Болотная тварь

       Я стоял,  прислонившись к стволу ели росшей на краю болота в нескольких шагах от берега, и напряженно всматривался в быстро густеющие сумерки. По обеим сторонам этой мрачной местности тянулась густота непроницаемых зарослей камыша. На маленьких островках, разбросанных по болоту то тут, то там, росли хилые березки и карликовые ели. Деревца  колыхались неясными  тенями. Едва различимая окрестность была лишена четких очертаний и сливалась в нечто неопределенное. Все реже слышался звук от рассекаемого крыльями уток сырого воздуха. Вечерний лет заканчивался.
       Пара мелких чирков с зелеными зеркальцами на крыльях вот и вся  добыча в этот осенний вечер. «На этот раз не густо»,  –  подумал я.
       Осенью приезжал в эту местность поохотиться. Возле деревеньки, в которой останавливался, находилось болото. Прекрасное место для утиной охоты. До него час ходу. Обычно деревенские  жители составляли мне компанию.  Но на этот раз все наотрез отказались идти к болоту. Пояснили, что завелась там чертовщина. Будто недавно охотились в тех краях. Добрались до болота на машинах, оставили транспорт на краю леса – не подъехать ближе. Разошлись по болоту на давно облюбованные местечки и стали дожидаться вечернего лета птицы. Вот и сумерки на землю опустились. Лет уток начался. Да только пострелять, толком не успели. Семен, забравшийся в болото подальше от края, вдруг выбрался из укрытия и побрел к лесу. По пути ружье сорвал с плеча и бросил на кочку, затем патронташ снял с себя и тоже отбросил в сторону. От верхней одежды стал освобождаться.В болотную жижу полетели плащ, куртка и кепка. Выбрался из воды и к машине направился сутулясь.  Встал возле нее, облокотился  на капот в позе неестественной, неудобной  и замер. Мужики увидели такое дело и тоже со своих мест поднялись, подошли к нему и спрашивают: «Что случилось», а Семен все молчит. Лицо его при этом выглядело смертельно бледным  и изуродованным судорогой. Пояснить ничего не может или не хочет. Перед ними стоял другой человек –  совершенно неведомый. Весельчак по жизни он  был на этот раз одновременно и страшен и жалок. Разговорить так и не смогли. Оставили  друга в покое и вернулись  к болоту – собрать ружье, патроны и одежду разбросанные Семеном по кочкам. Возвращаются обратно и видят – ни  Семена, ни   машины. Какая уж тут охота. Решили вернуться в деревню. Все собрались, только жены Семена Устиньи не видно. Она  тоже увязалась с ними в тот вечер пострелять. «Видимо вместе уехали», - рассудили мужики. Приезжают в деревню, смотрят, а возле Семенова двора его машина стоит. Заходят в дом. Сидят Семен и Устинья рядышком на лавке. Замерли. Взгляд у них отрешенный. Смотрят на мужиков и будто не видят перед собой никого.  Потом пришли немного в себя и принялись рассказывать о том, что с ними случилось.
       Только Семен устроился на островке, как вдруг из болотной жижи кто-то вылезает. Отчетливо были видны вполне определенные контуры человеческой фигуры. Соткана фигура, словно из тумана. Видение светилось и росло на глазах. Существо или предмет другой природы – неодушевленный, неживой или же живой, как поймешь. Толи эта тварь безвредна, толи опасна. И такой жуткий страх на Семена навалился, какого он в жизни еще не испытывал. А ведь он не робкого десятка. И будто слышит: «Иди отсюда и не возвращайся». А дальше Семен ничего не помнит. Очнулся у машины. Никого рядом нет.  Вдруг крик жены слышит. Кинулся он в ее сторону. Видит Устинья  бледная стоит, глазами хлопает и с перекошенным от страха лицом. Взял ее за руку, к машине подвел.  «Что с тобой»,- спрашивает. Она будто в тихом помешательстве находится, губы медленно размыкает и бессмысленно  бормочет. Потом разобрал слова: «Из болота приведение вышло». И описывает приведение таким же, как он сам только что видел на островке. А дальше они опять не помнят ничего и как до дома добрались,  память не сохранила.
       Посмеялся я над тем разговором –  перепили мужики на охоте. Правда с Устиньей непонятно, та в рот спиртное никогда не брала. «Значит, разыгрывают », - подумал. И как не отговаривали, отговорить все же не сумели. Не увидел в их рассказе даже кочерыжку смысла. Я стреляный воробей –  не проведешь сказками. И  пошел на болото.
       Темнота загустела так, что  мушку  ружья  совсем  не видно.  По болоту расползался туман, дышащий сыростью и еще чем-то мрачным. «Надо в деревню возвращаться», - рассудил. В этот миг показалось, что кто-то стоит за спиной. Оглянулся – никого. Вновь взглянул на болото.  Опять почудилось, будто кто-то рядом. Резко повернулся –  никого. Молодая березка, что рядом росла,  вдруг чуть ли ни к самой  земле припала, и волнами холодом потянуло. А ветра то не было. Вдруг вспомнился рассказ местных жителей, и стало как-то не по себе, тревожно. Охватила дрожь, и я неизвестно отчего остолбенел в этой туманности посреди вселенской ночи. Испарина покрыла лоб. Неожиданно появилось нечто непонятное. Вначале  заметил или скорее ощутил  какое-то движение за елью и вслед за этим увидел светящееся пятно. Оно разливалось светом особенным мной ранее неведомым и выглядело неопределенной формы, а затем странный свет трансформировался в существо, напоминающего силуэт высокого человека, не меньше двух метров. Этот человек был бестелесный, какой-то аморфный. Глаза вначале  тлели неярким пламенем, а затем  вспыхнули ослепительно ярко. Крепкая  нить протянулась между нами мгновенно и сцепила зрачки намертво. Один конец этой нити терялся в бешеном огне глазниц неведомого существа, другой проникал в мой мозг. Мне безмолвно внушали: все суета, все пустота. Ничто  не стоит жизни. И даже сама жизнь. Эта тайная нить парализовала и сжигала разум.  Затем я потерял ощущение реальности и находился, будто в замедленном  сне. Проживал множество жизней. Видел себя со стороны  идущим  по мосту между двумя безднами, бытием и небытием. Влезал в шкуры животных, мужчин, женщин и детей, страдающих каждый по-своему. Летал белкой между ветвей, спасаясь от охотника. Скакал на лошадях, брал в руки копье, протыкал им врага и слышал его истошный предсмертный крик. Хватал руками воздух, корчился от страха, давился своими воплями, стонал, царапал землю и лицо. Переживал горячность любви и отчаянность расставания. В блаженстве курил трубку с опием и созерцал танец юных гейш в веселых домах. Видел огни костров, в них жгли людей и книги. Я познавал таинство рождения и смерти. Ударял ручками и ножками изнутри мать, слышал ее крик от счастья, от освобождения, видел себя карапузом,скулящим соплями и слезами, юношей и стариком, морщинистым, как печеное яблоко. Временами я  желал вещей несовместимых – хотелось жить и в то же время умереть. Но нелегко было жить, и еще труднее  умирать. Временами я возвращался в свое тело и пытался  бороться за остаток памяти. Цеплялся за образ дорогих мне людей. Все было тщетно. Меня продолжало неодолимо затягивать в темноту, глубину омута. Стало нестерпимо больно вдыхать в легкие земной воздух. Вдруг что-то с силой ударило в грудь. Боль развернулась пружиной и безжалостно разорвала все внутри на красные клочки. Повис тихий последний вздох. Жизнь, окольцованная смертью, потеряла смысл и я сдался - стало легко.  Шагнул в счастливом озарении к ослепительно чистому и яркому свету. Превратился в частичку, уносимую ветром Вселенной.

