Концепция передачи Гордон Кихот в чём она?

САЛЬЕРИ В МАСКЕ ДОН КИХОТА

Концепция передачи "Гордон Кихот" – в чём она?

          Сразу оговорюсь: я не собираюсь входить в научные споры о том, каким был Сальери в действительности. Мой Сальери – из А.С.Пушкина.  Воплощенная зависть. Надобно, в этом случае сказать, что А.С.Пушкин поставил своего героя в невыносимо сложные условия. Именно невыносимые. Ибо, если мы попытаемся определить для себя, что же такое зависть, то одним из множества возможных её определений, для нашего разговора,  остановимся на следующем:

Зависть – это чувство невыносимого остро ранящего неудовольствия, возникающего при виде того, что другой обладает чем-либо значимым для тебя.

Если сделать совсем небольшой заход в область науки Логики, изучающей в частности и способы выведения определений, то вышеприведенное определение, мы должны отнести к той их группе, в которой находятся определения, исходящие из происхождения данного явления. То есть,  в случае с завистью мы должны найти это чувство остро ранящего неудовольствия уже в том мире, из которого мы вышли –  в мире животных. Кто хоть один раз видел пару животных, из которых только одно пытается приступить к трапезе, без труда не только подтвердит наличие  у животных этого чувства неудовольствия, но и столь же легко укажет, как животные в этом случае справляются с этим чувством. Или же отнять. Или же – если силёнок недостаточно – «очи долу» и уйти с достоинством. Или без достоинства. Но обязательно уйти. Почему? Да, потому, что неудовольствие это, действительно, остро ранящее и непереносимое. Иначе говоря, переносить его нет никаких сил. А потому, повторимся, выхода у животных только два.  Или отнять. Или c глаз долой – из сердца вон. То есть, уйти.
     Причём, есть удивительная особенность в поведении животных. Совершая утренние пробежки у реки, я многажды становился свидетелем того, когда одна чайка, гоняется за другой – или даже за уткой – за тем, чтобы отнять у них пойманную рыбку. При этом она будет гоняться настолько долго, насколько долго не сможет  улизнуть из поля её зрения счастливая обладательница пойманной рыбки. Тут сразу бросается в глаза то, что пока предмет зависти находится в поле зрения догоняющей, она будет пытаться его отнять. Хотя, казалось бы, за это время она могла бы уже несколько этих рыбок поймать сама! То есть, даже на уровне поведения  животных, зависть иногда провоцирует ситуации, когда животное ведет себя явно нецелесообразно. Не конструктивно. Это говорит о жесткой запрограммированности данного механизма, который в большинстве случаев является мощным стимулятором поведенческих реакций животных обеспечивающих их выживание.
    
     Я столь подробно останавливаюсь на братьях наших меньших не только из-за любви к ним. Дело в том, что человек, как мы уже отмечали выше, наследует эту поведенческую реакцию от животных. При этом – во всей полноте её основы: забрать, или уйти. Однако, люди в условиях развития человеческой культуры, научились трансформировать этот мощно стимулирующий поведение механизм, в русла вполне конструктивные. Вот некоторые из таких конструктивных трансформаций. Если это может он – значит это смогу и я! Или же:  А я сделаю это ещё лучше! И т.д. Для таких цивилизованных трансформаций чувства зависти даже термин придумали – белая зависть.
     Но ведь человеком, как принято говорить, не рождаются – человеком становятся. В процессе воспитания в семье. В школе. В процессе образования и самообразования. Все эти составляющие человеческого существования из родившегося дитяти человека формируют собственно человека. Человека разумного.
      А что если чья-то жизнь складывается так, что он не освоил способов конструктивного обращения с завистью? Не научился переплавлять её в мощный стимул собственного конструктивного существования?  Такому человеку точно не позавидуешь. Ни завистью белой. Ни завистью чёрной.
Потому что у этого человека не будет в жизни ничего, чему можно было бы завидовать. Ни познающего задора юности, ни сочных плодов зрелости, ни мудрости  старости, ни  покоя в душе покидающей мир.

