики возниц. Случалось, ноздря коня пролетала  в вершке от  уха  высокомерного красавца, а он продолжал двигаться по какой-то одному ему ведомой траектории, будто угрожающий катастрофой метеор или поверженный с небес падший ангел. Бывало и мотор золотопромышленника Иосифа Бергельмана  несся на него, сигналя в клаксон, но он шествовал, не обращая на такие мелочи никакого внимания.   

И вот таинственный щёголь, как заводной, вышагивает навстречу сестрам, о чем те могли судить по отражению в витрине. Трость с набалдашником из слоновой кости в виде оскаленной головы химеры. Тончайшей выделки лайковые перчатки. Не совсем уместный цилиндр. Жилет, фрак, брюки со штрипками, до зеркального блеску начищенные штиблеты. Все это, заслонив золотую луковку часовни, совершенно явственно возникло в витрине, стоя перед которой сестры разглядывали новые модели  кринолинов.

Девушки в ожидании - сейчас денди обернется, чтобы полюбоваться их шейками, монокль упадет и покатится. Но ничего этого не произошло, а случилось нечто, напугавшее их до смерти. Они, в самом деле,  увидели в стекле витрины, как  незнакомец повернул в их сторону голову, но вместо монокля  им открылась зияющая мертвая глазница. Мало того—они могли побожиться, что шея незнакомца  вытянулась, рот его превратился в отвратительную зубастую пасть, тело начало разбухать, руки обратились в ласты, перед взорами сестер мелькнули горы, домик у подножия, сидящий с гитарою на замшелом камне длинноволосый музыкант; модницы ощутили, что тонут в зеленовато-прохладной голубизне звуков  – и, спустя мгновение клыки чудовища неизбежно должны были вонзиться в горло одной из  красоток и утянуть ее на дно. Но стоило младшей шепнуть «чур!» и перекреститься, как видение истаяло, воссиял златой купол, воздвигнутый в честь Николая Чудотворца, да и обнаружилось, что по улице никто не шел, а просто с афишной тумбы, сообщающей о приезде  дирижера-эксцентрика, смотрел брюнет с усиками  и во фраке. ЛАЙОШ КОШ -  начертано было  вдоль всей афиши  заостренными буквами.  Буквы никогда еще и никого не убивали сразу и наповал, если не считать мещанина  Тупова, прочитавшего собственный некролог в газете и тут же подтвердившего сообщение доподлинной своей безвременной кончиной падением в речушку Каменку с шаткого мосточка.

И все же сестры продолжали трепетать. И было с чего!  Про этого дирижера ходили разного рода небылицы. Будто он американский венгр, факир, фокусник, чревовещатель и предсказатель будущего. Всякий, кто не ленился разглядеть афишу, мог увидеть помимо крупного шрифту и мелкий. А тем мелким шрифтом было отпечатано сообщение о том, что приезжая знаменитость проводит спиритические сеансы с вызыванием духов посредством магического глобуса и приглашает на открытые медиумические  контакты с находящимся ныне в будущем Великим Зверем.

Его аттракционы с произносящими прорицания говорящими головами Степана Разина, Людовика XVI, Вильяма Монса, Леди Гамильтон  и Скифской Принцессы повергали в ужас. У тайной полиции существовали серьезные опасения, что чародей не только оживляет на сцене головы собак, кошек, рыб, но и может вернуть к жизни покойника.  Болтали, что его музыканты—это гальванизированные мертвецы, и для того, чтобы приводить их в движение он возит с собою повсюду лейденские банки, провода,  и молниеуловители. Судачили так же, что он предпочитает давать концерты во время грозы, а  на случай неблагоприятных погодных условий  у него имеется динамо-машина из янтаря, трущегося о фетр, которую приводят в движение лошади. Среди прочих диковинных россказней были и такие, в которых дирижер–факир наделялся демоническими способностями, становился невидимым, проходил сквозь стены, летал по воздуху и, конечно же, пил кровь.   

Оправившись от испуга, сестры, словно они,  находясь во власти заезжего колдуна, истаяли и вместе с зонтиками перенесясь по беспроволочному инфернальному телеграфу, уже обсуждали только что пережитое приключение, сидя в салоне модистки.  А, может, и  с помощью зонтиков совершили этот перелет. Говаривали, что сестры пользовались зонтами чем-то навродь аэростатов-недавноть такой спытывали на Лысой Горе близ Вертково,там же и еропланом чудили. Так вот раскроют сёстры свои летательны зонты, подставят ветру -  и взмоют - только юбки колоколами да торчащие из них ножки в панталонах с кружевами, будто тычинки  в  мини-абажурах луговых колокольчиков. 
 
Салон мод держала на Николаевском прешпекте бывша замужем за купцом Вольдемаром Ферязевым старшая из сестер Полуниных Лидия и, проходя мимо витрины, можно было видеть, как, составив зонтики в уголку, сестры щебечут,  рассевшись на канапе. Когда мне случалось  бывать в этой части звавшегося еще тогда Александровском Новониколаевска, а это неподалеку от собора и построенного недавно железнодорожного моста, я не упускал случая  поразглядывать выставленные на всеобщее обозрение пеньюары, матине, бюстгальтеры и другую женскую подпругу.  Выставленное здесь нижнее белье являло собою зрелище не менее захватывающее, чем сцена удушения Дездемоны  мавром Отелло.  На втором плане  в качестве декораций можно было видеть  пока что здравствующих сестер. Они сидели, будто куколки или восковые персоны, используемые на манекены в витрине соседнего магазина, так же принадлежащего Вольдемару Ферязеву. Так случилось, что к этим, блистающим зловещей восковой красой сестренкам, и было в течение полугода приковано внимание александровской, колыванской и даже томской и каинской обчественности...



© Copyright: Юрий Горбачев, 2010