                ***

       Утро. Слизистое болото морщится от ветра, стараясь упрятать холодное тело в черную пучину. В ужасной рваной раны груди виднелась свернувшаяся кровь. Губы разошлись и обнажили судорожно стиснутые зубы. Мухи лениво ползали по обезображенному застывшему лицу с широко раскрытыми отцветшими глазами, выступающими из орбит и устремленными вверх, к небу, где в голубизне парил стервятник, чующий падаль, трупный запах. 

                ***

       Я проснулся в своей кровати городской квартиры,  в тот момент, когда  любимая кошка Флера – крупная и породистая  пушистая зверина, английских кровей соскользнула с занемевшей груди, что-то мурлыкнула, вильнула хвостом и спрыгнула с кровати. Вновь сожмурил глаза и опять их открыл. В голове шумело и сон продолжал будоражить сознание. Бытие и небытие перемешалось. Помогли часы, что на стене шуршали. Движущаяся секундная стрелка слегка освободила  внутреннее брожение души, да и  открытая балконная дверь, откуда тянуло холодом, в этом помогла. Страшная картинка окончательно покинула только после того, как я слез на пол и  ожесточенно до боли в шейных позвонках повертел головой, размял руками грудь. На плитках мышц ласточками плыли  красные причудливые полоски, будто иероглифы. Быть может знаки от жизни прошедшей или будущей.  Знаки существования высшей силы. Может этой ночью я был посвящен в Тайну далеких времен  или в то, что меня ожидает?  Что было, есть и будет. Сон записал мою жизнь?
       Юлия уже хлопотала на кухне – слышался звук посуды. Настольная лампа горела ярким светом. Я не люблю  резкий звук будильника и  по заведенному в доме порядку просыпаюсь от света лампы – ее всегда зажигала жена, первой ни свет, ни заря, выскальзывающая из теплой постели. Моя Юлька, нежная, беспредельно красивая, и ощеломляюще талантливая во всем, к чему прикасалась ее безмерная фантазия, и без которой я не мыслил себя. Эта женщина неисчерпаема, она самая великая книга в моей  жизни.Целый мир.
        Календарь на стене напомнил, что наступил первый день недели – понедельник. Выходные позади. Мы  провели  эти дни  у своих друзей  в маленькой деревеньке среди вольной зелени.   Чудесная там жизнь!
                ***

        В вечерних новостях сообщили о странном свечении в небе и неопознанном летающем обьекте, который завис над лесом, хаотично поблуждал и бесследно исчез. Услышал слова диктора и озноб прошил меня - мгновенно вспомнил картинки сновидения. Но сон ли это был?