     Теперь мы вполне способны понять Сальери. Его жизнь, проистекающая вблизи человека, признаваемого им самим гением от музыки,  нестерпима для него! Как эту ситуацию преодолеть? Талант –  не кратковременная трапеза, от которой можно отвернуться. Талант Моцарта звучит в Сальери музыкой Моцарта. Гениальной музыкой. Музыкой гения. Талант субстанция, которую не отнимешь, не присвоишь себе. Все способы избавления от зависти, человеком унаследованные, здесь бесполезны. И Сальери выбирает способ избавления от зависти, который в мире животных почти не встречается. Он убивает Моцарта. Нам, в данном случае, не важно: сколь велик был талант самого Сальери. Нам не важно и то, чем оправдывает он свой поступок. Нам важно только то, что человек, не воспитавший в себе умения вочеловечивать порывы зависти, способен в целях её  устранения убить другого человека. Являющегося обладателем предмета зависти.
     Но убийство – это конечно крайний случай. Хотя и нередкий. При всех проблемах нашего отечества, оно всё же достаточно цивилизовано, чтобы убийцы не уходили от возмездия. А посему, гораздо большее распространение имеет другой способ снимать чувство зависти, выражающийся в том, что завидующий пытается уверить себя, что оснований для зависти у него нет. Приём этот известен в нашей литературе, как минимум, с басни И.Крылова «Лиса и виноград».
     И вот именно проявлением этого способа преодоления зависти является, на мой взгляд, передача А.Гордона «Гордон Кихот». Чтобы не растекаться мысью по древу, я ограничусь разбором лишь одной программы. Программы, гостем которой был один из самых успешных российских художников – Никас Сафронов.
   
      Итак, что декларирует зрителю А.Гордон, открывая передачу:
«Здравствуйте. Чем больше живу, тем меньше понимаю – это я вам точно говорю. Вот, например, рассуждал я о роли художника в мировой истории. Что такое художник для меня по определению?  Вот творец – создал мир. А художник, либо в сотворчестве, либо в соперничестве с Творцом этот мир перевоссоздает. Меняет в нём какие-то основные законы. Или проявляет их. И иногда делает это столь убедительно, что в этом вновь созданном мире очень хочется жить. Иногда так убедительно, что в этом мире совсем жить не хочется. Но иногда возникает какое-то дребезжащее, плоское, туповатое отображение вот той самой действительности, которую мы привыкли считать своей. И вот тогда я перестаю понимать. Ведь если Господь – ну, не хотите «Господь», ладно, пусть Природа, или даже часть природы – человек, – это мера всего. Как же тогда так наступают времена, когда мы совсем не знаем никакой меры? Во, какие вопросы у меня возникают! А искать ответы на них мы будем вот в этой, наверное, самой субъективной программе на телевидении, программе «Гордон Кихот».
    Эта фраза, на мой взгляд, совершенно бессмысленна. Я искренне не могу понять – при любой возможной пунктуации в этой, записанной мной с видеозаписи передачи речи А.Гордона, какую мысль он этой фразой хотел выразить?  Ни во всём приведенном абзаце, ни в отдельных предложениях этого абзаца я не могу найти тех рациональных зёрен, которые бы помогли мне из этого набора слов и предложений вывести то, что называется мыслью. Великое дело видеозапись! Не будь её, этот набор слов и предложений, произнесенных на фоне лица с глубокомысленным выражением, (да, ещё в очках!) вполне мог бы остаться в нашей памяти монологом обеспокоенного интеллектуала. А уж  сознание того, что обеспокоенность этого монолога к чему-то должна быть привязана, вполне бы забылось зрителем в процессе передачи уже.
Но мы живём в другое время. Мы можем теперь хоть сто раз прокрутить это место в видеозаписи, положить этот монолог на бумагу и… и ничего! Ничего связанного с некоей определенной мыслью, которая бы могла задать понимание предмета предстоящей программы, мы в этой записи не найдём.
     У меня есть товарищ, который не очень ладит со способностью выражать свои мысли. Он начинает говорить фразу, затем дойдя до некоего произвольного места этой фразы,  саркастически хмыкает и замолкает, сделав при этом глубокомысленное лицо. Мы многие лета знакомы, но особенность эта его остаётся неизменной. Я уже как-то заметил ему, что способность делать глубокомысленное лицо – это ещё не свидетельство глубоких мыслей в голове. Например, в зоопарке самое глубокомысленное лицо делает орангутанг! Но он, – мой товарищ, – пребывает в счастливой уверенности, что его собеседник, то есть я, просто не понимает того, что ясно и с полуслова, с полу-фразы.
     И у меня есть все основания полагать, что А.Гордон сам не в состоянии ясно сформулировать для себя – и как следствие для зрителей – что же собственно его беспокоит. Чувствуется лишь то, и по ходу передачи только это чувство подтверждение и получает, что А.Гордон ощущает в душе чувство неудовольствия такой силы, что, как он сам выражается в конце передачи: «я дальше  жить не могу. Мне дышать нечем». Но постойте. Мы выше определились, что чувство непереносимо острого,  ранящего неудовольствия – это зависть. Таким образом, моя начальная гипотеза (в науке это называется нулевая гипотеза) получает  подтверждение в ходе самой передачи. Явно наличествует у А.Гордона чувство острого непереносимого неудовольствия по поводу того, чем владеет Никас Сафронов, а именно: способности писать картины, за которые покупатели платят Никасу Сафронову довольно значимые суммы, которые, в свою очередь,  обеспечивают материальное благополучие Никаса Сафронова и его благотворительную деятельность. Я полагаю, что имею все основания, чтобы выдвинуть эту нулевую гипотезу в объяснение истинного психологического посыла передачи.
     Тем более что и сам А. Гордон по внешнему выражению это моё предложение подтверждает. Но каково его собственное толкование этого непереносимого для него чувства неудовольствия, вызванного существованием и деятельностью Никаса Сафронова? Иначе говоря, какова противостоящая концепция, концепция, декларируемая А.Гордоном, в качестве концепции, лежащей в основе программы? Позволю себе её пересказать, что называется, своими словами. Никас Сафронов – это не талантливый художник, а ветряная мельница, голый король. Имеющиеся у него блага – это следствие сознательного обмана им всех тех, кто считает его талантливым художником, кто покупает у него картины. А посему это глубоко ранит высоконравственную душу А.Гордона. И он постарается принародно, при всей аудитории первого канала, за счёт первого канала, сдернуть  мираж платья с голого короля, доказать, что не красивый замок перед нами, а ветхая недействующая мельница. Полагаю, А.Гордон будет вполне доволен столь красочным представлением декларируемой им концепции программы.

Какова комбинаторика возможных способов доказать свою концепцию у А.Гордона? Она, на мой взгляд, вполне обозрима:
1) доказать, что то, чем занимается Никас Сафронов это не искусство;
2) доказать,  что то, чем занимается Никас Сафронов это не живопись;
3) доказать, что Никас Сафронов не художник, не живописец
4) доказать, что Никас Сафронов не талантливый художник
5) объяснить материальный успех Никаса Сафронова  причинами, к живописи отношения не имеющими.
    
     Вообще-то, для человека, дружащего с наукой Логикой, доказательство первого пункта, автоматически делает ненужными доказательства пунктов остальных. Так как, список возможных доказательств построен мною таким образом, что при доказанном первом положении, остальные вытекают из него в качестве следствий.
     Однако, как показывает уже первая фраза ведущего, с основами Логики у него, как говорится, свои отношения. А потому, в передаче он организует наступление на гостя сразу по всем пяти перечисленным мною пунктам.
Прежде чем перейти к тем подробностям программы, которые, на мой взгляд, достойны специального рассмотрения, попытаемся решить несколько общих вопросов. Это избавит нас от необходимости погрязнуть во множестве мгновений этой программы, до уровня которых, опускаться бы не хотелось.
Первый общий вопрос таков:  каковы возможные методы доказательства вышеперечисленных пунктов несостоятельности гостя передачи. И вот тут вырисовывается вполне ясная ситуация. Предметная сторона первых четырех пунктов, а именно: искусство, живопись, художник, качественный уровень работ – всё это предметы рассмотрения художественной критики. Нам повезло, ибо являясь частью искусствоведения – а сие наука есть – художественная критика для рассмотрения выделенных нами четырёх пунктов, вполне может воспользоваться тем приёмом соподчинения явлений, который уже был использован выше. Только она в вершину соподчинения поставит понятие художник. И если ей удастся доказать, что Никас Сафронов не художник, то необходимость в отдельном доказательстве не только трех оставшихся пунктов, подвластных художественной критике, отпадёт. Но и пятый пункт, предметом художественной критики не являющийся, тем не менее, тоже отпадет, как логическое следствие из доказательства первого пункта.
 Как художественная критика решает, является ли тот или иной человек художником? Оказывается, это для неё настолько просто, что она не особенно озабочивается даже размещением в толковых словарях определений этого понятия. Так поступают в случаях понятий самоочевидных. Но если это так, попробуем  для целей статьи дать рабочее определение понятию художник (живописец).
Художник – это человек, отражающий окружающий мир и своё рационально-чувственное представление о нём посредством графических и колористических средств.
Кому-то может не понравиться такое определение. Но это его проблемы. Ибо любое привнесение в это определение упоминаний о специальном образовании, введение каких бы то ни было оценочных порогов и т.п., – всё это в теории определений относится к области избыточного, на суть не влияющего.
И вот тут, первый сюрприз для сторонников А.Гордона. Художественная критика, а вместе с ней и искусствоведение не могут отринуть Никаса Сафронова от звания художника (живописца). В силу самоочевидности такой невозможности. А стало быть, как логическое следствие эти дисциплины будут числить Никаса Сафронова, и в лоне живописи, и в лоне искусства. В силу этого, у нас есть все логические основания полагать, что возможность зарабатывания хлеба насущного на ниве живописи Никасу Сафронову не заказана.
Казалось бы всё, действительно, самоочевидно.
Так какими же доводами руководствовались противники Никаса Сафронова, если они и пришли на программу и ушли после неё в полной уверенности, что Никас Сафронов – не художник, что его работы не имеют отношения к искусству?
Я прошу читателя не откладывать статью. Я совсем не собираюсь опускаться до того уровня ведения полемики в этой программе, про который – в конце программы – режиссёр В.Спесивцев, с горечью сказал А.Гордону: "Это просто, знаешь, стыдно слышать".   
               
     Нет. Мы и далее останемся в лоне Логики, в лоне теории художественной критики.
 Бессмысленность вводного монолога А.Гордона не позволяет нам говорить о его собственном вербальном (выраженном в словах) воплощении концепции его авторской программы. Но поскольку программу мы уже отсмотрели, то вполне смогли сами эту декларируемую концепцию составить. Поэтому можем войти в обсуждение программы вместе с видеосюжетом, который призван, по декларации автора программы, быть комплементарным по отношению к гостю. И вот тут, нас ждет очередной сюрприз. Нападение на гостя начинается уже в этом ролике. Ибо итогом его становится одна из завершающих фраз: «Художественная реальность, которую создает деликатная кисть мастера, практически лишена недостатков. Он словно бы отпускает клиентам грехи, не перенося на холст то дурное, что есть в человеке. В этом и весь секрет популярности Сафронова…  Потому что Никас Сафронов рисует не людей, а их представления о самих себе. И в этом жанре на сегодняшний день ему нет равных».

И что? Это откровение?

Это не только не откровение. Это описание всего лишь одного из многочисленных  аспектов теории портрета. Причём в таком понимании, которое за несколько столетий до появления на свет Никаса Сафронова,   прочно освоено теорией портретной живописи.
Но портреты Никаса Сафронова тем и отличаются, что выходят за пределы этого давно освоенного живописью художественного пространства, пространство это раздвигая.
Никас умудряется в непростых отношениях художника и модели, – настолько непростых, что это является отдельной главой учебников по теории портрета, – суметь сделать портрет не только нравящимся заказчику, но и привнести в него то, что найдено именно им. Что привносит в его портреты значимую печать именно его личности, именно его художественного видения портретирования. И Никас ни от кого не скрывает того, что является главной особенностью его портретирования. Возможно, особенностью им найденной. Я, во всяком случае, встречаюсь с таким подходом впервые. Два года назад на довольно скучной общероссийской выставке в ЦДХ вдруг заставил меня застыть в восхищении скульптурный (поколенный) портрет молодой женщины. Я предположил – и не ошибся – что это портрет жены скульптора. И ещё я  понял, что осознанно или неосознанно скульптор вывел все черты портретируемой в максимально возможном выражении для этой женщины. То есть, сама модель не такова. Но в своём предельном совершенстве эта женщина может быть именно такой. Для меня это было художественным открытием в области портретирования.
И с тех пор мне казалось, что большего в портрете ничего и придумать нельзя.
 Но у Никаса  своя – совершенно замечательная – концепция! Он находит в портретируемом некую черту, которая – по его представлению  – является для данного человека именно той чертой, которая хранит его в  жизни. Которая позволит ему прожить эту жизнь так, как ему предначертано. И вручая заказчику сделанный в этом ключе портрет, он вручает ему, своего рода, оберег. Вглядываясь в свой портрет, неминуемо с собой изображенным взаимодействуя, вступая в определенные психо-эстетические взаимоотношения с собственным портретом, человек действительно в значительно большей степени становится ведом по жизни теми качествами, которые почувствовались портретистом, как оберегающие.
Данная статья не место для подробного разбора написанных Никасом Сафроновым портретов. Это, полагаю,  предмет для отдельной статьи.

     Тем более, что и создатели программы из всей живописи гостя решили разобрать лишь одну его работу.
 
     Потому и я здесь  коснусь лишь одного портрета. Того портрета, который довольно долго был обсуждаем на программе. Это жанровый портрет женщины-кентавра. Женщина, заказавшая этот портрет, присутствовала на программе и рассказывала историю создания этого портрета. Странным образом, выйдя со стороны сторонников Никаса, она говорила так…
 Но что за чудо  этот портрет?!. Уж сколько времени прошло со времени передачи, а он всё прорастет в моей душе. Для меня – это одна из вершин портретной живописи Никаса. Возможно, произрастающая подобно ахматовскому: «Когда б Вы знали: из какого сора…». Но вбирая его сознательно постулируемый принцип портретирования, картина прорастает в мир такой прелестью женского очарования, такой хрупкостью и незащищенностью души, что я уже прощаю этой девочке, несущей благоглупости с экрана телевизора, всё-всё. Как прощает отец своё неразумное дитя. И даже скабрезности А.Гордону прощаю – ну, не поднимаются у человека глаза выше груди портретируемой?! Разве это вина его? Это его беда…
Но если  логическая и художественная несостоятельность претензий к Никасу Сафронову столь очевидна,  то каким образом ведущему вообще удалось длить довольно продолжительную полемику?

     Увы, и здесь А.Гордон не привносит в мир полемики ничего нового. А лишь пользуется довольно известным старым. То, что в Логике именуется ошибочными способами ведения полемики. Способами нечестными. А, стало быть, непорядочными.

     А.Гордон строит полемику в своей программе на том, что в Логике, –  науке, одной из частных задач которой, является исследование плодотворных способов ведения полемики, – называется логической уловкой. Логические уловки – а их более двух десятков – позволяют не истину искать, а отстаивать свою – пусть даже ложную позицию. Но ложную позицию – только ложными методами и можно доказать. Имя уловки, которой пользуется А.Гордон – перекладывание бремени доказательств. И заключается эта логическая уловка в том, что на гостя передачи возлагается задача доказывать то, что доказывать должен, как раз, ведущий. Если ведущий утверждает, что работы Никаса Сафронова – это не живопись, то именно он, ведущий должен доказывать то, почему он так считает. И схема этого доказательства весьма проста и вполне уложится в пару предложений. Ведущему лишь надо перечислить несколько сущностных особенностей живописи и показать, что работы Никаса Сафронова этих сущностных особенностей лишены. Уверяю читателей – доказать подобное не под силу не только А.Гордону, но и любому другому человеку, считающему себя как угодно квалифицированных художественным критиком. По той простой причине, что все сущностные характеристики живописи в работах Никаса Сафронова самоочевидны и в дополнительных доказательствах не нуждаются.
     Не должен Никас Сафронов в передаче говорить и о художественном уровне своих работ. Сомнения в этом уровне есть у А.Гордона – на нём и лежит бремя доказательств. Оно, опять-таки вполне уложится в формат передачи, так как сравнительно несложно. Ведущий должен сравнить работы Никаса Сафронова или же с образчиками живописи, которые принято называть классическими (от начального значения этого слова:  работы для показывания в классах в качестве образчика жанра), или же с работами, которые не входя  в ряд произведений классических, тем не менее, художественным сообществом признаны настолько значимыми, что могут представлять свой жанр. И тогда, сравнение с такой работой, будет   в ряду сравнения с классическими образчиками, сравнением по прецеденту. Уверен, для формата передачи такого сравнения оказалось бы достаточно, чтобы утверждать … отличаются ли работы Никаса Сафронова от этих взятых к сравнению образчиков. Да! Да, господа! Эта часть сравнения даёт нам право на выводы именно такого характера. И никакого другого.

     У живописных полотен, помимо сущностных и ремесленных  характеристик, которых мы коснулись, есть ещё и третий кит, на котором – наряду с двумя уже оговоренными – лежит явление, именуемое живописью. Это, так называемая, содержательная сторона работы. Но и здесь об особенностях содержания работ Никаса Сафронова тоже должен доказательно говорить именно А.Гордон. Не вдаваясь в то, как это делается – ибо эта часть анализа много более сложна, на мой взгляд, – я лишь на то укажу, что и в данном случае, результаты анализа не носят оценочного характера.  В этой части мы лишь можем ответить на вопрос – является ли содержание работ Никаса Сафронова комбинированием художественных истин в пределах уже освоенного художественного пространства, или же он заплывает в те пространства художественного отражения мира, где ещё никто до него не был?
Но этот анализ порой не под силу и самому автору работ, столь малыми крупицами прирастает новое. Это, как крупицы золота в тоннах руды. Руды художественных компиляций. И даже если художнику кажется, что в некоей части художественного пространства никто до него не трудился, то и в этом случае он остается в сомнении: ведь, не все же живописные работы он знает. Как художников бывших до него. Так и нынешних.
Где же тогда то место в художественной критике, в котором работы художников обзывают «не живописью». А художников, как это делает по отношению к Никасу Сафронову А.Гордон, называют «скверными»?
     Я могу ответить только одно, что в художественной критике – таких мест нет.
Если такие места всё же найти хочется, то поищите их корни в журналах, годов этак начиная с конца двадцатых века теперь уже прошлого и до времён «хрущевских» включительно. Именно в это время в нашем отечестве прокатилась волна профанации всего и вся в духе подмены сущностных предметов этого всего и вся исключительно предметом большевистской идеологии. Тут уж в области художественной критики в ход пошли не то, что искомые нами слова. Бульдозер и тот был милой и наименее болезненной выходкой руководящего в то время нашим отечеством человека. Гораздо менее приятными методами художественной критики тех лет стали судьбодробительные коллективные разносы, карательная психиатрия, застенки тюремных камер, лесозаготовки в местах очень отдаленных от мест компактного проживания основной части населения страны.
     Корни профанации художественной критики именно в этих временах. Из этих времен пришли в художественную критику идеологические оценочные задачи, не выходящие за пределы плохой – хороший. Более того, задачи, берущие эти понятия в качестве отправной точки всех последующих «художественных» доводов. И плоды этой профанации мы продолжаем  пожинать и по сию пору!
   
    Думаю, не стоит ещё более углубляться в предмет. Из того, что уже сказано, вытекает, что метод полемики в передаче «Гордон Кихот» – это, конечно же, не художественная критика.
      В добавление к этому, мы выяснили, что автор и ведущий этой программы использует некорректные, запрещенные Логикой приемы полемики. Осознанное применение подобных методов, Логика числит в составе заведомо нечестных приёмов спора. И эта нечестность при ведении передачи, в купе с нечестными способами заманивания на запись передачи – что А.Гордон не только не скрывает, а ставит себе в заслугу, видя в этом гибкость своего ума (см. его интервью радиостанции «Эхо Москвы») выводит передачу за пределы не только порядочности и чести, но и для многих является личным оскорблением. А потому, собственный могильный холмик, который видится А.Гордону в конце цикла задуманных им передач, не сделает из него героя, сбросившего с себя путы трусости, и с открытым забралом ринувшегося разоблачать голых королей. Нет. На холмике этой мнящейся А.Гордону картины Никаса Сафронова, я полагаю, Никас только то и сможет написать:

Здесь лежит совершенно пустой человек, съеденный изнутри самым страшным из человеческих пороков – завистью.
   
Столь же тоскливо, как и автор программы, выглядел весь стан противников Никаса Сафронова. Эти люди представляют сегодняшнюю российскую культуру?!

И вдруг случилось неожиданное?!

    Словно уравновешивая, оказавшийся отрицательным для Никаса Сафронова выход портретируемой со стороны защитников («Женщина - кентавр»), выйдя со стороны противников, его изумительным алмазом,  – столь неожиданным для этой программы, – заблистал Л.Анненский.  Он был столь интеллигентен, столь рассудителен по отношению к тому, с чем знаком в творчестве Никаса Сафронова, и что важно для него в этом творчестве.  И столь добродушен и независтлив к тому, что вне круга его художественных пристрастий. Еще одним светлым именем стало для меня больше в пространстве моего отечества.

    Завершающая программу  фраза в устах А.Гордона была столь же лишенной претензий на какой бы то ни было смысл, как и фраза, передачу открывавшая. Вот эта фраза на бумаге, вне глубокомысленного лица в очках:

«Конечно, правила игры изменились, мы живем в какие-то другие времена. Как будто времена – это что-то иное, чем люди. Времена – это мы, вот каждый из нас – это есть времена. Поэтому была эпоха, когда стыдливо молчали. Была эпоха, когда брезгливо молчали. Была эпоха, когда не хотели связываться. Была эпоха, когда боялись связываться. Прошли эти времена, ребята. Если мы хотя бы рот не откроем, если мы хотя бы не услышим какого-то внятного мычания с той стороны, то дальше вот я, например, жить не могу, мне дышать нечем. Вот чем объясняется собственно весь пафос этой программы. Долбили и будем долбить! Пусть даже ветряные мельницы в программе "Гордон Кихот".

Зачем мне потребовалась эта статья?
Безусловно, есть боль за  охаивание талантливого художника. Художника, живущего в одно время со мной. Художника моего поколения. Никакая успешность не защитит душу художника от подобной экзекуции. По той простой причине, что души у художников… Помните, как сказал другой талантливый наш современник: «…режут в кровь свои босые души»?
Но и другая причина есть. Для меня столь же важна душа автора программы. Он тоже мой современник. Он тоже моё поколение.
Работая над собственной антропологической концепцией, я ясно вижу, что
становление человека – это развитие, полученных им при рождении биогенных задатков, в пространстве человеческой культуры.
И чем далее мы продвигаемся по этому пути – тем более цивилизованными становимся. Охаять успешного человека – это уже не животный, это человеческий уровень реализации зависти. И уровень гораздо более высокий, чем у тех, кто носителя завидных качеств попросту убивал и съедал. Но, всё же, сегодня – это уровень низко цивилизованных человеческих сообществ, по сравнению с теми странами, которые входят в число наиболее высоко цивилизованных сообществ сегодняшнего дня. Я знаю, что Александр бывал в этих высоко цивилизованных сообществах. И знает, что там никому и в голову не придет обвинять соседа, который построил большой и красивый дом, в каких бы то ни было неприглядных качествах. Там в голову придет другое: а как бы и мне построить ещё более замечательный дом?! И я глубоко уверен, что именно различие в вочеловеченности того, что входит в нас при рождении  в качестве побудительного мотива, именуемого завистью, и различает человеческие сообщества по уровню цивилизованности.
И мне совсем не по нутру, когда мой современник, человек моего поколения, в основу идущей на огромную аудиторию телевизионной программы закладывает неконструктивную, разрушающую душу зрителей вакханалию зависти.

Это не делает моих современников цивилизованнее.

 Это не делает цивилизованнее мою страну.